— Какую еще смерть?
— Мира, Эртанд, мира. Я-то все равно до этого вряд ли доживу, а вас, глупых, жалко. Буду молиться, чтобы все-таки нашелся тинат такой силы, который всё исправит.
Не выдержав, Эртанд поморщился.
— Всё — это наты земли и воздуха, которых никто не видел? И где же, интересно, такого тината найти?
— Да уж явно не в этой обители. Но если он вдруг найдется… — Улланд сделал паузу, почесав седой затылок. — Надеюсь, он успеет нас спасти до того, как окажется слишком поздно.
Глава 1. Раб
В воздухе раздался свист хлыста. Затем — удар и вскрик.
— Глаза опусти, р-раб!
Таш вздрогнул и обернулся. Сейчас ему повезло — кнутом досталось соседу, но к вечеру хозяин мог разойтись и начать охаживать плетьми всех подряд за малейшие провинности. Он бесился уже третий день. На руках у работорговца остался один "мусор" — товар, который мало кто хотел брать. Поначалу Киддир еще выкручивался, расцвечивал неприглядную правду замысловатыми подробностями. И даже находились простачки, которые верили ушлому работорговцу и платили золотом за рабов, на деле стоивших несколько серебряных монет.
Только у тех рабов не было клейма на ошейнике. И ошейник этот не снимешь, не подделаешь — магия не позволит.
Таш потеребил металлический обруч, ярмом висевший на шее, и окинул взглядом невольничий рынок. К полудню в городе жара становилась невыносимой. Полотняные навесы от нее почти не спасали. Вон, напротив, другой работорговец выстроил товар в ряд перед покупателем — стройные тела в одних набедренных повязках, чистые, здоровые. И все равно один упал в обморок. Очнувшись, он проклянет этот момент. Кто купит слабого раба? А когда хозяин поймет, что его не сбыть, то продаст по дешевке на каторгу или вообще удушит. Все лучше, чем кормить, деньги на "мусор" тратить.
Поэтому Таш со своей лавки старательно улыбался всем, кто проходил мимо и посматривал в его сторону. Чаще всего это были девушки и молодые женщины, которых привлекал мужчина иноземной крови. Таш знал, что выгодно отличается от соседей. Силанцы были бледными, с белесыми глазами и волосами, будто присыпанными дорожной пылью. А он — смуглый, с густой темной гривой и очами, в которых плясало пламя. Так, во всяком случае, убеждал гостей Киддир, тыча пальцем в мускулы Таша. Обучен воинскому искусству, защитит вас от любой напасти, и еще молодой, двадцати лет не исполнилось, служить вам будет долго, просто огонь, а не мужчина!
Но как только они видели клеймо на ошейнике, улыбки гасли, а сами покупатели торопливо уходили к другим торговцам.
Убийца. Бешеный. Кто такого возьмет?
Вот и еще один гость, на сей раз мужчина, покачал головой и вышел из-под тента. Таш уныло проследил за тем, как теряется в толпе посетителей рынка его затянутый в ткань затылок. К сегодняшнему дню разобрали даже больных и немых, которым отдельные торговцы нарочно отрезали языки, чтобы те не могли рассказать о себе правду. Зачарованные ошейники подавляли волю, заставляя людей беспрекословно повиноваться приказам хозяев. Скажут доложить правду — не захочешь, а доложишь про все свои болячки. Ну и как за такого выручить кошель серебра? Но покупатели тоже были не дураки, поэтому ценились немые дешево. И все же их покупали, а Таша — нет.
Лишь одному человеку было хуже, чем ему. Плечом к плечу с Ташем сидел мужчина лет тридцати — тридцати пяти, тот самый, на которого вскинулся Киддир. Он понуро уставился в землю, сгорбив израненную спину и свесив длинные волосы сероватого оттенка. Все тело раба, от грязных пяток до исхудалой шеи, покрывали кривые татуировки с одним единственным символом: "забвение".
Под навес зашел новый посетитель. Седой, в парчовом кафтане, с золотыми кольцами на пальцах. Пахнуло духами — аристократ, о своем запахе волновались только они. Старик прогулялся мимо лавок с женщинами, щупая их груди и проверяя зубы. Мужчины его явно не интересовали, но перед соседом Таша он замер и вскинул белые брови.
— Это еще что такое? — спросил он Киддира.
— Писарь или толмач, господин. Умеет читать и писать, болтает на двух языках…
— А магические символы на нем для чего?
— Кто-то подшутил над беднягой, господин, — сразу заюлил работорговец. — Он не беглый маг, вы не подумайте!
Старик скривился.
— Тьфу! Не знай я тебя много лет, Киддир, решил бы, что ты решил протащить в город кого-то из презренных повстанцев, которые прячутся в горах.
Хозяин нервно засмеялся.
— Я? Да ни в коем случае! Я наивернейший слуга короля. Кстати, вы еще не видели вон ту девицу…
Таш соседу мысленно посочувствовал. Быть ему вечером опять битым.
За весь разговор раб так и не поднял взгляд. Казалось, он уже смирился с судьбой. А у такого, как Забвение, хорошей судьбы быть не могло.
Собственного имени он не помнил. Рассказывал, что однажды очнулся на окраине незнакомого города без вещей и денег, покрытый свежими татуировками. Местный маг решил, что память у него отшибло из-за этого символа, который и дал Забвению прозвище. Но память исчезла не до конца — на левой щеке татуировка прерывалась, и лицо осталось чистым. Поэтому Заб умел читать и писать, знал силанский и шердский языки, совершенно ничего не помня о себе. Его примечательная внешность: загорелая кожа, высокий рост, светлые глаза, пепельные волосы, как у жителей пустынь, — ничего не прояснила. А раз незнамо кто, никому не нужный бродяга, к рукам его прибрал первый же работорговец.
Казалось бы, грамотного раба должны купить в первые же дни. Не тут-то было — все испортили те же татуировки. В Силане и ребенок мог отличить волшебную писанину от обычной, хотя и не все могли ее прочесть. Ни один маг на королевской службе такое бы не устроил — все они находились под строгим надзором. Значит, постарались беглые. А этих любить было не за что. По слухам, они недавно опять сожгли целый отряд солдат. Вместе с ними погибла целая деревня ни в чем не повинных людей.
Забу доставалось больше из-за молвы. Сам он был тихий и почти всегда молчал. Но Киддир, поначалу рассчитывающий получить за него немалую цену, понемногу разочаровывался, и результат отражался на окровавленной спине раба.
В общем-то, Ташу было на это наплевать. Кто только рядом с ним не сидел на лавке за последнюю декаду дней! Всех уже давно купили. Только они двое остались из того набора, с которым Киддир пришел в славный город Тамин-Арван. Как будто силанский бог связал их судьбы одной нитью.
И Ташу это не нравилось. Вряд ли Заба стоило винить в том, что не покупают его соседа, но он словно притягивал неприятности.
Под навесом зашуршала дорогая ткань. Снова потянуло сладковатым ароматом. "Женщина. Богатая", — понял Таш еще до того, как обернулся.
— Госпожа Лилана эс-Мирд! — в подтверждение раздался возглас Киддира. — Тысячи лет благоденствия вам и вашему мужу! Какое совпадение — я как раз думал о вас!
Ответом ему был мелодичный смех.
— Ли Лаана, Киддир. Правильно произносить Ли Лаана. Все пытаешься угодить каждому покупателю? Я ведь давно разрешила называть меня Лил, — мягко пожурила женщина. Акцент в ее речи был почти неразличим, но чувствовалось, что она не уроженка этой страны.
— Ай, ну что вы! Мы так редко видимся, что я не могу отказать себе в удовольствии называть вас, как вам больше нравится. Так что я могу сегодня предложить прекрасной госпоже эс-Мирд?..
Таш повернул голову. Фамилия без сомнений силанская, с аристократической приставкой, но протяжное имя было шердским. Соплеменница? И точно, рядом с угловатым работорговцем улыбалась молодая шердка лет двадцати. Темные волосы были уложены в "рога" — обычную для замужних дам прическу — и прикрыты шелковым платком. Томные карие глаза оттеняло бордовое платье модного покроя, а запястье увивал золотой браслет в виде змейки. В глубоком вырезе лежала золотая цепочка с подвеской. Сопровождали женщину двое — служанка в возрасте и пожилой силанец с морщинистым лицом. Достаточный эскорт для аристократки невысокого ранга. Может быть, она жена барона или рыцаря. А это значило, что перед Ташем стояла его возможная будущая хозяйка.
Он выпрямился и расправил плечи, вдохнул, напряг мышцы. Этому его научил Киддир — чтобы выглядеть привлекательнее для женщин. Скосив глаза, Таш заметил, что Ли Лаана смотрит в его сторону.
"Великий Иль, молю Тебя, лишь бы в этот раз не сорвалось!"
Когда она в самом деле зашагала в его сторону, Таш мысленно возликовал.
И поник, когда услышал ее голос.
— Киддир говорит, ты знаешь шердский. А писать на нем умеешь?
— Умею, госпожа, — скромно ответил Заб.
— Это мы сейчас проверим, — в тоне женщины проявилась неожиданная для хрупкой красавицы деловая хватка. — Меня уже многие пытались убедить, что умеют, а писали с ошибками. Нади, подай дощечку.
Служанка — Таш с удивлением отметил, что на ней нет ошейника, — вручила госпоже покрытую воском деревяшку и металлическое стило. Такие использовались для обучения грамоте, чтобы не тратить на детские каракули дорогой пергамент. Когда-то и Таша учили на ней, но недолго. Хозяину развлечение быстро надоело.
— Пиши: "Я, нижеподписавшийся, заверяю, что сдано шесть мешков овса, три амфоры с вином"…
Таш не удержался и посмотрел ей в лицо. От шердки, носящей местную аристократическую фамилию, он ожидал декламации стихов или молитв, но точно не торговый документ.
И только благодаря этому Таш перехватил взгляд сопровождающего ее силанца. Волосы мужчины еще не поседели, а кожа уже сморщилась, как высохшая слива. Когда он хмурился, борозды у него лбу собирались причудливым узором. Это было бы смешно, если бы старик не поймал Таша на том, что рабам делать запрещено.
Ни в коем случае нельзя поднимать взгляд на господ.
Таш стиснул челюсти. Однако время шло, а ничего не происходило. Надиктовав текст, аристократка взяла у Заба дощечку и тяжело вздохнула.
— Ну конечно, ошибки. И все же лучше, чем у предыдущих. А это кто, Киддир? У тебя тут чистокровный шерд и ты мне не признаешься? — не дав работорговцу оправдаться, она обратилась прямо к Ташу: — Как тебя зовут?