Эртанд резко выпрямился.
Правда. Вот оно.
— Скажи, что в этой комнате нет стены, — приказал маг шерду.
Тот с недоумением воззрился на него.
— Но она есть.
— Эрт, — мягко произнесла Лил. — Он же раб…
— Пусть скажет, что в этой комнате нет стены, — упрямо повторил Эртанд.
Шерд переступил с ноги на ногу. Почему-то приказ его взволновал.
— Я не смогу этого сделать.
Сеть натов шевельнулась. Из нее вылез тот самый узловатый и кучерявый иероглиф и тут же исчез.
— Лжец, — тихо сказал Эртанд. — Ты лжец.
Глаза шерда распахнулись.
— Быть не может, — Лил тряхнула головой, однако в ее голосе не слышалось уверенности.
— Я ему не хозяин, поэтому мой приказ он не выполнит. Лил, заставь его сказать про стену.
— Но он же правда не сможет… Ну ладно, ладно, раз ты просишь. Таш, скажи, что в этой комнате нет стены.
Наты закрутились в шерде вихрями. Запах пота усилился, на шее забилась жилка.
— Госпожа…
Теперь насторожилась и Лил.
— В чем дело, Таш?
Наты вдруг успокоились. Раб встал прямо, сложил руки за спиной, словно решился на что-то важное.
— В этой комнате нет стены.
Эртанд с удовлетворением отметил, что через ячейки снова появился тот нат. Лил часто заморгала. Схемы она видеть не могла, но ей, как и всем, было известно, что раб просто не смог бы произнести ложь. Стражники тоже напряглись, но до них Эртанду сейчас не было дела.
— Наверное, его ошейник поврежден, — предположил он.
— Не верю, — пробормотала Лил и подалась вперед. — Забвение, скажи то же самое!
Татуированный раб зябко повел плечами, будто в помещении повеяло холодным ветром. Эртанд внимательно наблюдал за изменениями в его натах. По сети пошла рябь.
— В комнате… — промямлил Забвение. — В комнате… стена…
Рябь усилилась. Из-под нее что-то пыталось выбраться наружу, но крепкая паутина не рвалась.
— Стена… Я не могу, простите, — сдался мужчина.
Лил тяжело вздохнула и накрыла лицо ладонью.
— Кровавый бог, Киддир! Работорговец, у которого я купила их обоих, — пояснила она Эртанду. — Подонок клялся мне, что проверил ошейники у каждого раба, а я, дурочка, и поверила. Таш, почему ты мне не признался? — горько обратилась Лил к рабу.
Тот молчал.
Эртанд хрустнул косточками пальцев.
— Врать — это же так удобно. Пусть подойдет ко мне, я посмотрю, что у него с ошейником.
— Ты уж точно лучше всяких незнакомых тинатов. Таш!
На сей раз рабу повторять не понадобилось. Он приблизился без лишних приказов. Его губы были плотно сжаты, и, к удивлению Эртанда, в нате Таша нигде не виднелось клякс и комков, которые обычно сопровождали страх. Если раб и обманывал Лил, то делал это не из трусости.
— И сколько он дурил тебе голову? — спросил маг.
— Я никогда не дурил госпоже голову, — резко произнес Таш, вмешавшись в разговор. Сердитые рыжеватые глаза сверлили человека, который раскрыл его секрет.
Эртанд хотел осадить раба за наглость, но промолчал. Странно — на сей раз он не лгал. Или, по крайней мере, искренне верил в то, что говорит.
— И то верно, — нехотя согласился он. — Но мне все равно нужно проверить твой ошейник. Опустись на пол.
Конечно, заставлять его вставать на колени было не обязательно. Эртанд в росте мало уступал брату и был выше шерда, но скакать перед ним не собирался и осмотрел обруч лишь тогда, когда Таш склонил перед ним голову.
Металл был теплым на ощупь. Маг подумал, что это первый раз, когда он прикасается к уже запаянному и надетому на человека ошейнику.
— Здесь дефект. Линия должна быть прямой, но прорисована криво. Наверное, тинат устал, и у него дрогнула рука, когда он выводил нат.
— И что это значит? — с тревогой спросила Лил.
— Только то, что ошейник нужно заменить, если ты хочешь, чтобы твой раб не лгал, — Эртанд убрал пальцы с шеи Таша, и тот сразу тряхнул гривой, как норовистый гарм. — Остальной узор в порядке. Зайди к Брефту, объясни ему все и скажи, что ты от меня. Он лучший из тинатов, которые работают в ратуше Тамин-Арвана. И Лил… Пожалуйста, аккуратнее выбирай себе охранников.
— Конечно. Спасибо, Эрт.
Лил поблагодарила, но уголки ее губ смотрели вниз, да и сама она выглядела расстроенной. Маг легонько сжал ее плечо, надеясь, что это ее взбодрит.
— Я прошу прощения, — робко вставил второй раб. — Ваш рисунок… Так вот как тинаты видят мир, — линиями?
— Никто не может видеть мир линиями, — ответил Эртанд заученной фразой, которую всегда говорил ученикам.
Шерд внезапно усмехнулся и посмотрел магу прямо в глаза.
— Лжец, — сказал он.
Глава 16. Жена
Карету слегка потряхивало. Путь от Тамин-Арвана к обители и так никогда не отличался ровностью, а после бурь его еще и засыпало камешками. Но, как ни странно, тряска Лаану успокаивала. Ведь если бы не раздражение из-за плохого качества дороги, ее злость на все остальное была бы гораздо сильнее.
Как она могла поверить пройдохе Киддиру? Почему не отвела рабов к тинату, чтобы проверить ошейники? Ведь она же знала о случаях, когда обручи оказывались бракованными! Эс-Наст — тот вообще проводил проверки постоянно, но она же выше этого!
Покусывая себя за ноготь, Лаана смотрела в окно, на горы, и пыталась вспомнить, кого еще из своих рабов не проверила. Вроде бы всего трех — Таша с Забвением и Ксалтэра, которого подарил барон. В честности последнего она не сомневалась, но так опростоволоситься с работорговцем…
"Дура".
Опомнившись, она убрала руку ото рта и спрятала ее в складках широкого платья. За годы жизни в семье эс-Мирдов Лаана так и не избавилась от детской привычки грызть ногти. Узнал бы об этом отец, всыпал бы ремнем. Единственное, за что он всегда ее ругал, это за повадки простолюдинки. Наверное, потому что его вспыльчивой и своенравной дочери аристократические манеры давались гораздо хуже, чем счет или премудрости составления торговых договоров. Он всегда произносил это с сожалением и добавлял, что Лаана пошла в мать.
Портрет которой он всегда носил на груди, хотя с тех пор, как мама удалилась в монастырь, прошло почти пятнадцать лет.
Наверное, сумасбродство передалось Лаане тоже от нее. Отец всегда отличался расчетливостью и, прежде чем принять решение, взвешивал его десятки раз. Лаане это удавалось с трудом.
Она поерзала на жестком сиденье и постучала в потолок, подавая кучеру знак остановиться. Карету еще раз тряхнуло, но потом она замерла. Лаана высунулась наружу.
— Та Шиин! Зайди внутрь.
Повозка закачалась в разные стороны — это раб слезал с запяток. Шерд, Забвение и еще два охранника, которых Лердан на всякий случай заставил взять с собой, наслушавшись историй про бродяг в горах, ехали снаружи.
Пока Таш спускался, Лаана дышала свежим воздухом. Все-таки у карет были свои недостатки. Духота скапливалась в них быстрее, чем в легких, воздушных паланкинах, и от разных запахов избавиться было тяжелее.
Шерд сел напротив. На его лице застыло мрачное выражение, свидетельствующее, что он догадывается, о чем пойдет разговор.
И правильно, пусть переживает. Зато Лаана не беспокоилась совершенно. Эртанд сказал, что во всем, кроме лжи, ошейник действует, как обычно. А это значило, что напасть на хозяйку раб не может.
Она снова постучала кучеру. Один из гармов громко заурчал, и карета рывком тронулась с места. Теперь можно было не опасаться, что любопытные охранники услышат едущих в карете. А в том, что они будут прислушиваться, Лаана не сомневалась. Большие сплетники, чем мужчины, ей не встречались.
Только как начать неприятный разговор, Лаана не знала. Она привыкла отчитывать помощников, караванщиков или писарей, но выбирать строгий тон по отношению к Ташу казалось неправильным. Да и винить его — в чем? В том, что в части способностей к вранью он не отличался от свободных людей? Укорять за то же самое Тиану, Лердана или даже Оттарта, когда он по утрам уверял растрепанную, не выспавшуюся хозяйку, что она прекрасно выглядит, было бы странно. Так что за что она обиделась на раба?
— Я от тебя такого не ожидала, — сказала Лаана и вдруг поняла, что вот она — причина ее расстройства. — Я ведь выкупила тебя у Киддира, хотя мне не нужен был еще один раб. Обращалась, как со свободным человеком, приносила мазь, когда ты набивал синяки на тренировках, защищала перед Лерданом, когда он грозился тебя продать. Разве я не заслуживаю честности?
— Заслуживаете, — тихо ответил он. — Госпожа, вы заслуживаете намного большего, чем честность и уважение.
Лаана с удивлением посмотрела на него. Таш не прятал глаз и глядел прямо на нее. Так, как раб не должен глядеть на хозяйку.
Она отвернулась, смутившись, сама не понимая чего.
— Мне придется отвести тебя к городскому тинату, чтобы он заменил ошейник, — строго произнесла Лаана.
Краем глаза она заметила, как изменилось лицо Таша.
— Пожалуйста, госпожа, не надо!
— Почему же? Как я теперь могу тебе доверять!
— А как вы доверяете своему мужу? Домоправителю? Рабочим в лавке?
Лаана прикусила язык. Шерд сказал почти то же самое, что она думала сама. Только обида от осознания никуда не делась.
Видя, что госпожа не отвечает, Таш продолжил:
— Тинат в обители подтвердил, что я вас никогда не обманывал. И я не собираюсь делать этого впредь.
Его голос был твердым. В другой ситуации Лаана решила бы, что он в самом деле намеревается выполнить обещание, но теперь сомневалась в этом. Он же мог лгать. Откуда ей знать, что он не врет прямо сейчас?
Лаана потерла лоб, мысленно сражаясь сама с собой. Почему ей хочется купить рабу новый, правильно зачарованный ошейник? Потому что неправильно, когда раб лжет. Но с чего бы это было неправильно? Способность врать присуща каждому живому человеку, а рабы отличаются лишь тем, что у них ее отобрали магией. Или Лаана просто разочарована в собственных ожиданиях? Может быть, именно поэтому ей кажется, что она должна отвести Таша к тому тинату, которого советовал Эртанд?