– Ничего…
– Ксю, я же слышу по голосу, выкладывай!
– Мой костюм… его порезали…
На том конце провода повисает молчание. Слышу лишь её учащённое дыхание, тихий шорох бумаг и неуловимый шум офиса.
– Элли? Ты тут?
– Только без паники! Насколько всё плохо?
Я снова смотрю на платье: глубокие рваные надрезы на животе, полностью испорчен правый рукав-ангел, юбка изрезана в лохмотья… Лиф повреждён настолько сильно, что ткань едва держится на нитках. Капроновая сетка разорвана практически везде.
– Очень плохо… Юбка в хлам, лиф почти отвалился… Рукав вообще не спасти…
Голос мой дрожит и ломается от отчаяния. Перед глазами уже мелькают картины позора и дисквалификации.
– Одевайся! – резко командует Элли.
– Что?
– Трусики и чашки бюста целы?
– Да… вроде да.
– Тогда надевай костюм, посмотрим, что можно сделать.
– Секунду, – отвечаю я и включаю видеосвязь. Ставлю экран телефона на скамью и торопливо натягиваю на себя искромсанный купальник.
Элли внимательно изучает моё отражение на экране. На заднем плане кто-то пытается привлечь её внимание, но сестра демонстративно игнорирует всех в конференц-зале, нагло отвернувшись от коллег и полностью сосредоточившись на мне.
– Так, слушай внимательно: порванный лоскут от лифа продень через дыру в рукаве и закрепи там. Белый рукав вообще оторви к чертям собачьим! Получится стильная асимметрия.
Я быстро выполняю её указания: пропускаю оборванную ткань через прореху, завязываю узелок и резким движением срываю остатки белого рукава. Получается неплохо, почти дизайнерский асимметричный купальник с обнажённой рукой. Выглядит дерзко и даже сексуально.
– Просто огонь! – восхищённо кивает Элли. – Коньки целы?
Сердце замирает. Я судорожно проверяю не насыпал ли стерва чего-то мне в коньки, затем остроту лезвия и шнуровку, убедившись, что всё на месте, облегчённо выдыхаю:
– Да, слава богу!
– Тогда иди на лёд и покажи этим сучкам, кто здесь настоящая королева!
– Я уж думала, ты скажешь мне сняться с соревнований…
Элли хмыкает и закатывает глаза:
– Никогда ты от меня такого не услышишь. Мы всегда идём до конца, забыла?
Она улыбается так уверенно и тепло, что я чувствую, как по венам разливается адреналин. Внутри вспыхивает ярость, здоровая спортивная злость, которая толкает меня вперёд – прямо на арену. Теперь мне плевать на козни этой твари Мередит. Я выйду и выдам такой прокат, что навсегда сотру с её лица эту мерзкую ухмылку.
***
– Золотова! Где тебя носит? – у бортика Рита нервно переминается с ноги на ногу и протягивает руки, чтобы помочь мне снять куртку.
– Переодевалась, – мило улыбаюсь я и медленно расстёгиваю молнию.
Куртка сползает с плеч, и я вижу, как глаза тренера округляются от ужаса и непонимания.
– Это… это ещё что такое, Золотова?!
– Понятия не имею. Видимо, Мередит решила поиграть в дизайнера, – саркастично усмехаюсь я и поправляю край юбки.
– Что за бред ты несёшь?
– У неё спросите! – пожимаю плечами и выскальзываю из рук ошарашенной Риты прямо на лёд.
Она пытается меня остановить, но моё имя уже громогласно объявляют по всей арене. Я занимаю центральную позицию и замираю в начальной позе. Свет софитов слепит глаза, сердце колотится бешено – теперь пути назад нет.
Хватит быть милой девочкой Ксюшей! Сегодня Золотова покажет вам свои коготки!
Музыка взрывается в ушах яркой вспышкой адреналина, проникает в каждую клеточку тела и полностью захватывает меня. С первых нот я объявляю войну всей этой прогнившей насквозь команде.
Сложные шаги сменяются опасными прыжками. Воздушные потоки хлещут по лицу холодными плетьми, мышцы приятно горят от напряжения, я лечу надо льдом и на чистом адреналине и неведомом везении мягко приземляюсь, не сбавляя темп. Если раньше моя программа была про победу добра над злом, то сейчас я сама – абсолютное исчадие ада. Мне нравится быть злодейкой куда больше белоснежного ангела. Я наслаждаюсь этой ролью и с упоением позволяю дьяволу внутри растоптать мечты моих соперниц прямо здесь, на глазах у судей и зрителей.
Подходит кульминация программы: мой коронный каскад и четверной аксель. Отталкиваюсь мощно и уверенно – вращение в воздухе кажется бесконечным мгновением свободы. Приземляюсь идеально чисто и тут же прокатываюсь мимо остолбеневшей Мередит и демонстративно показываю ей два средних пальца.
Как тут удержаться, скажите?
Рита стоит у бортика с таким перекошенным лицом, словно только что проглотила лимон целиком. До меня вдруг доходит: эта конференция была вовсе не жестом доброй воли, а отвлекающим манёвром. В любом случае, мне плевать на весь этот террариум змей. Я выше! Лучше! Я чемпионка! Я грёбаная королева этого льда!
Смиритесь с этим или застрелитесь.
Занавес!
***
– Кэт, я был не в меньшем шоке от происходящего! Ты видела это выступление? Если Золотова выдаёт такое на Гран-при, что будет на Олимпийских играх? Она пять раз прокрутится?
– Майкл, думаю, пять раз она не прокрутится, но то, что она задрала планку слишком высоко, – это факт. Так чисто приземлиться после всех этих смертоносных элементов не каждый сможет? Высший пилотаж! Уверена, она побила парочку мировых рекордов своим выступлением.
– Это было потрясающе! Но давай обсудим другой момент. Что думаешь по поводу её неоднозначного жеста? Камера всё запечатлела, и, мне кажется, такое дерзкое поведение не останется незамеченным комиссией.
– О, ты говоришь о том самом пальчике, который она показала своему тренеру?
– Кажется, он был адресован соперницам.
– Считаю, что это совсем неспортивное поведение – показывать такое своей же команде…
– Кэт, я согласен с тобой. Но давай рассуждать логически: все мы видели, в чём выступала Ксения. Её костюм был испорчен. Боюсь предположить, но, возможно, её неоднозначный жест был ответной реакцией на проявленную агрессию со стороны членов её команды.
– Считаешь, она таким образом выразила свой протест?
– Пока что это просто предположения. Мы ведь так и не получили официального заявления от представителей сборной.
– Надеюсь, они во всём разберутся, и мы увидим Золотову на следующих этапах Гран-при.
– Да, я был бы не против ещё раз взглянуть на её четверные.
– Спасибо, что были с нами. Увидимся через неделю.
– С вами были Кэт О’Хара и Майкл Тернер со спортивными новостями.
Глава 22. Королева эфира
Сена.
– Вы только гляньте, кто снизошёл до нашего скромного университета!
Стоит мне переступить порог столовой, как Дон и Марта тут же вырастают передо мной, громко приветствуя и привлекая внимание всей аудитории. Я не видела их с того самого момента, как нас задержали копы, но знаю, что всё закончилось относительно гладко – их выпустили спустя пару часов после меня. В переписке друзья уверяли, что сами были в полнейшем шоке от случившегося. Я решила не мучить их вопросами в сообщениях и дождаться личной встречи, чтобы расспросить обо всём лично.
Но сейчас, судя по хитрым взглядам и ехидным улыбочкам, допрашивать будут меня. В сети моё выступление на Гран-при разлетелось с бешеной скоростью: впервые за всю историю фигурного катания спортсменка вышла на лёд в испорченном костюме. Видео подняло бурю вопросов к организаторам и всколыхнуло даже тех, кто раньше вообще не интересовался фигурным катанием.
Но куда больше внимания привлёк мой эмоциональный всплеск в адрес Мередит – точнее, тот самый средний палец, который я демонстративно показала ей с наглой ухмылкой на лице. Этот момент выступления мгновенно стал вирусным в Интернете, и теперь его обсуждают абсолютно все: одни осуждают меня за неспортивное поведение, другие же аплодируют стоя, считая мой жест самой мягкой реакцией на испорченный костюм. И вот я впервые появляюсь в университете после того злосчастного выступления, и сотни глаз мгновенно устремляются на меня. Теперь каждый здесь знает моё имя и наверняка узнает мой средний палец из тысячи.
– Марта, умоляю… – хнычу я, закрывая глаза ладонью. Откровенно говоря, мне стыдно. Не за то, что я вышла на лёд в порванном купальнике – да чёрт с ним! – а за то, что не сумела сдержать свои эмоции и выплеснула их прямо во время программы. В отличие от сестры, я сначала делаю, а потом думаю – вот и результат.
– Да брось, детка! – Марта по-дружески обнимает меня за плечо. – Это было просто охренительно круто!
– Показать «фак» на международных соревнованиях? Ты вообще понимаешь, насколько это было тупое решение? – осаживаю я подругу.
– Зато ты поставила эту выскочку на место! Я горжусь тобой! – подруга сияет от восторга.
– Детка, ты вообще видела просмотры? Да ты – рок-звезда! И просто обязана быть с нами на финале! – встревает Дон.
– Финале? Вам что, на свободе стало скучно? – встрепенувшись выбрасываю я, вспоминая, чем закончилось последнее наше выступление – Вы не хотите мне кое-что объяснить?
Дон театрально закатывает глаза, а Марта отмахивается так беспечно, словно обвинения в распространении наркотиков – это всего лишь пустяковый штраф за неправильную парковку.
– Забей, Сен! Просто организаторы выбрали неудачное время и место. Всё нормально.
– Вы совсем с катушек слетели? И после этого мы всё равно будем продолжать участвовать? – Я поражена их легкомыслием.
– Да! Потому что это наш спорт! Финал для нас – как Олимпиада для тебя. И то, что его не транслируют по центральному каналу, не делает его менее важным! – неожиданно вспыхивает Марта и резко отворачивается, уходя к своему столику.
– Марта, погоди! Я не хотела тебя обидеть… – Я тянусь за ней рукой, желая объяснить, что вовсе не принижаю её увлечения и не считаю фигурное катание чем-то более значимым. Но подруга уже не слышит меня или делает вид, что не слышит.
– Остынет, не парься! – Дон подмигивает мне и приобнимает за плечи. От него пахнет кофе и мятной жвачкой; этот знакомый запах немного успокаивает мои нервы. – Мы тебя понимаем. Поверь, то была дикая случайность. Больше такого не повторится.