Можно ли сказать, что сам Алестар — ее счастье? Горячий, взбалмошный, но временами рассудительный и задумчивый… Страстный, нежный, искренний в каждом порыве, каждой мысли и каждом слове… Изменившийся с их первой встречи настолько, что от прежнего Алестара остался только стержень, твердый и прямой, будто лоур. Его внутренняя суть, с которой исчезло все лишнее и грязное, будто песок, унесенный отливом. Тот Алестар, которым она могла теперь по праву гордиться, заслуживший уважение подданных и любовь всех, кто его знает по-настоящему.
И та жизнь, которая ее ждет, каждый день ее, каждый час и каждое мгновение — будут ли они счастьем всегда? Рано или поздно беда вспомнит к ней дорогу, она всегда караулит следы счастья, чтобы прийти вслед за ним. Но никакой шторм не вечен, а счастье — это то, что люди творят себе сами, неважно, хвосты у них или ноги…
— Я не знаю, — сказала она наконец. — Не знаю, это ли зовут счастьем, оно ведь у всех разное. Но знаю точно, что иной судьбы не хочу. Да, наверное, я счастлива.
— Хорошо, — ровно и просто отозвался Лилайн, и их взгляды встретились, но не как встречаются клинки, рассыпая искры, а как заботливо и уверенно касаются друг друга руки любящих людей.
— Госпожа Джиад! — окликнул ее Райгар. — Здесь какой-то малец говорит, что он вас знает. Просится поговорить.
Джиад порывисто обернулась, уже догадываясь, кого увидит, и всем сердцем желая, чтобы догадка оправдалась.
— Друг мой! — воскликнула она. — Райгар, пропустите его!
Под удивленными взглядами Лилайна и его людей рыжий конюшонок, настоящий, а не личина Всеядного Жи, торопливо прошагал от наспех устроенной на вершине холма коновязи, где было привязано несколько десятков лошадей, подойдя к Джиад.
— Госпожа страж! — улыбнулся он солнечно и поклонился ей, а потом, выпрямившись, глянул восхищенно и задорно. — Вы вернулись! А вы правда у самих иреназе в гостях были?
— Правда, — тоже улыбнулась Джиад. — Только не совсем в гостях. Я теперь там живу. Но очень рада тебя видеть. У тебя все хорошо?
Конюшонок с достоинством кивнул и махнул рукой:
— Да что я, пропаду, что ли? Вот, за конями господ придворных приглядываю… А как же вы в море? Там, небось, коней-то нету… На чем ездите?
— Там есть морские звери, — серьезно сказала Джиад. — Огромные и сильные. Салту называются. Иреназе объезжают их, как лошадей, надевают упряжь и ездят на них. Салту совсем как лошади, тоже очень умные.
— Ух… — завороженно выдохнул парнишка, взлохматив растрепанные рыжие волосы рукой. — Вот бы посмотреть… А им там, в море, конюх не нужен? Я бы научился! Я с любым зверьем поладить могу, меня даже злые собаки слушаются! И соколы охотничьи, и любая живая тварь!
— Я подумаю, — так же серьезно пообещала Джиад. — Конюхов там хватает, но, может быть, я смогу пригласить тебя в гости. Я ведь у тебя в долгу.
— Скажете тоже, — гордо ответил конюшонок, выпрямившись, но по-прежнему улыбаясь. — Вовсе вы мне ничего не должны, госпожа страж, даже и не думайте. А вот если и правда когда-нибудь морских коней покажете…
— Обязательно, — пообещала Джиад.
В памяти вспыхнула та ночь, когда ее едва не поймали люди Торвальда. Наивную любящую дуру, сунувшуюся в ловушку, чтобы узнать правду. Мальчишка-конюшонок оказался благороднее, чем природный король, и его доброта спасла ей больше, чем жизнь, сохранив веру в людей. И этот его золотой… Джиад бросила монету к подножью камня, посвященного Всеядному Жи, и все еще надеялась, что странное божество всего живого услышало ее просьбу за судьбу этого паренька. А она ведь до сих пор не знает его имени, стыдно-то как!
Но кое-что для конюшонка она может сделать даже сейчас! Пусть ей самой вскоре возвращаться в Акаланте, но во дворце останется тот, кому можно доверить присмотреть за парнишкой.
— Лилайн! — окликнула она Карраса и указала на мальчика взглядом. — Познакомься, этому достойному юноше я обязана жизнью.
Брови алахасца недоуменно изогнулись, а потом он вспомнил ее рассказ и с подчеркнутой учтивостью поклонился.
— Лилайн Каррас к вашим услугам. Друзья госпожи Джиад — и мои друзья тоже.
— Скажете тоже… — неловко повторил парнишка, и его веснушчатые щеки заалели от смущения. — Я Эйдан. Эйдан, сын Хальвера и Соны.
Рыжая шевелюра его горела на солнце, переливаясь от начищенной меди к яркому золоту, синие глаза смотрели ясно и гордо, и вся фигура паренька вдруг показалась Джиад окруженной сияющим ореолом, но это просто лучи солнца в зените облили ее расплавленным светом.
— Эйдан, сын Хальвера и Соны, — повторил Каррас. — Я запомню. В моем доме вы всегда желанный гость, господин Эйдан.
— Как и в моем, — сказала Джиад и, протянув руку, уронила ее парнишке на плечо.
Рубин Аусдрангов вспыхнул в солнечных лучах, но Джиад показалось, что улыбка мальчика — ярче и светлее.
«Потому что нет золота чище, чем золото человеческого сердца, — шепнул ей голос Жи. — Посмотри на небо».
Джиад глянула вверх и увидела в бесконечной синеве, раскинувшейся над землей, далекую черную точку. Точка плавала над холмами, то отдаляясь, то приближаясь. Большая птица? Но какая? Судя по полету — хищник.
Джиад закусила губу, еще не понимая, что задумал Жи, но уже сообразив, что стоит ждать любых внезапных игр с судьбой.
Взревели трубы — и она вздрогнула от неожиданности.
— Пойду-ка я к лошадкам, — озабоченно сказал Эйдан. — А то как бы они не испугались. Начнут с привязи рваться, друг друга поранят, потом и вовсе не успокоишь. Будьте здоровы, госпожа страж и вы, господин Каррас!
И торопливо ушел, сверкая на солнце рыжей вихрастой макушкой.
— Серьезный парень, — одобрительно сказал Лилайн. — Далеко пойдет.
— Присмотри за ним, — попросила Джиад. — Я думала отвезти его в храм, но теперь не получится. И он сам может не захотеть уехать из родных мест. Хоть и сирота, но родные могилы, как у нас говорят, держат человека за сердце. Лил, а где Санлия?
— Да здесь где-то, — нахмурился Каррас, оглядываясь. — Я с ней пару человек охраны оставил. Ее, конечно, никто не тронет, но…
— Свита добавляет уважения, — кивнула Джиад и поморщилась.
Звонкоголосый герольд, встав посередине помоста, кричал о трагической гибели его величества Торвальда, славного и мудрого. О древних традициях могущественного рода Аусдрангов, о чем-то еще… Много красивой лжи, прикрывающей простую и не всегда приглядную правду, словно роскошная одежда, натянутая на уродливое тело.
Человеческое море на холмах колыхалось, жадно слушая. Притихли разносчики еды и воды, до этого громко предлагавшие свой товар, замолчали болтуны… Люди понимали, что сейчас на их глазах происходит что-то невероятное — не просто страна обретает нового короля взамен погибшего, но творится легенда, подобная тем, которые передают от стариков к детям уже долгие века. Легенда о короле, избранном самими богами…
«Или ты просто слишком любишь красивые сказки, — одернула себя Джиад. — Ведь Каррас же сказал, что сокол наверняка научен, на чье плечо сесть. Сейчас тренированная птица опустится на руку кого-то из лордов, и для обычных людей не изменится ровным счетом ничего».
Лилайн махнул кому-то рукой, потом, тихо ругнувшись, исчез в толпе, а его место заняли Райгар с Хальгундом. Оба наемника, высоченные и плечистые, встали по обеим сторонам от Джиад, бдительно прикрывая ее от любой возможной опасности. Она снова усмехнулась про себя, дивясь причудливым путям судьбы, и уронила:
— Шаг в сторону, господа.
— Что, миледи? — спросил Райгар, титулуя ее на аусдрангский манер.
— Шаг в сторону, говорю, — повторила Джиад. — Я понимаю, что у вас приказ меня охранять, но если хотите делать это на совесть, не закрывайте мне самой обзор. Смею надеяться, что если кто-то захочет меня убить, я увижу его раньше вас. Просто по привычке.
Кажется, они переглянулись над ее головой, во всяком случае, Джиад уловила легкую заминку. А потом слаженно выполнили приказ, легко оттеснив каких-то подобравшихся слишком близко зевак. Джиад удовлетворенно кивнула, мельком подумав, что люди у Карраса и вправду хороши. Никаких глупых обид — это правильно. Впрочем, Хальгунд ее давно знает, а Райгар, наверное, наслышан.
Герольд закончил разъяснение, что сейчас произойдет, и вместо него на бочку подсадили седовласого человека в нарядном охотничьем костюме. Ему подали сокола, спутанного и в клобучке. «Как они собираются цеплять к нему корону?» — задумалась Джиад и тут же получила ответ. Один из лордов Королевского Совета торжественно надел соколу на лапку кожаную ленточку, к другому концу которой был привязан тонкий золотой обруч. Не парадная корона Аусдрангов, та еще тяжесть, а что-то, нарочно придуманное для этой церемонии.
— Еще бы венок сплели, как для Цветочной королевы, — тихонько заметил Райгар, вспомнив народный обычай праздновать весеннее равноденствие, и Хальгунд насмешливо фыркнул.
Сокол, освобожденный от клобучка, недовольно захлопал крыльями, пытаясь освободиться от обузы, и Джиад вздохнула — происходящее все сильнее напоминало представление в ярмарочном балагане, где мечи — деревянные, короны — жестяные, а герои и короли такие же фальшивые.
Снова взревели трубы. Сокол, подброшенный сильной рукой, взмыл в небо и начал набирать высоту, корона нелепо болталась у него под лапами… Он взлетел уже довольно высоко, и толпа встревоженно загудела, а Джиад не без злорадства подумала: что станет делать аусдрангская знать, если птица, испуганная таким скоплением народа, просто улетит подальше и потеряется?
Она огляделась вокруг и с некоторым удивлением обнаружила в паре шагов справа лорда Крумаса, уныло взирающего на парящего сокола.
— Ваша светлость, — окликнула его Джиад. — А все-таки, чье избрание следует ожидать? Вы-то, наверное, знаете? Уж не вас ли прочат в избранники богов?
— Вот пусть боги и спасут меня от подобной судьбы, — мрачно ответил второй по могуществу лорд королевства. — Не поверите, ваше… миледи, но я и сам не знаю. — Он покосился на окружающих, ближе придвинулся к Джиад и негромко сказал: — На Совете лучших лиц королевства было решено представить соколу троих. Все они — знатные юноши безупречной репутации и многих достоинств. И скажу прямо, мой сын в этом не участвует. Я старый человек, миледи, и верю в волю богов. Иначе не сделал бы там… на плоту… то, что сделал. Его… ну вы понимаете, о ком я… — Джиад молча кивнула. — Его следовало остановить, — еще тише продолжил Крумас. — Вам неизвестно, а ведь он… лелеял планы завоевательных походов по всем соседним землям. И, самое страшное, у него могло получиться. Если бы добавилась магия и золото иреназе… Я и богам на загробном суде не постыжусь ответи