Но я покачала головой и отбросила тряпку, которой мыла пол, в ведро.
– Нет уж, – четко и уверенно произнесла я. – Кэрлайл не такой. Если не хотите сами, то я его попрошу. Он посмотрит Хло.
Алура хмуро на меня поглядела, долго мерила взглядом, будто размышляла, что ответить. И вид у нее был таким грозным, как тогда, когда она швырнула курицей в кухарку. А потом, подбоченясь, она выдала:
– Ишь ты, спасительница хмурых и убогих! Попросит она! А ну-ка, взяла тряпку, и давай мыть. Работа не ждет!
От ее тона я подскочила и вновь принялась за намывание пола.
Было обидно, что мои слова не восприняли всерьез, хотя я искренне хотела помочь.
Дальше мы драили комнату в тишине.
Разве что под самый конец Алура все же заговорила:
– Ладно, кочевая. Погорячилась я. Нервный день сегодня. Прости.
Я даже застыла на месте, будто боясь, что мне послышалось. Сама Алура передо мной извинялась.
– Да ладно вам… мэра… – совершенно невнятно пробормотала я.
А она продолжила:
– Я понятия не имею, что в тебе нашли эти мужчины, раз с тобой так носятся, но от помощи Кэрлайла не откажусь. Если сможешь, поговори. За мною потом не заржавеет.
– Сделаю, что смогу, – пообещала я, размышляя, как лучше будет это выполнить.
Мало того, что я втравила лекаря в историю с совенком, теперь еще и дочь Алуры. А характер у мужчины и без того несахарный, так что нужно придумать, как его вначале задобрить, а уже потом просить об очередной услуге.
– Все, кочевая, пошли, – поторопила Алура. – У нас еще куча дел, нужно проверить, что там наделали поварята. Не хочу, чтобы принца отравили испорченной курятиной в первый же день после коронации.
* * *
К вечеру я валилась с ног, по крайней мере, мне так казалось.
Пока в главном соборе города проходила торжественная коронация принца, я вместе с остальными слугами продолжала участвовать в подготовке пира.
Огромный зал был украшен, столы расставлены, напитки и закуски ожидали часа, когда начнется пиршество. Музыканты, сидящие у стены, скучали, тихо тренькая на инструментах и подтягивая струны.
Алура довольно осмотрела плоды своих трудов и выдохнула:
– Кажется, готово.
Я могла только кивнуть.
Вышло и в самом деле здорово: тысячи свечей украшали все пространство вокруг. Трон короля буквально сиял – скоро сюда сядет Ричард. Рядом с ним красовалось кресло чуть ниже, но от этого не менее сиятельное, – для невесты. Алура распорядилась принести этот стул-переросток откуда-то из сокровищниц замка, сказав, что раньше это был трон матери Ричарда, но после ее смерти кресло убрали. И вот снова настал тот час, когда у страны появится новая королева.
– Так странно, – заметила я. – Все будут радоваться коронации, а ведь прежний король умер буквально вчера.
– Что поделать, – мэра пожала плечами. – Уверена, его величество Ричард скорбит всем сердцем, но жизнь продолжается. Но что-то мы с тобой расслабились. Еще весь вечер работать. Будешь подносить горячие блюда вот к этим крайним столам…
Мэра принялась раздавать новые руководства.
К первым рядам столов, где будут сидеть новоиспеченный король с невестой и их приближенные, я даже соваться не должна, а вот самые последние ряды – где будут пировать мелкие дворяне, офицеры из стражи – самое место для такой, как я.
– И голову повяжи, – приказала Алура. – А то растрепалась за день, не хватало еще, чтобы твои волосы потом нашли в запеченном мясе.
Я кивнула. В целом указания держаться подальше от Ричарда и его невесты мне нравились, а вот близость к солдатне, которую я интуитивно считала опасной, – нет.
Как оказалось позже, не зря.
Когда начался пир, за последними столами восседал не кто иной, как начальник стражи Кляус в окружении приближенных к нему людей.
Играли музыканты, сверкали свечи, зал пировал, и такие же девочки-подавальщицы, как и я, бегали меж столов, едва успевая подносить новые закуски да подливать вина.
Казалось, веселились все.
Кроме Кляуса.
То и дело я ловила его мрачный, злой взгляд, не то чтобы адресованный лично мне – Кляус будто ненавидел весь мир и целенаправленно напивался от своей ненависти.
Но в какой-то момент я все же проследила за взглядом начальника стражи – он смотрел не куда-то, а на принца, и желваки на его челюстях играли злобой.
Странно, с чего бы это?..
Подумать дальше я не успела, меня отвлек пьяный оклик:
– Эй, кочевая! – прокричал один из пирующих стражников. – Потанцуй нам.
Я резко обернулась, сталкиваясь с жадными взглядами.
Захотелось огрызнуться, оскалиться – вот еще! Нашли развлечение!
Только приготовилась открыть рот, как между мной и столиком с пьяницами встала мэра Алура:
– Мэр Кляус! – прикрикнула она на начальника. – Приструни-ка своих! Ишь че удумали: девку от работы отвлекать! И так работать некому! Вон танцовщиц вызвали из города – пусть на них пялятся!
Мэр Кляус медленно поднялся из-за стола, показывая кулак своим, а Алура тем временем подтолкнула меня в бок, чтобы я убиралась из зала.
Уже в тесном коридорчике, ведущем к кухонным помещениям, мэра прижала меня к стене:
– Нашла перед кем задницей вертеть, – гневно пробурчала она, – перед стражниками. Не могла как-то потише…
Я потупила взгляд.
– Да не виновата я…
– Ну да… Они тебя взглядом пожирали, хотя я сама виновата, нашла куда тебя отправить, – Алура закатила глаза к потолку. – Все, в зал пока не пойдешь, жди, когда эти черти разойдутся. Будешь потом в уборке помогать.
И опять я могла только согласиться, ибо выбора не было.
– А я могу взять с собой остатки мяса? – тихо спросила у Алуры, и когда та посмотрела вопросительно, я пояснила: – Для совенка.
– Бери, – отмахнулась она. – Все равно объедки свиньям отдадут.
Следующие несколько часов я промаялась в одном из закутков под главной лестницей в ожидании, когда же понадоблюсь. В итоге гул голосов, идущих из залы, потихоньку начал утихать.
Я слышала, как расходились пирующие по своим комнатам: кто вверх по ступеням в комнаты знати, кто ниже – значит, стали отпускать слуг.
Музыка все еще тихо играла, когда за мной явилась Алура.
– Пошли, – позвала она.
И я послушно двинулась за ней.
Зал прилично опустел.
Уже не было Кляуса с его пьяным отрядом, разошлась и добрая половина дворян. К моему удивлению, на троне за столом сидел Ричард. Вид у него был усталый, под глазами залегли темные круги, но уходить он отчего-то не спешил.
Рядом с ним восседала недовольная Таис.
Она о чем-то говорила, я видела, как шевелились ее губы, как Ричард что-то ей отвечал, но из-за огромного расстояния не могла различить ни слова.
Почему-то не без злорадного удовольствия мне вспомнилось, что Таис на вечер готовила план, который, похоже, потерпел крах, если король до сих пор в зале.
– Ну, что встала? – подтолкнула Алура. – Убирай блюда. Потом можешь пойти спать.
И я принялась за работу: таскала туда-сюда грязную посуду и, каждый раз возвращаясь в залу, ловила взгляд Ричарда.
Он сидел на троне, но смотрел не на красавицу-невесту, а будто считал, сколько раз я еще сбегаю туда-сюда, от кухни до залы.
Для меня это тоже вдруг стало неожиданным развлечением.
Каждый раз, возвращаясь, я ловила себя на мысли, что мне нравится, что принц все еще тут и никуда не уходит.
Скорее всего, я сама себе надумала, и наверняка у Ричарда были иные причины до сих пор находиться на пиру, но мне доставляла удовольствие сама мысль, что у ведьмы Таисии срываются ее ночные планы.
И настроение стремительно поползло вверх, несмотря на усталость, за спиной от этого будто крылья расправлялись, а ноги сами несли меня дальше.
– Эмма, – вдруг окликнул меня знакомый голос.
С улыбкой я обернулась к Кэрлайлу.
В отличие от многих гостей, он не сидел за столом, а стоял в тени одной из колонн, будто прятался от чужого взгляда буквально в паре метров от меня.
– Я думала, ты пировал со всеми, – произнесла я, догадавшись, что за сегодняшний вечер у лекаря, как и у меня, не было во рту ни крошки.
– Работа… – чуть развел руками в стороны мужчина. – Ты не представляешь, скольким сегодня людям в зале стало плохо. Многие совершенно не умеют пить вино.
Я чуть усмехнулась и в то же время испытала к лекарю совершенно неожиданный для себя прилив то ли жалости, то ли нежности. Он так много работал совершенно без отдыха. Даже сейчас, когда все веселились, а я совершенно безбожно собиралась просить его об очередной услуге для Алуры.
– Ты когда-нибудь спишь вообще? – спросила я, ставя на свободное место ближайшего стола пустые тарелки, которые успела насобирать.
– Иногда… – тихо ответил Кэрлайл. – Сон для слабаков. Считай, работа меня развлекает.
Я припомнила нашу первую встречу. Как же. Развлекает.
Кэрлайл тогда был зол и после смены хотел спать и есть.
– Ты ничего не смыслишь в развлечениях, – фыркнула я.
– А ты, можно подумать, смыслишь. – Кэрлайл вышел из-за тени колонны и присел на свободное место за столом. – Судя по тому, что я о тебе знаю, Эмма, ты на редкость скучная и праведная кочевница.
Я фыркнула, Кэрлайл усмехнулся.
В этот момент музыканты заиграли новую мелодию, звонкую, задорную, и я поняла, что это вызов для меня.
Оглянувшись по сторонам, я убедилась, что чуть поодаль, ближе к королевскому столу, все еще танцуют профессиональные танцовщицы, вызванные для развлечения гостей. Ну и пусть себе танцуют.
Лишь бы на меня тут никто не обращал внимания.
Я повела плечом.
Потом вторым, сделала дерзкий шаг вперед, и пусть юбки были непривычными, не зазвенели нашитые монетки, но это совершенно не мешало. Я взглянула на Кэрлайла из-под ресниц и гордо вздернула подбородок.
Поворот, кружусь, делаю несколько шагов вперед и тут же отхожу, дразня лекаря.
И кажется, музыка звучит не снаружи, под сводами зала, а в моей голове, танец рвется прямо из души – и я впервые за долгое время ощущаю ту свободу, которой мне так не хватало. Вся моя кочевничья натура рвется наружу, выплескивается яркими волнами в танце. Спадает с волос косынка, и белые локоны рассыпаются по плечами, а я, довольная, ловлю восторженный взгляд Кэрлайла.