Поэтому на новый штурм Аккры христиане ринулись с большим воодушевлением.
Бились яростно, потери были огромны: тридцать тысяч христиан пали в бою. Но жертвы оказались не напрасны — Аккру удалось взять. Армия Саладдина отступила.
Ричард и Филипп сошлись во мнении, что с храбрецами, так долго оборонявшими город, следует обойтись уважительно, и запретили разграбление имущества местных жителей, хотя по обычаю захваченный город всегда оставлялся на поживу победителям. Пленных брали с единственной целью: обменять затем на захваченных турками крестоносцев. Впоследствии выяснилось, что это был мудрый ход, поскольку королям удалось договориться о возвращении двух тысяч своих единоверцев. В придачу к ним мусульмане обязались дать еще двести тысяч золотых монет, а в обмен должны были получить своих солдат, плененных в Аккре.
Над городом гордо реял христианский флаг. Филипп устроил себе резиденцию во дворце, принадлежавшем ордену тамплиеров, а королевский дворец уступил Ричарду. Там же поселились Беренгария, Джоанна и маленькая принцесса с Кипра.
Женщины вздохнули с облегчением, наконец-то оказавшись не в походных условиях. Но роскошь была для них чем-то второстепенным. Главное, что Ричарду удалось добыть в бою столь долгожданную победу!
— Спеши насладиться удобствами, — сказала Джоанна Беренгарии. — Можешь не сомневаться, это долго не продлится.
— Ах, почему они не могут удовлетвориться взятием Аккры? — вздохнула Беренгария.
— Потому что они не успокоятся, пока не займут Иерусалим, — вздохнула в ответ Джоанна.
Ричард скакал вдоль крепостной стены и вдруг заметил развевающийся незнакомый флаг.
— Что такое? — возмутился он. — Кому принадлежит это знамя?
— Герцогу Австрийскому, милорд.
— Приведите его сюда!
Гордому Леопольду Австрийскому была не по душе властность короля, но ослушаться Ричарда он не посмел.
— Кто приказал водрузить здесь знамя? — грозно спросил Ричард у замявшегося Леопольда.
— Я, — после паузы ответил тот.
— Зачем?
— Я же принимал участие в штурме города.
— Ежели все, кто привел с собой пару солдат, начнут водружать свои знамена на городских стенах, это будет верхом нелепицы. Предоставь решать такие важные вопросы главнокомандующим.
С этими словами Ричард сдернул флаг со стены и наступил на него сапогом.
Леопольд Австрийский побагровел от гнева. Окружающие испуганно притихли. Ричард был явно не в духе. До него дошли очень неприятные слухи про французского короля, и Ричард склонялся к мысли, что они небеспочвенны. По дороге он боролся со своим дурным настроением и постепенно уже начал успокаиваться, как вдруг наткнулся на флаг Леопольда.
У Ричарда появился предлог дать волю своим чувствам. Как?! Этот щенок смеет дерзить?!
Лицо короля исказилось от ярости.
На самом деле на душе у него было тяжело не только из-за французского короля, но и из-за Саладдина. Ричард не мог позабыть странную историю, которая приключилась с ним, когда он метался в бреду. И к радости по случаю одержанной победы примешивалась печаль — как ни странно, теперь Ричард не хотел поражения Саладдина. Этот человек пришел к нему, когда Ричард был на волосок от смерти, и приложил к его челу волшебный талисман… А теперь они снова враги… Он любит своего врага…
— Сложись все иначе, мы бы…
Но разве не это же сказал ему когда-то Филипп?
— Не будь я королем Франции, а ты королем Англии…
А Саладдин, придя той ночью в шатер, почти полностью повторил слова французского монарха:
— Не будь я султаном, а ты христианским королем…
Все так странно запуталось и усложнилось, а Ричард был по натуре прямым и простодушным. Будучи не в силах разобраться в хитросплетении противоречивых чувств, он всегда раздражался и выплескивал свое раздражение на тех, кто попадался ему под горячую руку.
На сей раз таким козлом отпущения оказался герцог Австрийский.
Смерив его напоследок презрительным взглядом, Ричард резко повернулся и пошел прочь. Честно говоря, ему было неловко. Он понимал, что вел себя глупо. Кому помешал австрийский флаг? Ну, висел и висел… Велика беда! А так он оскорбил Леопольда, который, естественно, постарается отомстить. И что самое неприятное, свидетелями их ссоры стали несколько германцев, которые, понятное дело, растрезвонят о случившемся в войсках.
— Я тебе попомню это оскорбление… — прошептал сквозь зубы Леопольд.
В тот злополучный день Ричард нажил себе страшного врага.
ПРОЩАНИЕ С ФИЛИППОМ
Какие же слухи так встревожили Ричарда? А вот какие: поговаривали, будто французский король устал от войны и вынашивает тайные планы возвращения на родину.
Ричард явился во дворец тамплиеров и потребовал встречи с Филиппом.
Тот принял его очень радушно. Выглядел Филипп ужасно: бледный, изможденный, щеки ввалились, волосы поредели…
Он схватил Ричарда за руки и поцеловал в щеку.
— Про тебя ходят нехорошие слухи, но я отказываюсь в них верить, — с места в карьер начал Ричард.
— И правильно! — одобрил Филипп. — Молва всегда обманчива… А что ты слышал?
— Что ты собираешься вернуться во Францию, — выпалил Ричард.
Филипп долго молчал. Потом осторожно произнес:
— Королям опасно надолго отлучаться из страны.
— Да, но не в тех случаях, когда они принесли клятву и выполняют священную миссию!
— Господь не даровал бы нам наши королевства, если бы не считал, что мы обязаны их защищать.
— Король может назначить регента, — холодно возразил Ричард.
— Нет, мы должны править сами. В отсутствие короля в государстве неспокойно.
— Так, значит, ты и вправду намерен нас покинуть?
— Я намерен исполнить свой долг перед Францией.
— И нарушить клятву?
— Эта история и так уже отняла у меня кучу денег и здоровье. По-моему, я сделал достаточно.
— Ты опорочишь свое доброе имя!
— Но я опорочу его еще больше, если потеряю корону.
— Что ж, ты, видно, твердо решил уехать. Похоже, тебе ничего не стоит нарушить обет, данный Господу и мне.
— Поверь, мне нелегко, Ричард, но я король. У меня маленький сын, ему всего четыре года. У него слабое здоровье, он без меня пропадет, а если я пробуду еще хоть немного в этом ужасном климате, Франция потеряет короля. Я не переношу здешнюю жару, задыхаюсь от пыли, слабею с каждым днем. Москиты и тарантулы убивают моих солдат. Клянусь честью, Ричард, мне было непросто принять это решение. Но если я здесь останусь, я не выживу!
— Мне стыдно за тебя. — Ричард был очень расстроен и не пытался этого скрыть.
Филипп язвительно улыбнулся.
— Главное, чтобы тебе не было стыдно за себя, мой друг. Пусть каждый сам решает свою судьбу. Я считаю, что моя совесть чиста. Разве я виноват, что для меня родина дороже, чем эта безнадежная борьба?
— Безнадежная? Да как ты можешь это говорить?! Долг каждого христианина содействовать возвращению святой земли нашим единоверцам.
— Мы с тобой оба имели несчастье убедиться, каковы магометане в бою. Видел ли ты когда-нибудь более отважных воинов? Они так часто побеждают нас, Ричард, потому что тоже сражаются за веру. За свою веру. И, между прочим, их Бог, Аллах, помогает им даже больше, чем нам — Христос.
— Не кощунствуй!
— Но это же правда! Я лишь называю вещи своими именами. Перед нами не дикари, какими мы их себе представляли, а благородные воины. Говорят, их предводитель Саладдин — мудрый и добрый человек.
— Я тоже так считаю, — согласился Ричард.
— Следовательно, мы заблуждались насчет наших врагов, — продолжал развивать свою мысль Филипп.
— Но магометане захватили Гроб Господень! Они осквернили наши храмы, оскорбили святую Троицу! Разве мы не обязаны защитить наши святыни?
— Я хотел бы встретиться с Саладдином, побеседовать с ним, — задумчиво произнес Филипп. — Интересно послушать, что он нам скажет.
Ричард в тысячный раз вспомнил таинственного незнакомца… Он до сих пор не мог понять, это было наяву или во сне.
Ему вдруг захотелось поделиться своими переживаниями с Филиппом, но в последний момент он прикусил язык. Зачем отвлекаться на пустые разговоры? Сейчас гораздо важнее поговорить о его отъезде.
— Ты не можешь нарушить клятву! — гневно воскликнул Ричард.
— Если ты вынудишь меня остаться, знай: я обречен на верную смерть. Тебе прекрасно известно, как тяжело я болел. Погляди, у меня почти не осталось волос. Я страшно исхудал, Ричард. Этот климат высасывает из меня все соки, отравляет мою кровь… Я умру.
— Нет более сладостной гибели, чем гибель во имя Господа!
— А я считаю, что Ему будет от меня больше пользы, если я останусь жив. Он недвусмысленно показал, что здесь меня ждет смерть, и велел мне вернуться домой! Это мой долг!
— Я тоже был болен. И, кстати, тяжелее, чем ты.
— Ты всю жизнь страдаешь от лихорадки, Ричард. А я подхватил ее только тут. Нет, я не могу рисковать. У меня есть обязательства перед сыном и перед страной.
— Ну хорошо, оставим бесплодный спор. Скажи лучше, как, по-твоему, отреагируют враги, узнав, что ты меня покинул?
— Я оставлю тебе пятьсот рыцарей и тысячу пеших воинов, — торопливо пообещал Филипп. — И не только оставлю, но и заплачу за их содержание. Так что моя армия по-прежнему будет сражаться за наше общее дело, но… без меня.
Ричард подозрительно прищурился. А вдруг Филипп в его отсутствие наложит лапу на Нормандию?
— Ты не должен уезжать, Филипп!
— Я все равно уеду, Ричард.
— Выходит, ты бросишь меня, несмотря на все мои заклинания?
— Но зачем тебе мой хладный труп?.. Ричард, я уезжаю, потому что иначе нельзя. Выбор прост: жизнь или смерть. Смею думать, ты не хочешь моей гибели. Пока я жив, я могу приказать моим солдатам присоединиться к твоим войскам. Ежели меня не станет, ты думаешь, они изъявят готовность сражаться? Да они мигом разбегутся!.. Поверь, я долго не мог решиться на отъезд, но выхода нет.