. Плетёнка болотистого леса скрывала возведённые на первом ярусе строения, и лишь некоторые из них, по центру и по краям, приподнимали над её мрачным пологом безжизненные остовы своих стен.
Средний ярус просматривался значительно лучше и представлял собой настоящий колониальный квартал, разорённый джунглями, но сохранивший очертания мощёных улочек и прямоугольных домов. По центру квартала была заметна круглая площадь с каменным помостом, угадывались закрытые со всех сторон дворики, обомшелые фонтаны и каменные бассейны. Вокруг площади теснились наиболее высокие здания, а выше всех вздымался гигантский фикус, оседлавший башню или колокольню – отсюда не разобрать. Его пышная, разлапистая крона вытягивалась до уровня верхнего яруса.
Если верить скрытому полотну Александра Берга, домá среднего яруса некогда были оштукатурены, украшены пёстрой росписью и ликами Инти-Виракочи. Их покрывали двускатные черепичные крыши, а на стенах красовались резные наличники. Ничего подобного Покачалов с высоты не разглядел. За два с половиной века штукатурка осыпалась, кровли обрушились и некогда ухоженные дома превратились в тёмно-красные кирпичные коробки, иные вовсе лежали грудой кирпичного лома.
Наконец, верхний ярус был застроен каменными домами, чьи светло-серые силуэты проглядывали из-под налёта зелени и цветущих бутонов. Колониальных строений Покачалов там не разглядел и заключил, что третий ярус был отдан под индейский квартал, пусть и довольно необычный из-за вполне европейского сплетения узких улиц и заметных даже с высоты водоотводных каналов.
Один ярус с другим соединяли пролёты широких ступеней без балюстрады, причём лестница между средним и верхним ярусом заодно выполняла роль моста – в арке под ней светлел шустрый поток, должно быть, устремлявшийся ниже по хребту и в конце концов впадавший в речку у руин крепостного поселения.
– Нужно идти, – Аня коснулась плеча Никиты.
Покачалов, увлечённый осмотром Города Солнца, вздрогнул. Вздохнув, согласился отойти от парапета. Не хотел торопиться. Предпочёл бы сделать первую стоянку здесь, на площадке; лишь вдоволь налюбовавшись видом сверху, спуститься вниз. Шустов-старший всегда так поступал. Мог рваться через тысячи километров в поисках какой-нибудь древности, не считаться с усталостью и страхами спутников, подгонять всех и самого себя, а потом, обнаружив древность и убедившись, что она в его власти, резко остановиться и дальше продвигаться к ней с кропотливостью бережливого археолога. Возможно, Покачалов уговорил бы остальных осматривать Город Солнца без спешки и уж точно не спускаться в его кварталы столь беспечным шагом, однако вынужденно последовал за стариком. Наличие проводника, хоть и подозрительного, изменило общий настрой. Страх перед неизведанным ослаб.
Максим приторочил к верхнему клапану своего рюкзака несколько свёртков с мясом мазамы, остальные свёртки забрал отшельник. Он перевязал их в единый куль, прикрепил к нему кожаный ремень и, подобно тому как поступали агуаруна, забросил куль на спину, а ремень пропустил по лбу, оставив руки свободными. Ни оружия, ни трости у старика не было, хотя шёл он тяжело, будто хромая на обе ноги. Кажется, упади, и уже не поднимется – переломает кости и рассыплется в труху.
Старику было лет семьдесят, не меньше. Возможно, именно возраст и общая слабость вынудили его до конца дней поселиться отшельником в Городе Солнца. Скоробогатов и Дима явно предпочли бы вначале допросить незнакомца и уж потом следовать за ним, но доверились Максиму. Предоставили ему общаться со стариком и ждали, когда Шустов-младший от общих фраз и улыбок перейдёт к вопросам. Аня, вынужденная переводить каждое слово, от них не отставала. Старик неспешно приблизился к началу лестницы, уводившей вниз с площадки. Обернувшись, неожиданно спросил:
– С вами кто-то ещё?
Максим оглянулся на расщелину, из которой недавно выбежал Скоробогатов, а следом выбежали и остальные путники, предвкушавшие встречу с Городом Солнца. Максим смотрел с сомнением, будто ждал, что увидит преследователей – не то безголовых туземцев, не то базальтовых ягуаров. Покачалов с удивлением отметил, что на кромках проёма высечены горельефы Инти-Виракочи. Возможно, они задумывались как стражи, но смотрелись скорее приветливо из-за традиционно пустовавших рук.
– Мы одни, – наконец ответил Максим.
Отшельник вновь устремился к лестнице. Края лубяного плаща чуть разошлись, и Покачалов заметил, что под плащ поддета кожаная жилетка, такая же лоскутная и грубая, как брюки.
– Куда мы идём? – спросил Максим.
Старик, не оборачиваясь, крючковатым пальцем указал на дно котловины. Покачалову стало не по себе. Возрождённый Эдем, пусть и давно заброшенный, таил слишком много загадок. Вспомнились умиравшие у себя на родине и возрождавшиеся здесь мастера из приходной книги. Вспомнились благостные обещания «Эль соль де ля либертад» и полные ужаса картины Оскара Вердехо. «Мужчина целиком объят пламенем, и своим образом, а прежде всего искажённым лицом, выражает наивысшее страдание, отпущенное живому человеку и, повсему, уготованное ему в аду за самые страшные из грехов». Странно, что муки ада были нарисованы в месте, разрекламированном как Эдем.
– Хорошо бы на средний или верхний ярус, – пробурчал Покачалов.
– Что? – переспросил его шагавший рядом Дима.
– Говорю, надеюсь, мы не в самый низ. Там, кажется, болото.
– Да уж… Не хочу опять в болото.
– Вот и я о том же.
Отшельник, Аня и Максим первые начали спускаться по лестнице. Следом пошли Покачалов и Дима. Скоробогатов и Лиза замыкали цепочку. Путь предстоял извилистый.
Город Солнца делился на семь поясов. Три нижних – городские ярусы ступенчатого дна. Четыре верхних – террасы на пологих стенах котловины. Террасы опоясывали котловину, тянулись кольцами, вырубленными в скальном полотне на высоте десяти метров друг от друга: между террасами мог бы уместиться трёхэтажный дом. Если дно котловины в диаметре достигало двухсот метров, то между сторонами его наружной кромки было не меньше пятисот или даже шестисот метров, из-за чего каждая следующая терраса оказывалась длиннее предыдущей.
Выйдя из горной расщелины, путники оказались на второй террасе. Как и первая, она была отведена под жилые дома. Здания тут строились такие же, как и в крепостном поселении, самые обычные, напоминавшие инкские каанчи. Наверху, на третьей и четвёртой террасе, Покачалов строений не разглядел и заключил, что там располагались пахотные поля, вроде тех, которыми инки покрывали горные склоны Анд. Возможно, солярии выращивали там ямс или картофель.
– Интересно получается, – промолвил Покачалов. – А наш Город Солнца похож на Город Солнца Кампанеллы.
– Это чем же? – Дима, переставляя трость по ступеням, продирался через колючие ветки.
Отшельник не потрудился расчистить путь. Или ходил тут редко, или знал, что горные джунгли быстро заглушат его просеку. Все шли пригнувшись, переступая через разросшиеся корни и наклонные стволы деревьев.
– У Кампанеллы город стоял на холме и был разделён на семь поясов, так? – напомнил Покачалов. – А тут, как видишь, три яруса на дне и четыре террасы на стенах. Получается как раз семь поясов. Только наш холм вывернули наизнанку. Вместо холма – котловина.
– Что правда, то правда, – кивнул Дима. – Нам достался изнаночный Город Солнца.
Террасы по всей длине оставались примерно одной ширины, однако у третьей и четвёртой террас имелось по два выступа просторных площадок – северной и южной. От площадок налево и направо спускались лестницы, выводившие прямиком на террасу снизу. Единственная площадка на второй террасе, куда путников вывела горная расщелина, располагалась на востоке. На первой террасе площадка также была одна, на севере. Лестница оттуда уводила прямиком на ярусы котловинного дна. Именно к ней сейчас, доверившись старику, шли путники.
– То, что наш Город Солнца изнаночный… Думаешь, что-то значит? – спросил Дима.
– Может быть. – Покачалов осторожно промокнул лоб и шею влажной тряпкой. Боязливо взглянул налево, где в кустах прятался край ничем не отгороженной лестницы. Не хватало свалиться. – И мне кажется, на двух верхних террасах не только пахотные земли. Заметил там тёмные пятна на скальной стене?
– Пятна?
– Там какие-то пещеры. Надо будет слазить. Не удивлюсь, если там спрятано всё самое древнее. Что-нибудь чавинское. Они ведь не могли сразу тут обжиться. Наверняка поначалу сидели в естественных укрытиях.
– Думаешь, там разгадка величайшей тайны их расцвета и падения? Если они вправду провели здесь восемь веков, то…
– Не торопись. Мы пока вообще не знаем, что тут было до Города Солнца. И было ли вообще.
Отшельник вывел всех на заросшую круговую улицу первой террасы. Отсюда путникам предстояло пройти четверть общего кольца, прежде чем добраться до северной площадки и оттуда спуститься на верхний ярус котловинного дна.
Скоробогатов и Лиза на ходу о чём-то тихо переговаривались, но Покачалов ими не интересовался – слушал лишь разговор отшельника и Максима, чьи слова синхронно переводила Аня. Старик указывал на расставленные им силки и ловушки. Дикий зверь забредал в Город Солнца нечасто, и приходилось использовать все возможности его изловить. Спускаться к изножью хребта и охотиться на полуострове отшельник не хотел – не был уверен, что сможет занести добычу по горной лестнице. Возможно, опасался и встречи с тенями.
Силки, спрятанные под деревьями и стенами каменных каанчей, были неприметны. Если бы отшельник не встретил путников на выходе из расщелины, кто-нибудь из них наверняка попал бы в ловушку. Все старались идти точно вслед за стариком. Покачалов и Дима поглядывали на окутанные мхами строения, сохранившиеся чуть лучше похожих строений в крепостном поселении, но пока усмиряли соблазн осмотреть их изнутри. Вынужденно шли за Максимом, петляли в тенистом лабиринте из перистой листвы и завитых спиралью деревянистых растений.