Даже ощущение всеобъемлющего холода исчезло. И чем быстрее я отступала шаг за шагом, тем быстрее охотник приближался. На какое-то мгновение выражение его лица даже показалось удивленным, а после вновь окаменело, словно маска.
– Остановись! – произнес он голосом, от которого по спине пробежались мурашки ужаса. – Ты все равно не сможешь уйти, даже несмотря на эти фокусы.
– Я попытаюсь, – ответила я, развернулась и побежала.
Я была готова разгребать снег даже зубами, но мчаться как можно дальше от своего убийцы.
Стоило мне только обернуться, как я осознала – в радиусе нескольких метров от меня исчез весь снежный покров, и чем дальше я продвигалась, тем больше он растапливался на моем пути – будто пропуская.
И я рванула вперед, предпочитая не думать о том, что именно послужило причиной этой аномалии.
Я смотрела только на трубу канализации и старалась не слышать звуки погони позади. Сейчас важным было лишь то, кто окажется первым в этом забеге по влажной и хлюпающей грязи, столь неожиданно взявшейся посреди бескрайнего поля.
Тающий снег был одновременно моим спасителем и врагом, ноги скользили, и в какой-то момент, когда цель казалось столь близкой, я оступилась…
Нога подвернулась, и я упала на колени, успев лишь выставить перед собой руки, чтобы не зарыться лицом…
Но не тут-то было – охотник меня догнал. Тяжелое тело обрушилось сверху, буквально вжимая в сырую и грязную землю.
– Отпусти! – прошипела я, пытаясь вырваться и одновременно отплевываясь от земли. – Прошу, я заплачу! Дам столько люксума, сколько захочешь!
– У тебя нет столько люксума, – глубокий голос прозвучал прямо над ухом, и в следующий миг охотник немного привстал, но лишь для того, чтобы как игрушку перевернуть меня на спину и вновь придавить к земле… – Попалась, Ваше Высочество.
Мужчина сидел на моих бедрах, сжимая ноги, чтобы не брыкалась, и удерживая руки, чтобы не ударила или не расцарапала ему лицо. Жакет на мне распахнулся, вновь обнажив испачканное и полуголое тело…
Мужчина тоже был мокрым и грязным, со сбитым дыханием от бега, белыми волосами, налипшими на лицо, – погоня за мной и ему далась нелегко. Но в происходящем не было ни капли эротизма, лишь мой страх и желание охотника спеленать добычу.
Даже теперь, когда он пытался привести дыхание в порядок, то постоянно морщился, удерживая мои руки одной своей рукой, пока доставал второй наручники, которые защелкнул мне на запястьях.
Я всхлипнула от горя, обиды и досады. Ну не могло так все закончиться!
– Вот только давай без слез, – произнес он, кривясь и наконец поднимаясь, а после рывком ставя на ноги и меня.
– Вы меня убьете?
– Пока нет, – скупо ответил он и, видимо, теперь сочтя меня не такой прыткой и опасной, обошел полукругом. – Его Высочество хочет видеть тебя живой. Побежишь вновь, буду стрелять по ногам!
Он немного отогнул полы своего плаща, обнажив передо мной арбалет, который все это время был при нем. А ведь и вправду, охотник мог бы с легкостью пристрелить меня, пока убегала, но предпочел догнать… Значит, не врал. Мой братец действительно желал видеть меня живой.
– А теперь не дергайся, – приказал мужчина, неожиданно подходя ближе и протягивая руки к моей открытой груди.
Разумеется, я отстранилась, пытаясь закрыться руками… Живой, не значит, изнасилованной.
– Я сказал: стой! – грубо рявкнул он, хватая меня за жакет, и подтянул ближе к себе, напрочь уничтожая расстояние между нами и заставляя буквально впечататься в его грудь. – На хрен ты мне н сдалась, глиста тощая! Я лишь хочу застегнуть одежду. Не хочу притащить королю ледышку.
Он еще раз встряхнул меня, заставляя встать ровно, и, теперь не обращая внимания на мои всхлипывания, и вправду стал застегивать на мне пуговицы.
Снизу-вверх, все три штуки, одну за другой. Я наблюдала за тем, как его тонкие пальцы переходят от одной застежки к другой, закусывала губы, смотрела на свои руки, сочащиеся кровавыми ссадинами, и думала…. Искала пути выхода.
Все люксумные крошки были мной потеряны во время бега, на моем жакете хоть и оставалось еще немного нетронутых кармашков, но я не знала, как дотянуться до них со скованными руками. Зато стоя сейчас перед охотником, я видела один из таких кармашков на его одежде, как раз на внутренней стороне распахнутого плаща, рядом с лацканом. Нужно было только стать немного ближе к этому мужчине, дотянуться до него…
И я шагнула вперед, поддавшись незыблемому порыву – выжить любыми путями. Даже если ты тощая глиста.
– Ты что удума… – договорить блондин не успел, я впилась в его губы со всей хищностью, которая только у меня была.
Я не умела целоваться, не могла похвастаться в этом огромной практикой, но сейчас вложила в это действо всю свою остервенелость. Скользнула языком по обветренной коже мужских губ, развела их в стороны, проникла внутрь, ощутила свежий, морозный, и удивительно приятный вкус чужого дыханий. Охотник даже в этой мелочи был воплощением снега…
И я ощутила его руки, скользнувшие мне на талию, а после чуть ниже… И сама прикрыла глаза, но не для того, чтобы насладиться моментом. Я сосредоточенно впилась руками в лацканы его плаща, нащупала пальцами вшитый люксум и теперь сжимала камень что есть сил. Ждала, когда капли моей крови просочатся сквозь ткань одежды, коснутся минерала и произойдет чертова реакция.
И люксум буквально вспыхнул огнем под моими пальцами, и тогда я поняла – пора.
Резкий рывок в сторону, и я вновь упала на землю. Поднялась на ноги и побежала, не оглядываясь, помня о том, что времени у меня почти не было. До чертовой трубы оставалась пара метров.
– Зараза! – раздалось позади, а в следующий миг острая боль от арбалетного болта прошила мне правую голень насквозь, одновременно с этим за спиной прозвучал хлопок взрыва.
Глава 18
Аврора
Боль в ноге была адской, но я не могла позволить себе остановиться именно сейчас.
Не могла позволить и обернуться. Боялась того, что могу увидеть.
Я ведь фактически обрекла Охотника на смерть… И мысль, что я могла переступить ту невидимую черту между человеком и убийцей, ужасала…
Я не хотела в это верить и мысленно оставляла своей совести шанс, что мой враг отделался ранением, а потому бежала дальше.
Но сумела проковылять по трубе метров десять, прежде чем поняла, что кровь из раны может залить сапоги, а в них тоже вшит чертов взрывоопасный камень.
Остановка была подобна смерти, но мне пришлось привалиться плечом в грязной стене и стащить обувь.
Вся нога была в крови, которая лишь по чистой случайности не успела дотечь до люксумного кармашка. Оставалось несколько миллиметров.
Шипя от боли, я очень аккуратно выдрала камень из голенища, проверила, нет ли в обуви еще бомб замедленного действия, и выбросила люксум от себя подальше.
Лишь теперь я осмелилась посмотреть на рану от арбалета. Меня тут же замутило.
Болт застрял в мягких тканях, и стоило до него лишь дотронуться, как хотелось выть.
Скромные познания в медицине четко подсказывали, что ни в коем случае нельзя вытаскивать болт сейчас – я попросту могла скончаться от потери крови на месте или потом от занесенной заразы. Канализационная труба была не лучшим местом для подобных вещей.
Все, что я могла себе позволить, это импровизированный жгут из лоскута юбки, повязанный выше раны, чтобы попробовать идти дальше. Мне нужно было в город…
Не знаю куда, но в надежде, что там может найтись помощь.
Я сунула руку в карман, нащупала консометр и сжала прибор, дававший хоть какой-то шанс. Просто чудо, что я не потеряла его после всего произошедшего.
Теперь оставалось только идти вперед – в тьму неосвещенных тоннелей.
Я старалась двигаться быстрее, не оборачиваться и не бояться… Мне чудились звуки, казалось, будто кто-то гонится за мной, но стоило только затихнуть, как все тоже замолкало.
Эхо собственных шагов пугало до чертиков, но я упрямо шла дальше.
В какой-то момент поняла, что замерзаю. Начало знобить. Сказывалось сразу все: потеря крови, сырость одежды и полное отсутствие люксума в ней. Я выбросила весь, чтобы не подорваться ненароком.
У меня не осталось света, чтобы понять, куда я двигаюсь дальше, исчезло даже ощущение времени. Я не знала, сколько прошла и сколько еще сумею пройти. В какой-то момент я просто уговорила себя присесть немного отдохнуть. Всего пять минут перевести дух и следовать дальше.
Прикрыла глаза, а дальше будто в пустоту провалилась.
Очнулась от того, что по мне пробежали мелкие когтистые лапки.
Я вскрикнула и подскочила, тут же упав на подломившиеся колени. В своем полусне-полубреду я почти забыла о ране в ноге.
Ушло несколько секунд, чтобы осознать обстановку. Я по-прежнему в тоннелях, мне до чертиков холодно, и “благодарить” за свое пробуждения нужно крыс, которые с писком носились вокруг.
– Рано приперлись, – прошипела, поднимаясь на ноги. – Я еще не сдохла.
Следующий шаг дался слишком тяжело, здоровая нога подворачивалась, а раненая онемела.
Помня, что нельзя держать жгут больше двух часов, с шипением принялась развязывать тряпку. Кровоток с резью хлынул в онемевшую конечность, и в следующие минут двадцать я только и делала, что сдерживала собственный скулеж, пока боль не прошла.
Все это время вокруг радовались и прыгали крысы, от которых я могла лишь отмахиваться руками.
Оставаться в канализации дальше было нельзя, и как только смогла, я двинулась дальше.
Ощупывала стены, но не находила даже ничего похожего на лестницу, ведущую вверх… Я плутала по ответвлениям и постоянно боролась с соблазном попробовать вернуться обратно на пристань. Возможно, охотники уже ушли оттуда и меня никто там не ищет.
Но эту мысль я отметала, все больше погружаясь в отчаяние, что придется умереть тут в канализации с крысами.
Когда неожиданный свет ослепил меня, я не поверила своему счастью. Думала, галлюцинации, но нет…