Но в мафии совпадений не было.
Марио положил руку мне на плечо.
― Это не твоя Саша, сынок. Она неприкасаемая. Кто эта Саша? ― спросил он.
Джимми посмотрел на нас обоих.
― Послушайте… ― Он вздохнул и провел рукой по волосам, которые были мокрыми от пота. Стены вокруг меня сдвинулись от страха в его голосе. Ни у кого так не дрожал голос, если только они не знали, что вот-вот раскроют что-то непоправимое. ― Сегодня утром я был там, когда ты работал, Ром. ― Он застонал от собственного рассказа, как будто был разочарован своими действиями. ― Я не должен был встречаться с ней. Хотя ты знаешь, какой она была? Как она смотрела на тебя своими большими глазами лани, а?
Была.
Я попытался подняться со стула, но Марио удержал меня, положив руку мне на плечо.
― Ты лжешь, ― сказал я, но мой голос надломился, и я прочистил горло. ― Не морочь мне голову, Джимми. Я всегда хотел убить тебя. Не издевайся надо мной и не заставляй меня делать это.
Он покачал головой.
― Она собиралась создать проблемы, ясно? Она пыталась сказать мне, что у нее в животе мой ребенок и…
Я слетел со стула при этих словах. Они прозвучали слишком близко к правде.
Ребенок был моим.
Никто не должен был знать о ее беременности. Мы собирались подождать, чтобы рассказать всем.
Мускулистые люди Марио окружили меня. Они были никем в общей схеме вещей. Они делали нашу грязную работу, когда нам нужны были козлы отпущения. Я толкнул их, боролся с ними, выбил колено у одного парня и ударил другого в горло. Подскочили еще трое, но Бастиан и Кейд оттащили меня назад.
― Успокойся, ― продолжал шептать Бастиан.
Ярость поглотила меня, обернулась вокруг моей души, горела глубоко в моих сухожилиях и прокачивалась по моим артериям и венам. Когда я не смог вырваться из хватки моих кузенов, я повернулся к Марио.
― Он мой. Его жизнь ― моя.
Марио кивнул.
― Пока он здесь. Сейчас. Таковы условия. Теперь все видят, что происходит, когда ты сбиваешь неприкасаемых и торгуешь женщинами с моей фамилией.
Наш новый образ жизни появился много лет назад. Семья Арманелли стремилась перестать зарабатывать деньги на наркотиках и женщинах. Мы вплелись в бизнес, снизили цены на газ, играли с акциями.
Джимми начал плакать, умоляя сохранить ему жизнь.
Я закрыл глаза и увидел Сашу. Ее волосы развевались на ветру так дико, что она грозилась их обрезать. И в наши лучшие дни я говорил ей, «нет», что это прекрасно, и она улыбалась так чертовски широко. У нас были свои проблемы, но ее свет не должен был погаснуть из-за такого мужчины, как он. Я открыл глаза.
― Ты забрал то, что было моим, Джимми.
― Я этого не делал. Она сказала, что ты больше не с ней. Она сказала…
Я позволил цепочке упасть с манжеты моей рубашки с длинными рукавами. Звон ржавого металла о цемент пробудил во мне зверя.
Учащенное дыхание Джимми перешло в хрип при виде моей цепи, и он отшатнулся в своем кресле.
― Пожалуйста, Ром. Не поступай так со мной. Не отворачивайся от меня, когда я был членом семьи…
Позволить ему закончить фразу, и использовать нашу семью в качестве карты для переговоров было бы преступлением. Монстра долго не удержать. Я с такой силой хлестнул цепью по его лицу, что она оторвала большую часть его щеки. Некоторые мужчины считали, что нужно подождать несколько минут, чтобы боль утихла, но я навалился на него. Достав из кармана нож, я воткнул его ему в бедро. Его крик подпитывал мою потребность в пытках.
― Умоляла ли она сохранить ей жизнь? Скажи мне, что ты облегчил ей задачу. ― Моя мольба была искренней. Я прошептал последнее слово. ― Пожалуйста.
― Ром, клянусь, это было быстро. Я застрелил ее, чувак. Выстрелил в нее, и она довольно быстро исчезла. Я…
― Куда?
― А?
― Куда ты ей выстрелил? ― Я взвесил нож в руке. Он был хорош и сбалансирован. Я наточил его всего неделю назад. Он точно разрезал его плоть.
― В живот.
― Прямо там, где она растила моего ребенка? ― спросил я так тихо, что некоторые члены группы наклонились вперед, чтобы услышать меня. ― Прямо в том месте, где твоя желудочная кислота может пожирать твое тело в течение часа, прежде чем ты умрешь?
― Это было не так долго. Я… ребенок был моим, ― пролепетал он, когда я стоял над ним.
Я оглядел комнату. Марио качал головой, а Кейд и Бастиан смотрели на человека передо мной. Все либо ерзали на своих местах, потому что обычно не справлялись с убийствами, либо с волнением смотрели, как этот ублюдок уходит. Встретив взгляд его девушки, я оглянулся на него.
― Что, если бы твоя маленькая женщина была беременна, а я бы выпотрошил ее, как гребаную рыбу?
На мгновение он выглядел обнадеженным.
― Ты имеешь в виду, как око за око? Мне было бы больно, Ром. ― Он смотрел на нее с такой фальшивой любовью, что я чуть не рассмеялся. ― Если это то, что нужно…
Я повернул голову в сторону Каталины. Она приподняла бровь, глядя на меня, совершенно не удивленная таким поворотом событий. Ее рот приподнялся в уголке, и она выглядела так, как будто бросала мне вызов попробовать.
― Ты часть этого, Кэти? ― Я наклонил голову в сторону Джимми, зная, что он в любом случае мертв как гвоздь, но желая знать, нужно ли мне убить и ее. Я бы убил всех, чтобы отомстить за своего ребенка.
― Часть того, что мой парень постоянно изменяет мне с твоей девушкой? ― Она задала этот вопрос с недоверием. Усмешка слетела с ее губ, и ее лицо исказилось, как будто ее тошнило, прежде чем она прошептала. ― Серьезно? Это вообще имеет значение?
Я покачал головой. Это было то дерьмо, в котором не должен участвовать ни один человек. Мафия давала тебе роскошь, но она, же и повергала тебя в уныние.
― Правда всплывет, ― пробормотала она.
― Моя правда ― в его смерти, ― ответил я.
Она пожала плечами, словно его смерть ничего для нее не значила.
― С меня не убудет.
― Ты маленькая сучка! ― прошипел он.
Я разрезал ему живот. Он задыхался и пытался прикрыть хлынувшую кровь.
― Ты пожинаешь то, что сеешь. Кислота твоего желудка убьет тебя, если в твоих венах не будет хватать крови.
― Ты ебанутый на всю голову. ― Слезы навернулись на глаза Джимми, когда они выпучились от количества крови, пропитавшей его рубашку. ― Саша рассказала мне, как ты убил всех этих людей, что ты монстр. Она была чертовски счастлива, что у ребенка был шанс не быть твоим, и я готов поспорить, что она была благодарна мне за то, что я убил их обоих, потому что ребенок от тебя…
Я взял его за руку и сдернул со стула. Вырвал плечо и сел ему на спину. И не дал ему времени оправиться, вонзив в него нож.
― Я хочу, чтобы ты знал: пока ты лежишь лицом вниз на цементе, ты получаешь удар в спину точно так же, как ты ударил в спину всех нас. ― Я встал и позволил ему рыдать в собственной крови. Подошел к Каталине и скрестил руки на груди. ― Хочешь поцеловать его на прощание?
Она раздвинула ноги. На ней были узкие темные джинсы и розовые шпильки в тон свитеру. Внезапно шпильки показались мне свирепыми, как будто она вошла в овечьей шкуре и теперь давала мне возможность увидеть волка, скрывающегося под ней. Даже на таких каблуках ее макушка едва доставала мне до подбородка. И все же она стояла со мной лицом к лицу.
― Я всегда провожаю своих людей. Разве ты не слышал?
С этими словами она подошла к Джимми и схватила его за руку обеими руками. Ей потребовался весь вес ее тела, чтобы перевернуть его.
Повернувшись к ней лицом, он пробормотал:
― Помоги мне.
Она наклонилась и прошептала:
― Ты получил то, что заслуживаешь. ― Затем она поцеловала его в окровавленные губы, прежде чем вытащить пистолет, который кто-то позволил ей принести. Еще одно очко в ее пользу. Она приставила его к его голове и спросила. ― Кажется знакомым?
Его глаза расширились, а затем он умолял ее:
― Пожалуйста, сделай это. Мне больно, Каталина.
Я почти бросился к ней. Этот человек заслуживал страданий, но я видел в ней ту, же позу, что и у меня, когда я стоял над кем-то злым, пока у меня была власть. Она была расслаблена, а не испугана, чтобы убивать.
Она оглядела комнату, все смотрели на нее.
― Я хочу войти, Марио.
Он кивнул.
― Это клятва на крови. Семья, прежде всего, дорогая. Ты не выйдешь отсюда. Ты истекаешь кровью, мы истекаем кровью. Ты умрешь, мы умрем.
Она медленно кивнула, как будто знала, что у нее нет другого выхода. По какой-то причине я чуть не выпалил, чтобы она остановилась, почти пытался сказать ей, то ей не нужно быть частью этого.
И все же я увидел голод в ее глазах, когда она снова посмотрела на своего парня. Она хотела этого. Она хотела гораздо большего, чем это.
― Прощай, Джимми. ― Она нажала на курок.
Несколько парней вскочили, готовые к выстрелу. Но раздался только щелчок. Ничего не произошло. В патроннике не было патронов. Она посмотрела на пистолет и пожала плечами. Затем она рассмеялась и, отойдя, села обратно. Джимми рыдал и умолял, чтобы кто-нибудь лишил его жизни.
Некоторые из мужчин, те, кто только недавно попал во внутренний круг, начали ерзать. Наблюдать, как человек становится серым и холодным, истекая кровью, поначалу было нелегко. Тебе нужно было привыкнуть к этому. Пару минут он корчился от боли, желудочная кислота начала действовать. Вскоре почти все потеряли интерес. Некоторые занялись своими делами, разговаривая друг с другом о других сделках, которые нам нужно было завершить в этот день. Марио говорил с Бастианом и Кейдом о планах на завтра. Другие смотрели в свои телефоны, занимаясь другими делами.
Мы с Каталиной уставились на Джимми. Время от времени я поглядывал в ее сторону. И увидел, как на ее лице появилось новое выражение, в котором было гораздо меньше бравады, когда он закашлялся кровью.
Она устроила потрясающее представление для всех членов семьи. Она даже нажала на курок, и, должно быть, думала, что он заряжен. Она была готова уби