Бастиан дернул меня вперед, но мое тело не сдвинулось ни на дюйм. Ром все еще держал меня и не отпускал. Взгляд Бастиана метнулся через мое плечо, а затем его голова покачалась в разочаровании, прежде чем он так сильно дернул ткань моего платья, что я задохнулась от того, что ткань впилась в мою кожу, и от того, что вены на его предплечье вздулись.
― Пусть смотрит, Кэти. Сейчас моя очередь.
Его темный взгляд встретился с моим, когда он глубоко вдохнул.
― Ты будешь моей неприкасаемой или его. Сегодня вечером ты босс. Тебе выбирать. ― Он прижался своим ртом к моему.
Выбирать, чьей неприкасаемой я хочу быть, было пощечиной. Неужели они не понимали, что я работала, чтобы занять свое место рядом с каждым из них? Не хотела, чтобы меня защищали; хотела быть равной. И любви настолько большой, чтобы человек рядом со мной боролся за это равенство вместе со мной.
Я попыталась сосредоточиться на том, как его рука обхватила мои бедра, на том, как приблизилась, чтобы скользнуть в меня. Его прикосновения были мягкими, размеренными и сладкими. Не знала, почему оно не двигало мной так, как это делал Ром. Он нежно посасывал мой язык, и я просто чувствовала.
Мы все знали на балконе в ту ночь. Я умоляла только одного мужчину, и это был не тот, чьи губы были на моих.
Ром, чертов монстр, которого все боялись, стоял позади меня. Я выгнулась дугой, и моя спина уперлась в его член, когда он подался вперед, напоминая мне, что никто, кроме него, не владел моим вниманием. Его сердце учащенно билось, как будто какие-то эмоции брали верх над ним, и его щетина на моей шее резко царапнула, когда он повернул свое лицо назад и вперед к моей чувствительной коже.
Затем его губы оказались у моего уха, и он прошептал:
― Ну же, Каталина. Кого ты хочешь? ― Его усмешка была злой, а затем он сильно укусил меня за мочку уха. Его руки были везде и сразу. Я почувствовала, как он грубо спустил лиф, чтобы освободить мои груди. Ветер охлаждал их, пока Ром нагревал их, щипая мои соски, а затем грубо растирая их своими мозолистыми руками.
Наши отношения были такими же, боль и наслаждение всегда. Он бил меня по больному месту, задавал вопросы, на которые я не хотела отвечать, и все же это было самое живое, что чувствовала за последние дни. Ром вонзил кинжал куда-то глубоко в мое сердце, и я не могла вытащить его, как ни старалась.
Бастиан отстранился, его рот блестел, но глаза были тусклыми от поражения.
― Чего ты хочешь, Каталина? ― С этим вопросом рука Рома легла на молнию его брюк, и я поняла, что он выпускает именно то, чего я хочу. Когда он задрал задний край моего платья так, что его член оказался между моих ягодиц, практически закричала от досады, что он еще не вошел в меня. Провел по моей коже один раз и издал ряд ругательств.
― Мы должны остановиться, ― прошептала я. ― Это слишком.
Мои глаза следили за выражением лица Бастиана, пока большой палец Рома перекатывался по клитору, пока мое тело приветствовало мужчину, который должен был быть там. Его средний палец скользнул прямо в меня, где ему и место, и не смогла сдержать стон, не смогла сдержать реакцию моих сосков и тела.
Бастиан протянул руку, но низкий рык Рома у моей шеи сказал нам обоим, что он закончил делиться. Его рука легла на мое горло и сжала его.
― Убирайся с этого балкона, Бастиан, и дай Приманке-Кэт трахнуть своего мужчину. ― Его приказ был быстрым и исполненным большей властности, чем я когда-либо слышала.
Его слова эхом разнеслись в ночи. Может быть, я была единственной, кто слышал их снова и снова в своей голове, как он не заявлял на меня права, а вместо этого подчинился моей собственности. Он мог владеть моим телом, но знал, что я владею его душой, что мы принадлежим друг другу.
Темные глаза Бастиана потемнели, и он кивнул в нашу сторону.
― Значит, она твоя неприкасаемая.
Это слово заставило мои мышцы напрячься, когда я стояла перед Бастианом, с задранной юбкой и спущенным лифом, обвитая его правой рукой, на грани кульминации, которая должна была потрясти мой мир.
Голос Рома отразился от моей спины, когда он ответил правителю города.
― Она что-то значит для всех нас. Дело не в этом.
Глаза Бастиана изучали нас обоих еще секунду, прежде чем он развернулся на каблуках и зашагал прочь.
Ром не предупредил меня, прежде чем развернуть лицом к балюстраде. Он толкнул меня вперед так, что мои груди оказались на виду у всех, а задница и киска были легкодоступны.
Он поднял юбку платья повыше, и его руки перешли к моим бедрам, затем к заднице, и он стал сильно тереть мозолистыми ладонями половинки.
― Я уже начал нервничать, что ты будешь продолжать целовать его, пока я трахаю тебя, чтобы доказать свою точку зрения.
Закатила глаза. Конечно, он был зол на то, как далеко я зашла в этом фарсе.
― Ты мог бы остановить это, Ром, ― выстрелила в ответ. Я положила руки на каменные перила, не оглядываясь на него, и выгнула спину еще больше, просто чтобы позлить его.
Его глубокий рык и возвращение его члена обратно между моих ягодиц послужили сигналом, что я получила желаемый ответ. Его пальцы снова вошли в меня, и я застонала, желая большего, но так далеко, что готова была принять все, что он мне даст.
Затем его большой палец скользнул к моему другому отверстию, и я задохнулась, когда оно сжалось от его давления.
― Не останавливаю тебя ни в чем, Каталина. Я здесь только для того, чтобы подталкивать тебя все дальше и дальше по тому чертовому пути, который ты решила выбрать.
Прикусила нижнюю губу, потому что все мое тело дрожало, предвкушая и привыкая к мысли, что в это девственное место может проникнуть что-то чужое. Никогда никого туда не пускала, и все же, когда он провел по нему скользким пальцем, я задыхалась, как будто хотела этого.
― Однажды я и это у тебя заберу. Это тело мое, ― прорычал он, а затем обе его руки оказались на цементных перилах, удерживая его, чтобы он мог вбиваться в меня с такой силой, что все мое тело ударялось о камень. Я подалась вперед, мои сиськи подпрыгивали в ночном воздухе, когда он вбивался в меня снова и снова.
Принимала каждый толчок с полной и абсолютной покорностью, что это был Ром развязанный, невменяемый, и совершенно порочный в его миссии достичь со мной вершины. Он врезался в меня с такой силой, что мои бедра скреблись и бились о камень. Но это не имело значения, потому что все мое тело ждало только его.
Ром и монстр, который в нем бушевал, принадлежали мне. Я была его домом, его сосудом, местом, куда он всегда будет возвращаться.
Или так я надеялась.
И когда он вернется, будет единственным мужчиной, которому подчинюсь, единственным, кому я позволю трахать себя через балюстраду балкона.
― Я должен был оставить тебя с ним, ― ворчал он с каждым толчком.
― Просто кончи, ― умоляла на ветру, не уверенная, что он меня слышит.
Злобный звук, гораздо более угрожающий, чем смешок, вырвался у него, прежде чем полностью вышел из меня. Он схватил меня за хвост у основания шеи и рывком развернул мою голову к себе лицом.
― Ты не говоришь мне, когда, Каталина. Сейчас ты можешь владеть каждой частичкой меня, но я владею этими моментами. Всегда.
Правда его слов вонзилась в мое сердце. Если бы мы так владели друг другом, как бы мы смогли когда-нибудь отделиться друг от друга?
Он снова сильно толкнулся в меня, чтобы доказать свою точку зрения. Закричала в ночь, когда мой монстр взял меня и довел до оргазма, прежде чем я развалилась в его объятиях.
Глава 23
РОМ
Теплый свет свечей мерцал на лице каждого мужчины, которые слишком пристально смотрели на Кэти, когда мы возвращались обратно. Мне хотелось взять ее на поводок и утащить с гала-вечера. Но такое дикое животное, как она, не должно было быть приручено. Я получал эту привилегию только тогда, когда заставлял ее стонать от моего имени.
Она взглянула на мои часы.
― Наверное, нам с тобой пора идти разными путями.
― Если только они пересекутся в какой-то момент позже, ― пробормотал я, кивая и отступая от нее.
Ее темный макияж «кошачий глаз» размазался вокруг туманно-серых глаз, а волосы больше не были прямыми. Волна, пробившаяся сквозь ее хвост, была признаком того жара, который прошел между нами раньше. Этот растрепанный вид пошел ей только на пользу. Пока музыка раскачивала гостей, ее присутствие завораживало их. В течение следующего часа я наблюдал, как она подпрыгивает, а голодные глаза следили за ее движениями.
Я должен был быть доволен. Мы решили, что ее место не с Бастианом. Он согласился отпустить ее, согласился с тем, что я владею какой-то ее частью, которую он никогда не получит.
Тем не менее, мое тело вибрировало от беспокойства.
Что-то было не так.
Освещение мерцало слишком сильно, а один скрипач, казалось, всегда играл чуть-чуть в стороне от других музыкантов. Даже мой напиток был слишком крепким на вкус.
Я крутил часы на запястье, пока кто-то вел со мной пустую беседу. Ничего не упускал. Это была моя работа ― чувствовать неровности и сдвиги в ночи, чтобы защищать.
Прокрутил в голове каждый момент вечера и вернулся к мужчинам, которые смотрели на Кэти, когда она проходила мимо. Это началось с них. Их взгляды перескакивали с нее друг на друга, словно план уже был приведен в действие, словно они приманивали нас, когда мы думали, что приманиваем их.
Я поправил пиджак и кивнул мужчине, говорившему со мной. Он махнул мне рукой, понимая, что все равно ни черта не слушаю из того, что он говорит.
Моя постоянная осведомленность об окружающей обстановке и людях позволила мне легко вычислить преступников. Завернул за угол, где должен был находиться только персонал мероприятия. Однако двое мужчин стояли там, злобно перешептываясь.
Один схватил другого за воротник и швырнул к стене.
― Если мы собираемся это сделать, то это будет по-моему.
― Если мы приведем ее, она займет его место. Это единственная причина, по которой он ищет ее сейчас.