– А я, значит, всё преувеличиваю, да? Курт, она не даёт мне выполнять прыжки, которые я могу сделать с закрытыми глазами! Ни один тренер не станет лишать себя и своего спортсмена шанса заработать высокие баллы! Неужели ты не понимаешь: мои результаты автоматически принижают достижения Лэнгтон, её звёздной фигуристки?
Курт даёт мне выговориться. Он внимательно смотрит на меня, молчит пару минут, явно обдумывая услышанное, а затем выдаёт:
– Тебе нужно обо всём рассказать!
– Кому?
– Дирекции клуба. Они должны провести внутреннее расследование. Ты подвергалась агрессивному буллингу и несправедливому отношению! Они обязаны это исправить!
– И что это даст?
– Ты сможешь спокойно тренироваться.
Я горько усмехаюсь и качаю головой.
– Этого не будет. Рита выйдет сухой из воды, а я точно вылечу.
– Я помогу…
– Чем? Никто тебя слушать не станет! На кону репутация одного из крупнейших комплексов по подготовке спортсменов к Олимпиаде. Они замнут это дело и выбросят меня, как ненужную вещь! – уже на повышенных тонах отвечаю ему.
И это говорю я? Наивная восемнадцатилетняя девчонка? Неужели Курт и правда настолько простодушен, что верит в справедливость данного вопроса?
– Детка, здесь не Россия, просто так буллинг замять не получится…
– Думаешь, вы лучше нас?
Вот мы уже и ссоримся. Узнаю в нас Элли и Картера – тех двоих, которые никогда не договорятся, кто играет в хоккей лучше: русские или канадцы.
– Я так не говорил, я имел в виду…
– Завтра комиссия объявит своё решение в отношении меня! – перебиваю его резким заявлением.
– За тот самый жест, благодаря которому ты стала звездой интернета?
– Да. Меня уже завтра могут лишить и возможности поехать на Олимпиаду, и гражданства заодно! – выпаливаю я, глядя на ошеломлённого Курта.
Небеса! Нельзя было хотя бы сегодня не поднимать эту тему? Я ещё не смирилась с мыслью о том, что завтра все мои мечты могут разбиться вдребезги. Курт молчит. В комнате наконец-то становится тихо. Давяще тихо. Слышно лишь моё тяжёлое дыхание и приглушённый шум улицы за окном.
– Этого не случится, – наконец прорезается спокойный голос Максвелла.
– Надеюсь… – пожимаю плечами и устало падаю обратно на кровать. Мягкое покрывало приятно холодит разгорячённую кожу. – Но я сейчас вообще не хочу об этом думать, понимаешь?
– Конечно понимаю, – он грустно улыбается и осторожно тянется к моему лицу. Тёплая ладонь мягко касается щеки. – Прости, я не хотел тебя расстраивать. Просто мне было важно понять, что с тобой происходит.
Когда он так смотрит на меня – внимательно, нежно и немного виновато – я теряю всякую связь с реальностью. Мне сразу становится плевать на все возможные проблемы. Чёртов доктор Максвелл! Одним взглядом лечит и обезболивает мою душу лучше любого лекарства.
Я хитро улыбаюсь и перекидываю через него обнажённую ногу.
– Зефирка, пока ещё слишком рано… – он мгновенно улавливает моё настроение и занимает оборонительную позицию. Вот же угораздило меня запасть на врача!
– Я сама буду решать, когда рано или поздно! – смеясь, иду в атаку.
– Се… – но я тут же затыкаю его рот поцелуем, надеясь на быструю капитуляцию.
Максвелл позволяет себя поцеловать, но отвечать не спешит. Его губы мягкие и тёплые, но пока неподвижные.
– Стоп! – он бережно отстраняет мои запястья, удерживая меня на безопасном расстоянии. В его глазах мелькает беспокойство вперемешку с заботой. – Я сказал: сейчас ещё слишком рано!
– Курт, у меня ничего не болит! – хнычу я, пытаясь снова приблизиться к нему.
– Не перебивай! – строго затыкает мне рот приказом. Его голос звучит низко и уверенно. – Существует множество других способов доставить друг другу удовольствие…
В моих глазах промелькнуло понимание, а щёки моментально вспыхивают жаром смущения. Я пытаюсь скрыть охватившее меня волнение и страх перед неизвестностью, но Максвелл всё равно читает мои мысли насквозь.
– Не бойся, мы всё будем пробовать постепенно, – улыбается он и ослабляет хватку на моих запястьях. – Ложитесь на живот, мисс Золотова, я сделаю вам медицинский массаж.
– Доктор Максвелл, а массаж включает в себя какие-то дополнительные бонусы? – подхватываю я его игру и с улыбкой стягиваю с себя футболку. Полностью обнажённая, я медленно опускаюсь на прохладную поверхность простыней, чувствуя, как ткань приятно скользит под кожей.
– Включает, но только если вы, мисс Золотова, будете меня слушаться! – похотливо шепчет он и тут же звонко шлёпает меня по ягодицам. Кожа горит от неожиданного прикосновения, и я понимаю – галантный парень исчез, уступив место решительному мужчине. Теперь мы играем по-взрослому.
– Буду! – покорно отвечаю я.
Однако в голове уже рождаются десятки способов ослушаться. Мне не терпится узнать, каким бывает Курт Максвелл в постели, когда злится и наказывает.
Глава 28. Сжигая мосты
Курт.
– Олли, если есть возможность перенести встречу, буду признателен. В эти даты женится мой друг детства, и я не могу пропустить это событие, мне необходимо самолично убедиться в том, что это правда.
– Ещё одного хорошего парня сгубила любовь?
– Надеюсь, что спасла, – усмехаюсь я в трубку, вспоминая, как накрывало Картера, пока он страдал по своей Элли. Парень был готов спиться и загубить блестящую карьеру хоккеиста ради этой девчонки.
– Я сделаю, что смогу, – понимающе отвечает Оливер. – Кстати, ты где вчера пропадал? Весь вечер не мог до тебя дозвониться!
– Были дела.
– Судя по всему, эти дела были настолько горячи, что ты даже не нашёл минуту ответить на моё сообщение.
Олли многозначительно усмехается и прощается, не дождавшись от меня ни подтверждения, ни опровержения своим словам. Он прав. Вчера вечером я был настолько поглощён происходящим между мной и Зефиркой, что напрочь забыл про существование телефона и прочего мира за пределами своей спальни.
Сена, Ксения, Ксю… Как розу не назови, она будет пахнуть розой. Так и моя девочка с любым именем сводит с ума. Вспоминаю нас и снова чувствую дискомфорт в брюках. Её стройное тело, словно лепесток на ветру, извивалось в моих руках, призывая сделать с ней самые непристойные вещи. Приятным сюрпризом стало полное её доверие и раскрепощённость. Малышка прекрасно знает, насколько хороша, и умеет пользоваться этим. Думаю, её дерзость и отсутствие стеснения обусловлены танцевальным опытом. Гибкая, смелая, невинная – и всё это досталось мне. Захожусь слюной, как только начинаю думать о её обнажённом теле подо мной.
– Подбери сопли, извращенец, этой ночи вообще не должно было быть! – говорю отражению, пытаясь вразумить себя.
Сегодня утром я уже предпринял попытку всё прекратить. Проснувшись раньше Зефирки, я быстро собрался и ушёл из квартиры, оставив Сене только записку.
«Завтрак на столе в гостиной, дверь закрывается автоматически. Увидимся в комплексе».
Ни «целую», ни «скучаю», ни «хочу послать весь мир к чертовой матери и целовать тебя всю оставшуюся жизнь». Нет, я написал ровно то, что обычно писал другим девушкам, остававшимся у меня на ночь. Придя в себя на рассвете, я осознал масштаб катастрофы: Сена – моя пациентка, у нас разница в возрасте более десяти лет, меня вышвырнут из профессии и лишат лицензии, если узнают.
В эту же секунду я хватаю блокнот и пишу своё холодное наставление, будто она мне никто, просто спортсменка, которой я помог как добропорядочный гражданин, не более.
– Доктор Максвелл, – Милли, ассистент директора комплекса, заглядывает в кабинет. – Вас ждут на собрании наверху.
– Собрании? – я перевожу взгляд с ассистентки на часы и пытаюсь вспомнить, что за собрание и почему у меня нет напоминания в календаре.
– Да, комиссия вынесла решение по поводу Золотовой, дирекция хочет, чтобы присутствовала вся команда.
– Какое решение вынесла комиссия? – Мой голос предательски дрожит.
– Доктор Максвелл, я, к сожалению, не знаю. Меня попросили только спуститься и пригласить вас.
– Спасибо, Милли, я сейчас приду.
Джейкоб Самвиль, директор арены, с грозным видом рассматривает разложенные на большом овальном столе листы и тяжело вздыхает. Мы с Дакотой сидим справа от него, напротив нас – Рита.
По другую сторону стола директора Самвиля сидит Сеня в своей фирменной розовой спортивной форме с плотно собранным высоким хвостом. Она гордо смотрит на Джейкоба в ожидании вердикта. Моя несломленная девочка, как же хочется взять её за руку и поддержать, но вместо этого я стискиваю кулак и прижимаю его к губам, чтобы хоть как-то унять болезненную потребность в ней. Моё желание защитить её бьётся о стены профессиональной этики, как волны о неприступные скалы.
– Мисс Золотова, у меня для вас плохие новости, – начинает Самвиль.
– Я уже догадалась, можно без прелюдий. Какое решение комиссии? – фыркает Зефирка, заставляя меня затаить дыхание. Откуда у этой девчонки столько дерзости?
– Ксения, прошу чуточку уважения, – осаживает её Джейкоб.
– Menya zdes' ne sil'no im zhalovali…– тихо комментирует Сена себе под нос на русском.
– Что вы сказали?
– Говорю, прошу прощения, давайте перейдём к делу, – она выдавливает из себя искусственную улыбку, и Джейкоб с очередным нагнетающим вздохом протягивает ей бумагу.
– Мисс Золотова, несмотря на выдающуюся программу, выполненную на Гран-при, комиссия восприняла ваше поведение во время выступления неприемлемым и отстранила вас от участия в турнире на весь сезон.
Ни одна мышца на лице Сены не дрогнула. Она была готова к чему-то подобному, наверное, отстранение от Гран-при не самое страшное, что могло случиться.
– Понятно, а какие санкции применены по отношению к Мередит? – Зефирка идёт в наступление, и я отдаю ей должное. Зная её характер и юношеский максимализм, она держится вполне сдержанно и по-взрослому.
– Не совсем понял вас? – Джейкоб хмуро сводит брови и спускает очки на кончик носа.