Я молчал. Мне нечего было ей ответить, она в самом деле все продумала. И если сможет провернуть свой чудовищный план, мне не останется ничего, кроме как наблюдать со стороны, находясь под действием какого-нибудь приворотного зелья.
– Чары кочевой я с тебя сниму. – Таис подошла к Эмме, посмотрела на нее, склонив голову набок. Совенок повторил ее жест, но ведьма не обратила на него внимания.
– На мне нет никаких чар! Я действительно полюбил Эмму! – Мои слова взлетели под потолок, запутались в хрустальной люстре и осыпались на пол прохладными искрами.
– Идиот! – вызверилась ведьма. – Ты даже не представляешь, что такое любить кого-то кроме себя самого! Она умрет через неделю пребывания рядом с тобой. Ее духовная мать зачаровала сердце, которое должно было остановиться еще восемнадцать лет назад, так, что оно не сможет подарить любовь, разорвавшись в тот самый миг, когда в нем зародится хотя бы капля нежности в отношении мужчины. А когда умрет она, умрешь и ты, потому как вы связаны! Я же предлагаю тебе продлить твою жизнь, даже после того, как кочевая отправится кормить червей. Соглашайся, и тогда я обещаю сохранить тебе немного твоего собственного разума.
– Не слушай ее, Ричард! – Эмма попыталась подбежать ко мне, но выгнулась совсем как тогда возле пещеры и схватилась руками за горло.
Таис стояла, вытянув вперед руку, медленно сжимая пальцы. Я почувствовал, как начал задыхаться, воздух просто перестал поступать в легкие.
– Понял теперь? – Таис опустила руку, и я смог дышать нормально. Закашлялась Эмма, к которой также вернулась возможность вдыхать и выдыхать. – Ладно, хватит! Вы меня утомили. Я давала тебе шанс, которым ты не воспользовался, дальше я буду играть по своим правилам.
Таис раскрыла ладонь, на которой заклубился голубоватый дымок и появился флакон синего стекла с жидкостью внутри.
– Сейчас ты выпьешь мое снадобье и уже к утру не вспомнишь свою кочевую. – Таис надвигалась на меня с неотвратимостью смерча, а я не мог пошевелить ни одним мускулом, оказавшись под действием чар. – Ты никого не вспомнишь, даже своего нового друга лекаря. А утром, сразу после того, как мы вынесем на балкон простыню с супружеского ложа, на площади у дворца соорудят большой костер, на котором сожгут ведьму, околдовавшую нашего короля. Ее белокурые волосы вспыхнут в первую очередь, затем огонь перейдет на кожу…
– Заткнись! – собрав все силы, заорал я. – Ты все равно не добьешься своего! Я достану тебя даже с того света, обещаю!
– Ну-ну, милый, Ричард, – засюсюкала ведьма, поднося флакон к моим губам, – все уже позади, не переживай так, береги себя для предстоящей ночи.
И она опрокинула содержимое флакона мне в рот.
Эмма
Когда Ричард закричал о своей любви, я не почувствовала ничего, кроме горькой досады. Скорее всего, он сказал это просто для того, чтобы сильнее разозлить ведьму.
Сердце болезненно сжалось, я посмотрела на стоящего рядом Кэрлайла и увидела на его лице настоящую муку. Такое нельзя изобразить. Неужели он подумал, что я могу вот так запросто поверить словам короля? Я уже хотела сказать, что это для меня ничего не значит, что на самом деле я уже сделала выбор, но мое горло вдруг сжало невидимым обручем, и я начала задыхаться. В плечо тут же вцепились острые коготки, совенок как мог пытался помогать, когда приступ сам по себе оборвался надсадным кашлем.
Когда перед глазами развеялась пелена, я увидела Таис, пытающуюся влить в рот Ричарда зелье, после которого он полностью ей подчинится. Коготки совенка перестали впиваться мне в кожу, он мягко оттолкнулся от моего плеча и… взлетел.
Полет был неровным, поврежденное крыло не позволяло использовать его в полную силу. И все же птенец смог долететь до Таис, вцепился лапами в ее руку, угрожающе вереща и хлопая крыльями, разбрасывая пух и перья.
Флакон выпал, разлетевшись на десятки крупных осколков, а самого совенка лже-Таис отшвырнула в сторону. Он ударился о стену и затих. Мой маленький спаситель не дышал, а я не могла подойти, чтобы взять его на руки и попытаться помочь.
– Это ты сделала? – Таис ткнула в меня пальцем с длинным черным ногтем. – Ты поплатишься за свою выходку!
Горло сдавило сильнее, чем в первый раз. Окружающие звуки исчезли, свет померк, и я приготовилась к смерти, когда все так же резко прекратилось.
Я почувствовала острую боль в коленях, ударившись о мраморный пол тронного зала. В ушах стоял гул, перед глазами все плыло. Оставаясь на четвереньках, я пялилась на мужские сапоги, не в силах поднять головы, казалось, вместо нее теперь тяжеленный валун. Да что там, все тело будто окаменело и с трудом подчинялось мне.
– Где Кэрлайл? – спросила я, не понимая, насколько это было громко. Судя по тому, что король не повернулся на мой зов, я все же не смогла кричать.
Стоящая рядом Алура тоже не обращала на меня никакого внимания. Я готова была сдаться, когда услышала перезвон нашивок на шали. Едва уловимый в самом начале, он постепенно набирал силу и мощь, возвращая мне контроль над собственным телом.
Когда я смогла подняться, то не сразу поняла, что происходит. Ричард и Алура замерли в странных позах. Король наклонился, согнув одну ногу в колене, а вторую отставив чуть назад, будто собирался бежать. Алура протягивала к нему руки, ее рот застыл в немом крике.
Кэрлайл стоял позади Таис, приставив к ее горлу осколок синего стекла от бутылочки с зельем. В широко раскрытых глазах женщины застыл неподдельный ужас.
Никто не двигался, время будто остановилось, и только я не поддалась этому влиянию.
– Ты вправе отомстить, дочка. – Голос Агве прозвучал за мгновение до того, как передо мной появилась она сама. – Мы все пришли, чтобы помочь тебе.
Я видела, как от моей шали тянутся к Агве дымные нити, как они обретают форму, становясь теми, кем были при жизни. Даже в огромном тронном зале сделалось тесно от количества призрачных фигур, и все они смотрели на меня, ждали моего решения.
– Это же мне сказала единорожица в пещере, но, выйдя оттуда, я сразу забыла ее слова. Так как же мне поступить, моя дархмэ?
– Ты одна вольна принять решение. После заката солнца никто из нас уже не сможет помочь. – Агве обернулась к стоящим за ее спиной духам, они кивнули, и она снова обратилась ко мне: – Не бойся, дочка, ты никому не навредишь, но восстановишь справедливость. И еще: я рада, что ты сделала правильный выбор между двумя мужчинами, теперь моя душа сможет успокоиться.
По моим щекам текли слезы. Агве снова прощалась со мной и теперь уже навсегда. Я больше не смогу увидеть ее, поговорить, ощутить тепло ее рук.
– Не думай о глупостях! – Агве свела брови к переносице. – Пока ты помнишь обо мне, я всегда буду рядом. Решай, Эмма!
– Я согласна.
Едва я успела произнести эти слова, как время побежало вперед, наверстывая упущенное. Ричард таки сорвался с места. Алура безуспешно попыталась остановить его, а Кэрлайл оттолкнул от себя не сопротивляющуюся больше Таис. Тело ее обмякло, опустившись на пол, но на ее месте осталась стоять призрачная фигура.
Болезненно тощая, абсолютно голая женщина с длинными черными волосами. Она прожигала меня взглядом, полным ненависти.
Так выглядела ведьма при жизни – догадалась я.
Она выпростала вперед руку, сжала длинные, с узловатыми суставами пальцы, и я приготовилась к приступу удушья, но ничего не произошло.
За ее спиной одна за другой начали подниматься тени. Тени тех, кого призвали духи кочевых. Тех, кого сгубила ведьма при жизни. Несколько мгновений ничего не происходило, и вот они, будто получив приказ, набросились на ведьму, придавливая ее к полу, окутывая черным облаком с рваными краями.
Она кричала. Крик этот проникал в душу, пытаясь отыскать в самой ее глубине крупицы жалости и сострадания. Оставалось совсем немного до того, как я готова была сдаться, изменить принятое решение, когда облако просочилось сквозь мраморный пол тронного зала, оставляя после себя едва уловимый запах гниения.
Многовековой дух ведьмы исчез.
А я почувствовала, как у меня из-под ног уходит земля, и вот я падаю, оказавшись в сильных мужских руках, и, из последних сил улыбаясь подхватившему меня Ричарду, успеваю увидеть ворвавшихся в помещение стражников.
Ричард
– Именем короны, вы арестованы! – Влетевший в тронный зал Велидор в сопровождении небольшого отряда стражников изумленно замер, осматривая открывшуюся его взору картину.
На полу в нелепой позе лежала Таис; Кэрлайл что-то втолковывал раскрасневшейся мэре Алуре, обмахивающей свое лицо ладонями, и завершал композицию я с Эммой на руках.
– Неужели вы не сдержали данного мне слова? – Я не мог поверить, что он все же оказался предателем.
– О чем вы, ваше величество? – Велидор смотрел на меня растерянно и виновато. – Я здесь, чтобы арестовать самозванку. Но, кажется, вы и сами справились. – Он почему-то держался от Таис на почтенном расстоянии. Неужели боялся? – Арестовать ее?
Ответа у меня не было, но я все же произнес:
– Я сам допрошу свою бывшую невесту. Вас же попрошу очистить дворец и улицы от людей, изменивших мне, а также от выпущенных преступников. Всех в темницы, после разберемся с ними.
– Служу вашему величеству! – отрапортовал Велидор и добавил обычным тоном: – Я рад вашему возвращению.
Я усадил Эмму на трон как на единственное удобное место в зале, а сам начал прокручивать в голове последние минуты этого безумного дня.
Когда Кэрлайл, воспользовавшись неразберихой, бросился на Таис, приставив к ее горлу осколок стекла, его слова не были блефом. Как он сказал? «Я знаю, в каком месте сделать надрез, чтобы смерть наступила мгновенно и почти безболезненно!»
Но что случилось потом? Ведьма решила добровольно покинуть тело? И покинула ли она его? Как же теперь узнать?
На полу зашевелилась Таис. Она села, держась за голову, и застонала. Осмотревшись по сторонам, спросила: