— Идем! У нас еще Урдова уйма дел.
— Ты же меня для нового задания позвал? — спросил Таш, как только они вышли из поместья.
По улицам уже стелились тени от крепостных стен. Говорить можно было без опаски — большинство богатеньких жителей Внутреннего кольца сидело дома, готовилось ко сну. Дороги пустовали. На Стреле еще оставался народ, но к тихой беседе двух рабов никто не прислушивался. Что они могут обсуждать важного?
Таш с Ксалтэром не первый раз пользовались этой возможностью. В наполненном слугами доме нежелательные свидетели находились повсюду. И пусть никто не удивлялся неожиданной дружбе двух охранников госпожи, которым приходилось постоянно торчать вместе на пороге ее лавки, вызывать ненужные подозрения не стоило.
— Рад твоему рвению, — усмехнулся Ксалтэр. — А поначалу: не хочу, не буду, страшно… Да ладно тебе рожи корчить. Как будто ты первый, кто передумал, как только гром грянул.
— Ты про задание говорить будешь? — огрызнулся Таш.
Слышать о собственной трусости было неприятно.
Ксалтэр рассмеялся.
— А языком потрепать? Дела-то у нас хорошо идут, просто даже замечательно. Ты уже три задания выполнил — и все как по маслу. Ладно, в общем. Как в следующий раз тебя пошлют во Внешнее кольцо, найдешь Мокрую улицу, а на ней — дом ткача Навита. Нет, он ни при чем, у него просто дом приметный. Так вот…
Раб рассказывал настолько тихо, что его едва слышал Таш, не то что прохожие. Но осторожность лишней не бывает, и Ксалтэр совсем замолчал, когда они вышли во Внешнее кольцо. Здесь людей было больше. И не только потому, что там, где во Внутреннем кольце стояло одно здание, во Внешнем квадратные домики лепились десятками, едва ли не наползая друг на друга, — всем хотелось жить под защитой высоких крепостных стен. И не потому, что вечером ворота закрывались, а стража начинала тщательнее досматривать тех, кто пытался пройти в кварталы богачей. Народ на площади перед воротами подозрительно шумел, а блестящие нагрудники стражи попадались в толпе чаще, чем обычно.
Рабы переглянулись и не сговариваясь направились к боковым улицам. Кажется, это были те волнения, о которых предупреждала Лаана.
Ташу стало интересно, что послужило их причиной на сей раз: введение нового налога? Снос бедняцких домов под очередные постройки графа эс-Наста? Подорожание зерна? Или очередные требования сжечь всех, кто утверждает, что Сердце мира — всего лишь хитроумное устройство? Несколько месяцев назад эти слухи наделали немало шума и были единогласно признаны народом дребеденью. Таш над ними тоже посмеивался, хотя большинство жрецов повторяло их вслед за королевскими глашатаями. Иногда ломались даже зачарованные тинатами вещи. О каком тут устройстве, которое веками трясет мир, вообще можно говорить? Какого оно должно быть размера — с дом величиной? И конечно, его никто не видел, зато все знают, что оно собой представляет!
Понадеявшись на очередной спектакль, он прислушался к проповеднику на краю площади, который взобрался на привязь для гармов. Человек в серой хламиде — еще не старый, с неопрятной бородой — покачивался и взмахивал руками, словно не мог удержаться на тонком столбе. Состоятельных людей в толпе вокруг него Таш не заметил — всё бедняки в пыльных, выцветших одеждах, рваных сандалиях. Большей частью молодые мужчины, словно их сюда притянули магнитом, хотя виднелись и женские платки.
— Вы говорите: еще не началось! — кричал проповедник. — А я спрашиваю: как не началось? Или вы не знаете, что Милисса вышла из берегов и снесла единственный мост? Что по нему в это время шел караван с провизией, который весь утоп до последнего фургона? Или вы не знаете, что затоплены все поля вокруг Тамин-Арвана? Что гниет еще не выросший урожай? Что запасов еды нет, потому что впереди должно быть еще два года тихих ветров? Хотя мы не замечаем этого, голод уже простер над нами свою длань! Но вы говорите: все мы будем страдать от него! А я спрашиваю: все ли? Или бедняки будут пухнуть от голода, а другие — жиреть в поместьях, высасывая нашу кровь, как гнус? Делают ли что-нибудь власть имущие, чтобы защитить нас? Или предпочитают развлекать себя небылицами и ересью, что Сердце мира создал совсем не Иль? Они и многих жрецов — тех, кто должен быть бы хранителем истинных знаний, — сумели в этом убедить. И теперь те повторяют за ними нелепицы, кивая головами, как детские игрушки!
В толпе засмеялись. Старик продолжал что-то вещать, но Таш отвлекся — ему показалось, что на крышах мелькнула синяя рубашка с алой каймой. Гласа Города он так и не разглядел, зато заметил, что к обнаглевшему проповеднику, который слишком явно обвинял аристократов, потянулись стражники.
Обогнув толпу, Таш ускорил шаг. Сперва Ксалтэр поступил точно так же, но вдруг застыл. Его рука потянулась к левому плечу.
— Э-э-э… Глянь-ка туда.
Он указал на ряд возвышавшихся на площади деревянных столбов. Исходящая от них вонь заставила прикрыть нос. К этим столбам в назидание привязывали мертвецов — особо разозливших власти преступников: грабивших караваны бандитов, хранителей, мятежников и подстрекателей к восстанию вроде разоравшегося проповедника. Таш обычно туда не смотрел — все равно эти люди ничего для него не значили.
Однако в этот раз черты одного из них показались смутно знакомыми. Разложение уже тронуло тела привязанных, и шерду пришлось сделать несколько шагов вперед. Всмотревшись в лица висельника, Таш вспомнил, где встречал этого человека.
В жилах похолодела кровь. На столбе распухшим языком дразнился угловатый слуга из поместья эс-Наста, который воровато совал за пазуху контрабанду.
— За порочные связи с мятежниками казнены: Дарват Малин с Кожевенной улицы, Вахит по прозвищу Червь, Тайвер Паран… — распевал глашатай.
Таш, наверное, дернулся, потому что Ксалтэр крепко схватил его за руку.
— Спокойнее. Идем отсюда. И не вздумай бежать.
Они зашагали прочь. Таш старался не торопиться, но все равно коротконогий спутник за ним едва успевал.
Остановились рабы, лишь когда шум на площади за спиной почти стих. Спрятавшись в закоулке, Таш проверил, не преследуют ли их. Сзади никого не было.
Ксалтэр перевел дыхание, снова потер левое плечо и грязно выбранился.
— Проклятый шерд! Ну и скорость у тебя — как будто зад поджарили.
— Поджарят, если дела пойдут так же "хорошо", как и раньше! Все как по маслу, да?
— Тише, тише, — Ксалтэр огляделся. Они остановились возле дома с глухими стенами на первых этажах. Наверное, это был какой-то склад, но выше явно поднимались жилые помещения — из окон к соседнему дому тянулись веревки с сохнущим бельем. Продолжил охранник шепотом: — Никому из нас еще ничего не поджарили.
— Ага, особенно тому слуге эс-Наста. И не притворяйся, что понятия не имеешь, кто он!
Ксалтэр скорчил гримасу и облизнул нижнюю губу.
— Интересно мне, с чего вдруг ты имеешь понятие, кто это.
— Я ждал за углом, когда он забрал сверток.
Следующее ругательство охранник не произнес — прорычал.
— Не лезь, куда не просят! Тебе сказали оставить вещь, а не смотреть, кто за ней придет. Даже я не знал, кто это будет, а тебе ни об одном из тех людей даже слышать не положено! Или хочешь, чтобы наше дело задохнулось на виселице?
Упрек был справедливым, поэтому Таш его проглотил.
— И что делать будем? — спросил он.
— Что-что… То же, что и раньше. Если бы кто-то о нас выболтал, мы бы тут не стояли. Надеюсь, ты теперь станешь осторожнее.
"А ведь тот слуга мог и выболтать", — подумал Таш. Он же видел, кто оставил контрабанду.
"Великий Иль, спасибо, что хранишь меня".
— Ар-р-р, Урдовы твари, — продолжал браниться Ксалтэр. — Ладно, хватит прохлаждаться. Нам еще надо успеть к проклятому ллиту.
Он выпрямился и уже шагнул дальше, но Таш преградил ему дорогу.
— Постой. Раз уж все зашло настолько далеко, я хочу знать, почему ты можешь врать.
Ксалтэр сплюнул.
— Я тебе уже говорил: не твое это песье дело.
— Мое. Твои дружки уже кормят ворон, а скоро и мы там можем оказаться.
— А-а, струсил? Боишься, что как меня прижмут, сразу тебя выдам? — осклабился он.
— Просто ответь, — медленно и четко произнес Таш.
Охранник спокойно посмотрел ему в глаза.
— Поддельный у меня ошейник. Железка с перерисованным натом, только без магической силы. Кто сделал, не скажу.
— Я и не хочу знать.
Ксалтэр усмехнулся.
— Хоть в чем-то ты догадлив, парень.
Новых вопросов он не задавал. Таш этому удивился.
— И не спросишь, что с моим ошейником?
— А зачем? Ты же наверняка и сам не знаешь, — получив в ответ смущенный кивок, раб хмыкнул. — Видал я уже такое. Железо плохое или тинат ошибся, вот и получилось, что ошейник с недостатком. У кого по двести-триста рабов, там время от времени делают проверки и кого-то отправляют на перековку. Ничего необычного. Только все молчат об этом, чтобы не давать лишних поводов рабам задуматься о всесилии хозяев, а простым людям — о могуществе тинатов.
Вот как. Таш даже не знал, что должен испытать — то ли облегчение, то ли досаду от того, что оказался заурядным рабом "с недостатком".
В тот же момент на них откуда-то сверху вылили горшок с мочой. Если бы Ксалтэр не отпрыгнул, тот бы вылился прямехонько на него. Охранник сначала громко пожелал неизвестному человеку заживо сгнить, а потом нервно рассмеялся.
— Внешнее кольцо! Тут знают, как напомнить человеку его место. Ладно, нам пора. Иначе или ллит куда-нибудь денется, или мы домой не попадем.
Хотя на языке Таша плясали тысячи вопросов, он заставил себя их проглотить и последовал за коренастым охранником. Он все равно ни в чем не признается, только снова вызверится. Попытки что-то осторожно выведать шерд предпринимал уже не первый раз. Все заканчивалось одинаково: "Не лезь, куда не просят".
Таша это коробило, но он не мог не признать, что в этом есть резон. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь, и тем меньше народу утянешь за собой, когда будешь тонуть. А если с подготовкой восстания рабов взаправду была связана Лаана, то за такое он сам бы вызвался подбрасывать дров под готовящийся для него в царстве Урда костер.