– Д-да… – Зефирка быстро скрывается за спинами ребят, которые виновато опустили головы в ожидании казни.
Я перевожу взгляд на хоккеистов и тычу указательным пальцем в их сторону:
– А вы… Если я узнаю, что кто-то из вас ей что-то подмешал…
– Да за кого вы нас принимаете?! – взрывается Хантер.
– Очень надеюсь, что среди ваших гостей действительно нет подобных ублюдков. И на будущее: не смейте больше втягивать моих спортсменок в свои развлечения. У вас, раздолбаев, миллион возможностей играть в хоккей хоть до старости, а у них всего пара лет и хорошо если две Олимпиады. Не разрушайте их мечты ради своего пятиминутного удовольствия!
– Пять минут – это не про нас, доктор Максвелл, – начинает острить Хантер, но тут же ловит мой убийственный взгляд и мгновенно замолкает. Сопляк сразу понимает: подобные шутки со мной не прокатят, особенно если они касаются Золотовой.
Сена появляется на пороге, виновато машет рукой этим озабоченным павлинам и торопливо семенит за мной, как провинившийся ребёнок. Мы идём молча до машины, оставленной в нескольких метрах от дома, в густой тени раскидистых деревьев. Никто из нас не произносит ни слова – оба прекрасно понимаем, что прямо сейчас переступаем невидимую черту, после которой обратного пути уже не будет.
Стоит нам оказаться на безопасном расстоянии от дома, как я теряю контроль: резко хватаю маленькую вредину за талию и грубо впечатываю её хрупкое тело в ствол древнего дуба. От неожиданности она успевает лишь тихо пискнуть, но я тут же глушу этот звук жадным столкновением наших губ. Горячими ладонями сжимаю её раскрасневшиеся щёчки и впервые пробую Зефирку на вкус без малейших угрызений совести. Она издаёт тихий, томный стон, и это заставляет меня ещё сильнее придавить её к шершавой коре дерева. Мне плевать на её комфорт – сейчас я дикарь, голодный и ненасытный. Терзаю её рот, облизываю нежные губы, размазывая по ним нашу общую влагу, чувствуя головокружительный привкус карамели. Мои фантазии уже несутся вперёд, рисуя самые грязные сцены: представляю её обнажённой, стонущей моё имя, умоляющей войти в неё глубоко и быстро. Трахнуть её так, как я люблю.
Проклятие!
Отстраняюсь так же резко, как и набросился секунду назад. Выпускаю сладкие формы из рук и делаю шаг назад, тяжело дыша и пытаясь хоть немного прийти в себя. Слишком вкусно. У меня случится передозировка глюкозы от неё.
– И что это было? – Сена удивлённо касается пальчиками припухших губ и продолжает опираться спиной о дерево. – Доктор Максвелл?
– Ничего, – фыркаю раздражённо, запуская пятерню в волосы и пытаясь выровнять дыхание.
– М? Это вы из-за «ничего» чуть не трахнули меня прямо у дерева?
Отворачиваюсь от неё и упираюсь лбом в прохладную кору какой-то сосны, чувствуя, как кровь пульсирует в висках.
– Сена, иди в машину!
– Нет! Не пойду, пока ты этого не скажешь!
Маленькая ведьма! Ей мало моего публичного унижения – она хочет услышать вслух то, что окончательно растопчет мою гордость.
– Это обязательно? – глухо спрашиваю я.
– Да! – упрямо стоит на своём, и я понимаю: она точно не отступит. Как, собственно, всегда.
Снова поворачиваюсь к ней лицом и сталкиваюсь с пламенем, заточённым в ледяной синеве её глаз. Эти глаза каждый раз сжигают меня дотла, а сегодня они готовы разорвать моё сердце на части, если я не подчинюсь ей сейчас же.
– Я ревную! – выдавливаю признание, которое никогда не думал произнести вслух. – И я приехал забрать тебя потому что…
– Потому что? – шепчет она нетерпеливо.
– Ты мне нравишься. Очень.
На её лице расцветает милая улыбка. Она делает шаг навстречу и цепляется пальчиками за моё пальто. Поднимается на цыпочки и замирает всего в паре миллиметров от моего лица, её дыхание щекочет кожу.
– И всё?
– Нет… Я хочу… – не решаюсь договорить, туплю, медлю и схожу с ума от того, как сильно меня сейчас бомбит.
– Чего? Чего ты хочешь, Курт?
Курт…
– Я хочу стать твоим первым мужчиной.
Выдыхаю эти слова так, будто сбрасываю с плеч непомерную тяжесть. Боже мой… Как же приятно наконец-то сказать правду!
– И я этого хочу, доктор Максвелл! – шепчет она в ответ и накрывает мои губы своими.
Окончательно теряю рассудок от её вкуса и аромата.
Обратного пути нет, Максвелл. Ты сделаешь её своей. Добровольно совершишь эту ошибку и будешь жить с последствиями. Точка.
Глава 25. Ночь запретов
Сена.
Со сцепленными пальцами и идиотскими улыбками мы подъезжаем к дому Курта. За всю дорогу не произнесли ни слова – просто глупо переглядывались и хихикали, как два смущённых подростка.
У меня-то есть оправдание: я, кажется, встретила свою первую настоящую любовь, которая определит моё отношение к мужчинам на всю оставшуюся жизнь. Но что случилось с Куртом? Куда подевался тот серьёзный и неприступный взрослый мужчина, который раньше и на пушечный выстрел никого из нашего комплекса не подпускал?
Он улыбается так искренне и красиво, что каждая морщинка у его губ запускает табун сумасшедших мурашек по моему телу. Курт не выпускает мою руку даже тогда, когда ему нужно переключить что-то на приборной панели. Он лишь осторожно высвобождает указательный палец, делает необходимые манипуляции, затем нежно целует тыльную сторону моей ладони и снова возвращает наши сцепленные руки на место возле автоматической коробки передач.
Наверное, это ужасно по-детски, но я никак не могу насытиться этими милыми деталями. Улыбаюсь, смеюсь, краснею и извожусь от сладкого предвкушения. Это точно любовь. Я окончательно отупела и растеряла всякий внутренний стержень, просто сижу и плавлюсь оттого, как сексуально он ведёт машину.
***
Зайдя в квартиру, мы одновременно замираем, глядя друг на друга. В воздухе повисает неловкая пауза.
А что дальше? Вроде бы всё очевидно, но сделать первый шаг никто из нас не решается.
– Давай я приготовлю ужин, а ты можешь пока принять душ, – гостеприимно предлагает Курт так спокойно, словно мы не собирались сорвать друг с друга одежду в первые же пять секунд наедине.
– Мы правда сейчас просто сядем ужинать? – недоверчиво вскидываю бровь.
– Да… нам… – он трет лицо ладонями, пытаясь собраться с мыслями. – Мне нужна передышка!
– От чего?
– От тебя, Сена! – выпаливает так эмоционально, будто это очевидно. – Я на пределе! Если ты сейчас же не исчезнешь с моих глаз, я просто не смогу сделать это медленно. Пожалуйста, позволь мне быть внимательным любовником, а не дикарём. Дай мне время прийти в себя и снять напряжение.
– Ты говоришь так, будто сильное желание – это что-то плохое… – я поджимаю губы, искренне не понимая, почему нельзя просто сделать то, чего мы оба так сильно хотим.
– Ты не представляешь, о чём просишь…
Его темнеющий взгляд пронизывает меня насквозь приятным электричеством, заставляя напрячь каждую мышцу тела в тщетной попытке унять тянущую боль внизу живота. Влечение между нами становится болезненно невыносимым – я словно заколдованная делаю шаг вперёд и плавно тянусь к его губам:
– Тогда покажи мне…
– Золотова! – снова эта властная трусики-срывающая интонация, грозное выражение лица и острые скулы. – Скройся. С моих. Глаз.
– А если нет? – Как же мне нравится его дразнить, отныне это мой любимый вид «спорта».
– Маленькая ведьма! – вздыхает Курт и одним движением подхватывает меня за локоть. Я едва успеваю пискнуть от неожиданности, как он уже тащит меня в ванную комнату и затаскивает внутрь, словно безвольную куклу. – Чтобы вышла в одной футболке!
Только собираюсь возразить, что у меня здесь нет никакой футболки, как в лицо мне тут же прилетает его майка. Мягкая ткань приятно пахнет свежестью с нотками цитруса и сандала – ароматом самого Курта. Он захлопывает дверь ванной и удаляется на кухню – по всей видимости, готовить ужин или это он так замаскировал процесс «снятия напряжения».
Через десять минут я выхожу из своего добровольного заточения с распущенными волосами и в его футболке, едва прикрывающей мою задницу. Осторожно ступая босыми ногами по прохладному полу, направляюсь к кухне и замечаю на столе большую миску с салатом. У плиты возится Курт, и это зрелище заставляет меня замереть на месте. Мужчина, готовящий еду, – одно из самых соблазнительных зрелищ. Он не слышит моего появления из-за тихой музыки и шипения масла на раскалённой сковороде, поэтому я могу безнаказанно пожирать глазами его скульптурное тело, чувствуя, как во рту собирается слюна от желания покрыть горячую кожу поцелуями.
А почему я, собственно, не могу этого сделать?
Во мне не осталось ни капли от той робкой неопытной девчонки. С Максвеллом все мои чувства раскрываются, словно бутоны цветов после дождя, мозги превращаются в сладкую ватную кашу и полностью передают контроль над телом сердцу.
Бесшумно подкрадываюсь сзади, становлюсь на цыпочки и осторожно, едва касаясь кончиками пальцев, провожу линию по его разгорячённой спине. Затем смелее обнимаю его крепкий торс и прижимаюсь щекой к тёплой плоти. Я вдыхаю его аромат и понимаю – он навсегда отпечатается в моей памяти, я запомню его, заберу себе как памятный сувенир.
– Если ты сейчас же не прекратишь, мы останемся без ужина, – густой баритон проникает внутрь меня и отдаётся дрожью на кончиках пальцев. Под моими ладонями напрягаются все шесть кубиков его рельефного пресса, дыхание Курта становится медленнее и глубже.
– Я не голодна, – мямлю я тихо и оставляю невесомый поцелуй на его затылке.
– Сена… – протягивает он хрипло и запрокидывает голову вверх. – Что ты со мной делаешь?
– Пытаюсь тебя соблазнить. Получается? – хихикаю я и протяжно скольжу руками вниз, туда, где сосредоточен главный индикатор его тайных желаний.
– Подожди… – Курт резко перехватывает моё запястье и делает тяжелый вдох, словно пытаясь вернуть себе контроль. – Скажи мне… Ты когда-нибудь… У тебя был секс без…
Вряд ли такой мужчина, как он, может смущаться при разговоре о сексе. Поэтому я списываю его сбивчивое дыхание и сдавленный голос на возбуждение, вызванное моими действиями.