— Там были совсем молодые ребята. Не похоже, что остались с прежних времен. И все-таки они работают здесь, а не… с тобой? — проглотив слишком резко звучащее «грабят».
— Тут есть парни, которые выросли в деревнях, где нет ничего, даже туристов. Что сам вырастишь, то и ешь. Хочешь купить новый телевизор или спутниковую антенну — будешь копить несколько лет. Конечно, они попробовали удариться в криминал. Мексика — бедная страна. Для простого парня слишком мало вариантов жить пристойно.
— Наркотики? — тихо спросила Аля, глядя перед собой.
— В том числе. Но я этим не занимаюсь. Как и торговлей людьми, — зачем-то уточнил, словно стараясь выглядеть лучше в ее глазах.
— Должны же быть у девушки принципы… — саркастично пробормотала Аля на русском.
— Не у всех приходящих в банду есть способности к криминалу, и не все этого на самом деле хотят. Куда их девать? Я разрешил жить на этой земле и работать. — Он будто не заметил ее слов на незнакомом языке.
Они ехали по открытому пространству, заросли остались позади, и солнце уже пекло, не стесняясь. Аля и подумать боялась, что бы с ней стало без шляпы. Хотя все равно вязкая тяжелая жара прибивала к земле, утомляла сильнее самой прогулки.
Сантьяго несколько раз покосился на нее, решил подбодрить:
— Доедем до дальнего пастбища, там будет речушка с водопадом, сможешь искупаться.
— А там крокодилы не водятся? — с опаской спросила Аля.
— Нет конечно, — он рассмеялся.
Он как будто расслабился, отъехав подальше от дома, где не нужно изображать сурового главаря банды. И лицо перестало быть таким суровым и жестоким. А улыбка сделала его даже красивым.
Аля не боялась бы его так, если бы он сразу ей улыбнулся.
Правда, от этого все равно ничего не изменилось бы, напомнила она себе. Что бы ей ни казалось, что бы он ни делал, пусть даже позаботился о ней, взяв с собой, чтобы не скучала, остается факт — он продолжает удерживать ее здесь насильно.
— А змеи? — уточнила она, вспомнив предостережения Пилар.
— Змеи не любят, когда много людей. Если так хочешь их увидеть, надо отойти подальше, вверх по течению, там они греются на камнях.
Значит, про змей все-таки обманули. Была бы Аля змеей, которая не любит людей, она бы ни за что не стала соваться в окрестности дома, где постоянно толчется два десятка мужчин и ездят туда-сюда машины.
Значит, за пределы двора все-таки можно. Но недалеко, а то вдруг какая-нибудь змея-экстраверт как раз собралась подползти пообщаться. Выбраться ей эта информация не поможет.
С очередного холмика открылся вид на широкое зеленое пастбище, на котором пасся небольшой табун разномастных лошадей. Дорога, убегавшая направо, огибала холм и вела к низеньким домикам, прилепившимся к ограде пастбища. Та, что вела с холма налево, шла по берегу реки. Недалеко, в зарослях, был слышен шум воды. Должно быть, это и был обещанный водопад.
— Лоша-а-а-а-адки! — почему-то очень обрадовалась Аля.
Она уже устала ехать и была рада слезть на твердую землю, ловко ускользнув из рук Сантьяго, пытавшегося ей помочь. Он посмотрел на нее с легкой усмешкой и махнул рукой налево:
— Пойдешь купаться?
— Посмотреть — обязательно! — с энтузиазмом сообщила она. Вряд ли он сравнится с Мизоль-Ха или Агуа Азуль, но она не собиралась привередничать. — А вот мой купальник уехал в Плайю.
— Купайся голой, — пожал плечами Сантьяго.
Он подхватил и свою лошадь, и Алину и стал потихоньку спускаться с ними с холма, сворачивая к реке.
— Ну конечно! — фыркнула Аля, поддразнивая его. — Все тебе не терпится меня раздеть. Ты коварен как настоящий змей.
— У нас змей — вовсе не символ коварства.
— Серьезно? — Аля оглянулась через плечо. — Неужели символ добра и уюта?
Сантьяго покачал головой, снова улыбаясь. Она опять удивилась тому, насколько иным он был во время этой прогулки. Кажется, она ни разу не видела, чтобы он улыбался прежде, а теперь идет, щурится на солнце, поглядывает на Алю — и все с улыбкой, как нормальный человек, радующийся хорошему дню.
— Почти угадала. Символ плодородия. В этом, кстати, вышло непонимание с Кортесом. Увидев храм, посвященный Кукулькану, богу, который принимает форму змея, он решил, что на этой земле поклоняются дьяволу, который в Европе изображается в виде змеи. Так что не одна ты заподозрила нас с Кукульканом в коварстве.
Он привязал лошадей у воды, так чтобы они могли дотянуться и попить. Шум водопада слышался совсем близко и приходилось говорить громче.
— А ты со своим богом на самом деле желаете только… плодородия? — Аля прислонилась к дереву, дожидаясь, пока он закончит.
— Угу…
Сантьяго подошел к ней и уперся ладонью в ствол дерева за ее головой. Аля покосилась на его руку с закатанным рукавом черной рубашки, а когда вновь перевела взгляд на него, его лицо было уже слишком близко. Настолько, что приходилось выбирать: смотреть ли ему в глаза или на губы.
Темные, с трещинками, слегка обветренные губы, которые приблизились еще немного.
— Завтра тебя ждет сюрприз, — сказал он, опаляя ее своим дыханием.
— Какой… — произнесла она рассеянно, потому что уже не знала, куда смотреть. Разве что закрыть глаза совсем.
И в этот момент прогремел выстрел.
16
Сантьяго мгновенно развернулся, заслоняя Алю собой и выхватывая пистолет. В глазах не осталось темной одури, запорошившей их еще секунду назад, взгляд был острым — и был направлен в конкретную точку среди деревьев на том берегу реки. Он осторожно отодвинул Алю так, чтобы ее закрывало дерево и прицелился в ту сторону.
«Нормально, — подумала Аля, пытаясь не упасть в обморок, потому что мутная тьма подкатывала слишком уж настойчиво. — Я чуть не поцеловалась с человеком, который носит с собой пистолет. А я ведь даже с военными ни разу не спала».
Она вцепилась в грубую кору дерева пальцами, словно это могло помочь удержаться на ногах, которые как-то резко и безвозвратно стали ватными, как во сне, когда пытаешься бежать, но нет сил.
Раздался топот копыт, и на тропинке появилось еще двое мужчин на лошадях и с ружьями. Сантьяго указал им в сторону реки, что-то быстро объяснил по-испански, и один из них ускакал. С другим они начали спорить — он указывал на Алю и что-то говорил, мужчина качал головой и возражал, Сантьяго повышал голос и добавлял властных ноток, но это тоже не помогало. Видать, крепкие орешки были эти старые работники ранчо. Простые крестьяне, угу. С оружием.
Алю неимоверно утомило, что они разговаривают о ней, как о неодушевленном предмете, вообще не интересуясь ее мнением. Захотели — притащили в дом, захотели — выгуляли на лошадке, стала мешаться — отправили обратно. Даже мнение кошек ее знакомые котовладельцы и то больше учитывали. Но прямо сейчас ей хотелось, чтобы ее взяли на ручки и все решили. Потому что у нее было более важное занятие — оставаться в сознании.
Наконец Змей со своим собеседником пришли к какому-то общему решению, и тот ускакал следом за первым. Сантьяго отвязал свою лошадь от дерева — та к перестрелке отнеслась довольно равнодушно. Не в нее попали — и ладно.
— Так. — Он взял Алю за плечо и встряхнул, добиваясь того, что она перевела мутный взгляд на него. — Поедем вдвоем на моей, потому что возвращаться надо быстро. В доме тебе будет безопаснее, а у меня тут еще дела.
— Отвезешь меня и вернешься на разборки? — Ей захотелось повиснуть у него на шее и попросить никогда не отпускать. В голове плыл белесый туман, в котором иногда проявлялись осколки реальности: капля пота у него на смуглой шее, колючка, запутавшаяся в хвосте лошади, яркий цветок, хищно обвивающий тонкую ветку на уровне ее глаз.
Шум водопада еще сильнее размывал мир вокруг.
Он вскочил в седло, ловко ухватил Алю за руку и втянул ее к себе так быстро, что она не успела испугаться или возмутиться.
— Да, сам вернусь.
— Только держи крепче, а то я боюсь. — Она откинула голову ему на грудь и подумала, что на ручки ее все-таки взяли.
— Я-то удержу.
Его ладонь легла ей на живот, согревая и растапливая холодный комок ужаса, поселившийся там с момента выстрела. Другой рукой он подхватил поводья, прижался к ее спине и, чуть пригнувшись к шее лошади, пустил ее резвой рысью.
Долгий путь по разморенным жарой тропкам обратно они проделали совсем быстро, Аля только и успевала отмечать приметные места по дороге. Но гораздо сильнее, чем окрестности, ее занимала близость Сантьяго. То, что она ощущала, когда он входил в комнату или лежал рядом с ней обнаженный в постели, — было цветочками. Вот прижатое к ней твердое горячее мужское тело вызывало совершенно невероятные ощущения. Они вытесняли даже муть, плескавшуюся у нее в голове и делавшую ее заторможенной и вялой. Чувства прояснялись и обострялись с каждой минутой, проведенной так близко к нему, с каждым движением его руки, которой он крепко перехватывал ее живот, с каждым горячим выдохом у ее шеи.
Она ощущала себя амазонкой, всю жизнь прожившей в краю, где были только женщины, и впервые встретившей мужчину. Гормоны взвихрились в победном танце: вот чего мы ждали всю жизнь! Рецепторы протерли свои окошки и принялись передавать все происходящее с таким восторженным чувством новизны, словно Аля только вчера появилась не свет и не успела запылиться и устать.
Это было как-то ненормально, но совершенно охренительно. Почему такая концентрация мужественности встретилась ей только в этой стране? Где все мужчины были раньше? Почему она не встречала таких в России?
Не хотелось отлипать от его тела, хотелось вжиматься, хотелось, чтобы он сам прижимал ее к себе изо всех сил, врывался…
«Так, стоп, Аля».
Одно наваждение как-то незаметно перетекло в другое, проскочив без остановки станцию ясного разума, и она изо всех сил пыталась туда вернуться. Какое прижимать, какое врываться? Она в плену в чужой стране, ее только что чуть не убили, а она думает о том, как бы трахнуться с этим мачо.