– Не ты одна хочешь найти в жизни настоящий смысл, – серьезно заметила Агата. – У тебя самый большой аэролит, который только существовал в Империи, ты будешь поднимать в воздух огромные боевые авионы, ты будешь выполнять важнейшие поручения Министерства полетов. Да что там особые поручения – скорее всего ты попадешь на легендарный мыс Горн! А я? Я тоже хочу реализовать себя в той профессии, которую выбрала.
– Да, но твой способ реализации может стоить тебе свободы, а то и жизни! – воскликнула Ника.
– Вообще-то ты тоже можешь погибнуть в стычке или аварии, – заметила Агата. – И вообще, никто не говорил, что путь к мечте будет легким.
– Пару месяцев назад ты мечтала стать криминальным репортером, – нахмурилась Ника. – Что случилось с той мечтой?
– Да ничего! – воскликнула Агата. – Просто это – новый уровень. Когда я мечтала стать криминальным репортером, я собиралась писать о преступлениях, которые не смогла или не захотела раскрыть Жандармерия. Планировала собирать информацию по крупицам, находить по ней настоящих преступников и рассказывать об этом. Восстанавливать, так сказать, справедливость. История с монкулами – то же самое, неужели ты не видишь? Только масштаб преступления несоизмеримо больше. Обычный преступник может украсть деньги в банке или убить человека, а Министерство труда, получается, крадет сотни и сотни людских жизней! И не просто крадет, а забирает навсегда!
Ника промолчала. Если бы кто-то другой говорил ей о том, что собирается бороться с глобальными несправедливостями мира, она бы только восхитилась и поаплодировала. Но когда это собиралась делать ее лучшая подруга, внезапно соображения благородства такого поступка уходили на второй план, а на первый выходило беспокойство за близкого человека.
– Ладно, – вздохнула она, смиряясь с неизбежным. – И что потом?
Агата решительно тряхнула рыжими кудряшками, отчего на миг показалось, будто вокруг ее головы вспыхнул огонь.
– А потом я буду копать дальше. Хочу узнать, почему монкулам перестали возвращать сознание. Хочу выяснить, как вообще происходит процедура обращения и кто ее изобрел. Если получится, хочу отыскать ее создательницу и кое о чем ее расспросить…
– И все это будешь отдавать в «Искру»?
– Ну, думаю, мы уже четко выяснили, что ни одна другая газета эти материалы публиковать не будет, – усмехнулась Агата. – А Либерат точно не откажется. И я почти не сомневаюсь, что в подпольной газете мой репортаж рванет ничуть не хуже, чем в официальной.
– Не сомневаюсь, что рванет. – Ника вздохнула. – И как бы этой взрывной волной нас не накрыло…
Проводив взглядом удаляющихся чиновников из Министерства труда, Вальди снова опустил голову, уткнувшись носом в плечо лежавшего рядом с ним монкула. Он точно знал, что сегодняшнее «поголовье» не сошлось именно из-за него, но ничуть не беспокоился, что его обнаружат: охранницы не станут еще раз пересчитывать монкулов, ведь это не недостача, да и начальство ушло. К тому же скоро им станет совсем не до того.
На этом складе Вальди оказался впервые, но он не сомневался, что порядки тут ничем не отличаются от остальных. И если так, что все самое интересное еще только впереди. И проверяющие из Министерства труда с этим самым интересным едва разминулись.
И впрямь, всего через несколько минут возле склада притормозило несколько длинных мобилей с занавешенными окнами. Из приоткрытых дверей охранницам передали распоряжения, пожелания и крупные банкноты, а обратно в машины передали монкулов.
Вальди не волновался, что случайно окажется в числе выбранных. Он лежал в самой середине, и потому шансы попасть в число тех монкулов, кого отдадут во временное пользование, невелики – охранницы себя не утруждали, забирали с краю.
Обычно Вальди старался, чтобы получилось как раз наоборот. Монкулов арендовали в личное пользование исключительно богатые или высокопоставленные люди – для самых разных полулегальных, а то и вовсе нелегальных работ и увеселений. Всякий раз, когда ему удавалось попасть на подобные закрытые мероприятия, Вальди узнавал какую-то полезную для Либерата информацию, а порой даже и кое-какие государственные секреты. Главное было – ничем не выдать себя, оставаться полностью безжизненным и бесстрастным и непременно угадывать, что за команды отдают через свисток монкулам, ведь сам он их, разумеется, и не слышал, и не распознавал. Последнее было нелегко, особенно когда поблизости от него не оказывалось другого монкула, за которым он мог бы повторять.
Да и безропотно сносить все, что делали с ним и другими монкулами избалованные богатенькие бездельницы, порой тоже было непросто: Вальди уже довелось побывать и мебелью, и оригинальной декорацией на безумном маскараде, и даже живой куклой на буйной вечеринке, где ему пришлось выполнять самые нелепые команды распоясавшейся молодежи, заставившей его драться с другим монкулом. Но сведения, которые ему удавалось добыть, стоили таких усилий.
Однако в этот раз у юноши была совсем другая задача, и для ее выполнения ему нужно было остаться на складе на ночь. О том, что Министерство труда всерьез озаботилось исчезновением монкулов, Либерат узнал через одного из своих агентов совсем недавно. Пока еще в министерстве считали, что в пропаже виноваты их собственные люди, но как только они выяснят, что это не так, то начнут копать глубже – и вполне могут выйти на Либерат. А это значит – нужно отвлечь их внимание. Нанести превентивный удар.
Уехал последний мобиль, охранницы зазвенели ключами, закрывая дверь на склад. Вальди дождался, когда снаружи все стихнет, бесшумно подкрался к двери, достал дубликат ключа и открыл замок. Осторожно выглянул наружу. Как обычно, смотровая башня пустовала, а ночная смена охранниц сидела в служебном помещении и наверняка резалась в карты. Вот и прекрасно; они не сразу заметят, что происходит.
Распахнув двери пошире, Вальди извлек из кармана свисток, приложил к губам и издал беззвучную трель, очень надеясь, что отдал правильный приказ. Словно по команде, все монкулы, находившиеся на складе, встали.
Вальди вздрогнул, хотя, проводя столько времени среди монкулов и притворяясь одним из них, он, казалось бы, давно должен был привыкнуть.
Еще один свисток – и монкулы потянулись к дверям, а оказавшись снаружи, стали разбегаться в разные стороны.
Охранницы все еще ничего не заметили. Вот и прекрасно. В Сирионе двенадцать складов, на каждом сегодня ночью должен был оказаться агент Либерата. Если хотя бы половине из них удастся воплотить задуманный план в жизнь, то завтра утром власти обнаружат, что столицу заполнили сотни неуправляемых монкулов. И им станет не до расследования пропаж…
Глава13
Этой ночью Анселю не удалось поспать. Не из-за пьяных воплей с улицы – как раз сегодня ночью было тихо, и не из-за соседа – Тайрек снова не ночевал дома, наверное, задержался на работе… Или Вивьен позвала его к себе.
Ансель не мог спать, потому что каждый раз, закрывая глаза, он проваливался в полубред, в котором перед ним появлялись две Мии: живая и монкул. Живая укоризненно качала головой, глядя на него, а монкул открывала рот, пытаясь что-то сказать, но с ее губ не слетало ни звука, и в сочетании с застывшим взглядом это было жуткое зрелище. А затем какая-то неведомая сила пыталась затащить живую Мию в монкула, и девушка в страхе кричала и отбивалась, не желая оказаться внутри безжизненного, безвольного тела. А затем раздавался еще чей-то вопль – и Ансель резко садился на кровати, потный и задыхающийся, и понимал, что кричал он сам…
Измучившись от тщетных попыток заснуть, Ансель поднялся таким ранним утром, что его вполне можно было назвать ночью, и отправился в Конструкторскую.
Ночной Сирион был знаком юноше не понаслышке, и он прекрасно знал, как должны выглядеть улицы, когда до рассвета еще несколько часов. Сейчас что-то было не так. Ансель не сразу понял, что именно.
Монкулы. Обычно они держались плотными группами и занимались самыми разными городскими работами – подметали улицы, убирали мусор, чистили канализацию, красили ограды. И неподалеку непременно находился надсмотрщик. Но не этой ночью. Ансель уже несколько раз заметил одинокие механически двигавшиеся фигуры; монкулы не были заняты никакой работой и, казалось, просто бесцельно бродили по улицам поодиночке.
А один раз он наткнулся на мальчишку лет десяти, который волок за собой на тележке кипу газет и, останавливаясь возле входов в каждый магазин, мастерскую или контору, оставлял там по одной. Увидев Анселя, мальчишка бросился наутек; тележка подскакивала на булыжниках мостовой, несколько газет упало на землю.
Гадая, чем он так испугал мальчишку, Ансель без особого любопытства взглянул на газету под ногами. «Искра» – увидел он название и пожал плечами. Никогда о такой не слышал.
В Конструкторской было пусто и тихо; с облегчением усевшись за своим рабочим столом, Ансель подумал, что сейчас он займется делом и наконец-то сможет отвлечься от мыслей о Мие, которые всю ночь сводили его с ума.
Однако работа не ладилась. Он раз за разом читал один и тот же параграф учебника и не понимал ни слова. Смотрел на чертежи и не видел ни линий, ни цифр. Пытался проводить расчеты, но не мог удержать в мыслях ни единой крупицы информации. Провести карандашом ровную черту по линейке было решительно невозможно. Все, о чем он думал, это о том, как там Мия, удачно ли прошла процедура, вернулось ли к ней сознание…
От мысли, что эксперимент удался и сегодня вечером он может снова встретиться с Мией, которую уже почти привык считать потерянной, у Анселя начинали дрожать руки, а сердце взмывало к самому горлу.
О том, что эксперимент не удался и сегодня вечером он опять увидит безмолвное, безвольное существо с чертами лица, напоминающими о любимом человеке, Ансель старался не думать.
Конструкторская постепенно заполнялась людьми, подтягивались механикеры и ученицы. С самого утра они о чем-то оживленно переговаривались, что-то взволнованно обсуждали, собирались небольшими группами и чита