– Я не пойду. – Мы с Ричардом не только ответили одновременно, но так же слаженно отошли на безопасное расстояние от злополучной двери.
– Как скажете. – Теперь в голосе лекаря слышался вызов. Не особо раздумывая, он толкнул дверь, и когда та открылась, я зажмурилась. Уверена, Ричард сделал то же самое.
Кэрлайл все же замешкался, прежде чем переступить порог, осмотрел дверной косяк и только потом шагнул.
Его не было совсем недолго, но мне показалось, что прошла вечность, прежде чем он вышел, неся перед собой толстую книгу в темном, кожаном переплете.
– Написано на языке, который я изучал, будучи подмастерьем. Им пользуются в основном лекари, для записи рецептов.
Чтобы прочитать, пришлось выйти на солнечный свет. С замиранием сердца я ждала, что скажет лекарь, пока тот водил пальцем по строчкам, бесшумно шевеля губами.
– Если бы я не знал, что книга принадлежит ведьме, принял бы за записи коллеги. Она занималась лечением, и здесь, – он постучал пальцем по толстому корешку, – очень много знаний, до которых мне далеко.
Неожиданно поднявшийся ветер перелистал книгу в руках лекаря и стих. Лицо Кэрлайла начало меняться. Из воодушевленного неожиданным открытием оно сначала сделалось удивленным, а после напуганным. Очень медленно он развернул книгу так, чтобы я и Ричард могли увидеть то же, что и он.
Даже не зная языка, на котором велись записи, многое было понятно по очень точным рисункам, изображающим передачу сердца от одного человека к другому. Мне показалось, что с пожелтевших страниц на меня смотрят не абстрактные фигурки: там были я и Ричард, только совсем маленькие.
– Там есть что-то о том, как убить ведьму, чтобы она больше не могла захватывать чужие тела? – Похоже, Ричард не видел того, что видела я. Или же просто предпочел промолчать, хотя наверняка все понимал.
– Здесь используется устаревший диалект, читать сложно, но не думаю, что она стала бы записывать такое в книгу, которая может попасть в чужие руки. Я вообще удивлен, что такая вещь осталась в доме. Зато здесь есть описание ритуала, позволяющего ведьме передавать часть своей души другому человеку, чтобы можно было управлять его волей. Крестьянин был прав: она практически бессмертна при таких способностях.
– Выходит, Таис и в самом деле может быть одержима, – выдохнула я, ожидая, что мои слова подтвердят или опровергнут.
Повисла пауза, Ричард и Кэрлайл смотрели куда-то за мою спину.
– Этого не может быть! – одними губами прошептал принц, и я обернулась.
И он был прав.
Это действительно было невозможным. Из пещеры за домом выходил единорог… и не один. С двумя жеребятами.
Глава 13
Ричард
Отец убил последнего единорога восемнадцать лет назад. Самец все равно бы погиб, он не мог дать потомства, и его смерть была лишь вопросом времени. Так я думал до сегодняшнего дня, пока не увидел сразу трех волшебных существ.
Не врал крестьянин, когда говорил, что раньше эти звери здесь табунами носились. Да и не чувствовал я тогда его лжи. Почему же не поверил? Списал все на безумие, которое могло настолько застить разум, что он принимал ложь за правду.
Мы стояли, боясь шевельнутся, а единорог, кажется, совсем не собирался от нас прятаться: все, что он сделал, – выступил вперед, закрывая собой молодняк.
Я снова пропустил тот момент, когда Эмма, наплевав на безопасность, с блаженной улыбкой на устах двинулась в сторону пещеры. Кэрлайл, разумеется, плелся следом. Рыцарь без страха и упрека!
А ведь это может быть опасно. Прекрасное внешне создание не обязательно является таковым и внутри. Один из них едва меня не убил.
Подтверждение своих догадок я получил уже очень скоро, когда единорог, цокая копытами, направился навстречу Эмме. Тут уж я не выдержал и пошел за ней и Кэрлайлом, но, когда мне оставалось пройти около двух дюжин шагов, а Эмме и того меньше, животина вдруг взбесилась, встала на дыбы, молотя воздух передними ногами.
Крик застрял у меня в горле.
Я не успевал добежать и спасти девушку.
Меня опередил Кэрлайл, оказавшийся ближе. Он подхватил Эмму за талию, оттаскивая в сторону, в тот самый момент, когда единорог кругом проскакал мимо нее, обдав волной горячего воздуха, дошедшей даже до меня, и вернулся ко входу в пещеру.
– Она боится за своих жеребят, – отряхивая пыль с юбки, сказала вдруг Эмма. – Это самка, и она напугана.
– Откуда ты знаешь? – Ничего умнее я спросить не догадался.
– Она сама мне сказала. – Эмма пожала плечами, будто разговаривать с единорогами было для нее обычным делом, а я оскорбил ее своей неосведомленностью. – Не словами, конечно, просто передала мне свои мысли. И не спрашивайте как – я не знаю. Посмотрите, как она прекрасна.
– Эта красавица едва не убила тебя, – напомнил я.
– Она не хотела. – Эмма улыбалась блаженной улыбкой. – Много лет она не встречала людей, отвыкла. Стойте здесь, я должна подойти к ней одна.
– Ну уж нет, – дружно ответили мы с Кэрлайлом.
– Так нужно, она позвала меня, – упрямо ответила Эмма, уперев руки в бока. Единорог или… единорожица наблюдала за нами с интересом и настороженностью. Уходить уж точно не собиралась. – Вы можете не волноваться, она не причинит мне вреда. Ричард, ты ведь можешь отличить правду от лжи, так скажи мне, я вру?
– Нет, ты не врешь, – подтвердил я. – Но также я не знаю, на что способны волшебные лошади, поэтому…
– Просто постойте здесь, – с нажимом произнесла она. – Я скоро вернусь.
Эмма приближалась очень медленно; все время, пока она сокращала разделяющее ее с единорогом расстояние, животное не проявляло признаков агрессии. А стоило подойти Эмме совсем близко, так и вовсе склонило рогатую голову.
Я видел все как в тумане. Девушка протянула руку, касаясь белоснежной морды сначала самыми кончиками пальцев, а после положила ладошку и провела по шерсти.
Все изменилось внезапно. Эмма выгнула спину как от удара хлыстом, не отнимая руки от единорога. Свободная рука сжалась в кулак, задрожала. Она будто бы испытала сильнейшую боль. И я побежал, сорвавшись с места.
Не думая о последствиях, видел, как то же самое сделал Кэрлайл, и, когда нас отделяла от цели всего пара шагов, я наткнулся на невидимую преграду, которая отбросила меня назад.
Лежа в пыли, поднял голову, поискал глазами лекаря. Он распластался совсем рядом. Испугавшись самого страшного, я кое-как встал на ноги, шатаясь и спотыкаясь, пошел к нему. Кэрлайл зашевелился, я подал ему руку, помогая встать.
– Какого черта произошло?! – сплевывая, выругался он.
– Проклятая животина сотворила это с нами! Нужно помочь Эмме!
– Думаю, уже не нужно.
До меня не сразу дошел смысл его слов, пока не увидел, что Эмма совершенно спокойно гладит одного из жеребят, а второй тычется ей мордой в бок, пытаясь подцепить подвижными губами край шали. Девушка засмеялась, ласково отталкивая сорванца, и поманила меня рукой к себе.
Кэрлайл обиженно выдохнул.
– Я видела, как все произошло, – произнесла Эмма, стоило мне оказаться рядом. – Она была беременна, когда ваш отец приехал сюда на охоту. Он ошибался, думая, что тот единорог последний, но в том нет его вины. Все произошло так, как должно было, иначе Таис не попала бы во дворец. Это изначально был план ведьмы.
– Постой, ты пытаешься сказать, что все было подстроено?
Эмма кивнула. По ее щеке потекла прозрачная слезинка.
– Тот единорог, он спасал не себя, а ее. Беременность этих прекрасных животных оказывается, длится долгие десятилетия. И взрослеют они очень медленно, – Эмма погладила потянувшуюся к ней морду без страха. – Когда в самца попала стрела, он упал и проткнул рогом вашу грудь. Не намеренно! Все произошло случайно, он не хотел никого ранить, а тем более убивать.
Я не понимал, как мне реагировать на ее слова, не знал, как нужно поступить. Мне становилось горько и стыдно за поступок своего отца. Пусть все было подстроено, но старый король все равно согласился на преступление – убийство целой семьи. А значит, даже мне, его сыну, сложно его понять.
– Прости меня и моего отца, – я поднял взгляд, обращаясь к единорогу. А после встал на колени, склонив голову. – Клянусь, что больше никогда не допущу ничего подобного. Знаю, мои слова не возместят твоей потери, но, когда я верну власть, обещаю дать тебе и твоим детям защиту.
Моей щеки коснулось что-то мягкое и теплое. Я поднял голову и с удивлением понял, что жеребенок, пытавшийся зажевать шаль Эммы, тычется в меня бархатным носом.
– Она и тебе хочет что-то показать.
Единорожица подошла ко мне и требовательно уставилась своими гипнотически голубыми глазами.
Я уже знал, что не нужно бояться, и просто положил руку на склоненную ко мне морду. Мир закружился, несколько раз перевернувшись, прежде чем обрести четкость и краски.
Я снова оказался в том дне, когда отец взял меня на охоту. Стертые из памяти воспоминания возвращались обрывками…
…Вот я лежу на земле, вижу мертвого единорога, чей рог окрашен алым. Моя кровь, она пульсирует в районе груди, напитывает одежду горячей влагой…
…Меня затаскивают в дом ведьмы, кладут не на кровать, а на широкий стол. Надо мной склоняется очень худая, бледная женщина со спутанными черными волосами. Она чем-то напоминает мне Таис, но одновременно совершенно не похожа на нее… Запоздало я узнаю в ней королевскую лекарку…
…В комнату приводят девочку. Она кричит и вырывается, но ее крепко держит незнакомый страж. Здесь же мой отец и советник Гровер. Оба стараются не смотреть на меня и на второго ребенка. Они не хотят смотреть на Эмму, которую велела привести ведьма для исполнения ритуала…
– Родители не станут ее искать? – слышу я скрипучий голос и хочу встать на ноги, обнять Эмму, пообещать, что не дам ее в обиду, и не могу. Мое тело больше не слушается, оно словно парализовано. Я ничего не чувствую, кроме всепоглощающей безысходности и тоски.