– Прости… – Курт первым нарушает наше молчаливое единение.
– Прости? Я ожидала услышать что угодно, но только не извинения… – Усмехнувшись, я меняю положение так, чтобы видеть его лицо.
– Не сдержался. – Он продолжает смотреть в потолок, прикусывая нижнюю губу. – Слишком часто представлял этот момент…
Я позволяю ему закончить мысль, не набрасываясь сразу с уточняющими вопросами.
– Я не сделал тебе больно? – переводит взгляд на меня Курт. В его глазах плещется забота и нежность, ласкающая мою душу. – Я вёл себя как дикарь, прости меня… Рядом с тобой всегда теряю контроль. – Он невесомо гладит большим пальцем мою щёку. – Если бы ты знала, каких сил мне стоит не наброситься на тебя снова…
– Доктор Максвелл…
– О нет! Пожалуйста, не называй меня так! – жалобно стонет Курт и прикрывает лицо подушкой.
– Почему?
– Потому что это заводит ещё сильнее! – сквозь смех признаётся мой мужчина.
– Вот об этом я и говорю… – Я перекидываю ногу через его тело и оказываюсь сверху в позе наездницы. – Я вовсе не против того, чтобы ты срывался.
– Я не хочу тебя напугать… – Он убирает подушку и кладёт ладони на мои бёдра.
– Разве я выгляжу испуганной?
– Нет, скорее похожа на девчонку, готовую ввязаться в любую самую опасную авантюру просто потому, что это весело.
– Во-первых, я уже давно не подросток. А во-вторых…
– Так-так… Во-вторых? – Его пальцы гладят мои ягодицы и медленно скользят вверх к талии.
– Я хочу тебя не меньше. Хочу всего, чему ты можешь меня научить. Поэтому выключи уже свой синдром «милого соседского парня» и трахни меня так, будто я твоя женщина!
Кажется, я только что сорвала все стоп-краны.
Мгновение – и вот я уже прижата к прохладной стене душевой кабинке его совершенным мужским телом.
– Обожаю, когда ты так стонешь… – мурлычет Курт, лаская языком кожу возле моего пупка и медленно спускаясь ниже.
– Доктор Максвелл, не отвлекайтесь! – Дерзко отвечаю я, прекрасно зная, как действует на него подобное обращение.
Три… два…
– Маленькая ведьма! – рычит он и набрасывается на эпицентр моего желания, мгновенно парализуя мышцы сладкими импульсами наслаждения. Я вскрикиваю от удовольствия, он усиливает давление языка и пальцев, словно решив вытянуть мою душу из тела и отправить её скорым рейсом на седьмое небо. Там он устроит ей королевский приём, после чего вернёт обратно в бренную оболочку жить дальше так, будто ничего особенного не произошло.
Вот на что похож секс с Куртом Максвеллом! Ради этих томительных часов прелюдии и головокружительного финала женщины готовы растоптать собственную гордость, лишь бы снова ощутить его внутри себя. Именно так и возникает зависимость.
После того как мы наконец-то утоляем свой сексуальный голод, Максвелл решает заглянуть в пакеты, которые я притащила. К сожалению, из еды там только сладости, а после такой изнуряющей тренировки на все группы мышц – без шуток на все! – нам срочно необходимы углеводы для восполнения энергии.
– Я заказал ужин в ресторане через дорогу. Побудь здесь, а я быстро схожу за едой, – говорит Курт, натягивая футболку.
– Как скажете, доктор Максвелл! – игриво улыбаюсь я.
– Зефирка, прекращай так на меня смотреть, – с улыбкой предупреждает он, притягивая меня за затылок для нежного поцелуя. – Я быстро, малыш.
– Давай скорее, пока я не рухнула в голодный обморок!
Оставшись одна в квартире, я принимаюсь убирать тот хаос, который мы устроили, выясняя степень нашей анатомической совместимости. Я чувствую себя невероятно наполненной и вдохнавленной. Сейчас мне кажется, будто я способна свернуть горы. И даже тот факт, что меня исключили из списков сборной Канады, больше не кажется концом света. Не всё потеряно: я обязательно найду способ попасть на Олимпиаду и забрать своё золото!
Кстати о золоте… Лицо Элли как по заказу высвечивается на экране телефона. Наверняка ей уже доложили о последней выходке её непутёвой сестрёнки.
– Малолетка на проводе! – весело отвечаю я.
– Привет, заноза, как жизнь?
– Как в песне «Сплин»: «Она хотела даже повеситься, но институт, экзамены, сессия…»
– А-а-а, ну раз между крахом карьеры и суицидом ты выбрала первое, то спасибо хотя бы за то, что уберегла меня от новой копны седых волос, – саркастично отвечает Элли. Очевидно, звонит она исключительно с целью отчитать меня за поведение.
– Уже доложили?
– А ты как думаешь? Не каждый день восемнадцатилетние фигуристки посылают директора спортивного центра в задницу.
– Я никого не посылала!
– То есть они врут?
– Да! То есть нет… Не совсем так… – начинаю нервничать я и машинально потираю шею от накатившего чувства вины. – Кажется, я предложила дирекции подавиться моим паспортом и наблюдать за тем, как я буду надирать им задницы под российским флагом… – выдаю честно и без прикрас.
Элли молчит несколько секунд. Я понимаю: ей нужно время осознать тот факт, что у её родной сестры окончательно поехала крыша.
– Лучше бы ты просто их послала… – вздыхает она уже без злости. – План-то неплохой, но каковы шансы, что Россия окажется на Олимпиаде?
– Никаких, – уныло подтверждаю я собственные опасения.
Элли не из тех людей, кто станет добивать лежачего. Она лучше других знает вкус разбитых надежд об олимпийском золоте.
– Ладно, не кисни. Что-нибудь обязательно придумаем. Ты, когда планируешь приехать в Торонто? Мне нужна твоя помощь с выбором платья.
– Не поверю, что ты со своей сверхспособностью к планированию оставила такой важный пункт на последний момент.
– У меня всё было под контролем ровно до того момента, пока Картер не решил внезапно устроить романтический уикенд в горах и покататься на лыжах.
– Бедная несчастная невеста миллионера! Как же я тебе сочувствую! – хихикаю я над её надуманной проблемой.
– Тебе, нищенке, не понять! – шутливо фыркает Элли и тут же добавляет уже серьёзнее: – Но справедливости ради признаюсь: эта поездка была мне нужна. Чем ближе дата свадьбы, тем сильнее мандраж.
– Ты выходишь замуж по большой любви. Просто расслабься и получай удовольствие: всё происходит именно так, как должно быть! – стараюсь поддержать я свою «мамочку» с синдромом железной леди.
– Кажется, я вырастила себе отличного личного психолога…
– Не по годам мудрого и ментально взрослого…
– И одновременно чокнутого на всю голову подростка, способного отправить в задницу свой единственный шанс стать олимпийской чемпионкой!
– Ты невыносима!
– И я тебя люблю, малявка.
Мы обе смеёмся, ещё немного болтаем, договариваемся о дате моего прилёта в Торонто и прощаемся традиционной перекличкой милых подколов.
– С кем болтала? – голос Курта трепетно обволакивает меня, словно мягкое кашемировое одеяло.
– С сестрой, – я машу телефоном и вприпрыжку бросаюсь к нему, чтобы помочь распаковать наш ужин.
– Большая у тебя семья? – его беззаботный вопрос неожиданно задевает болезненные струны где-то глубоко в моей душе.
– Только сестра… – мне не удаётся скрыть печаль в голосе, и рука Курта замирает над коробкой с ароматной пастой.
– Ты сирота?
– Меня вырастила сестра. Мама умерла, когда мне было шесть, а отец ушёл от неё ещё до моего рождения… – я стараюсь произнести это как можно более непринуждённо, но голос предательски дрожит. Воспоминания о маме навсегда останутся жгучей раной, которая, кажется, никогда не затянется.
– Иди ко мне! – Курт мгновенно оставляет распаковку и раскрывает свои тёплые медвежьи объятия, притягивая меня ближе. – Мне очень жаль, Зефирка…
– Всё в порядке, это было давно, – бубню я ему в толстовку, вдыхая любимый запах свежести и солёного морского бриза, которым пропитана ткань.
– Неважно, когда это случилось. Родители всегда будут занимать особое место в наших сердцах. Я искренне сочувствую, что у тебя было так мало времени с мамой, – он нежно гладит меня по спине, не позволяя отстраниться.
Я буквально тону в этом трогательном моменте. Никто раньше, кроме Элли, не говорил со мной о маме так бережно и деликатно. Тепло и забота Курта неожиданно пробивают мою защитную броню, заставляя пустить неконтролируемую слезу и прижаться ещё крепче. Мне хочется вобрать в себя его силу и уверенность, спрятаться от внешнего мира в коконе его объятий.
Глубоко втягиваю воздух, смешанный с пьянящим мужским ароматом, и снова бормочу в складки толстовки:
– Может уже наконец-то поедим?
Я не вижу его лица, но чувствую вибрацию лёгкого смешка.
– Извини… Просто тема родителей для меня…
– Ты тоже сирота? – удивлённо отстраняюсь от его груди и впиваюсь взглядом в серьёзное лицо Курта.
– Нет. У меня большая семья, и мы все в отличных отношениях. Но я понимаю, что далеко не всем так повезло, и порой задумываюсь: за что такая несправедливость?
– Расскажи мне о них? – Я делаю шаг назад, усаживаюсь за стол и тянусь к коробке с пастой, которая сразу привлекла моё внимание своим аппетитным ароматом чеснока и базилика.
– Что именно ты хочешь знать? – Курт садится напротив и внимательно смотрит на меня поверх стола.
– Хочу узнать побольше о людях, которые воспитали такой бриллиант. Судя по всему, они готовили тебя для принцессы небольшого европейского государства или как минимум для девушки из высшего общества. Врач с большими амбициями… попахивает семейкой с особняком и фамильным гербом на воротах! – я демонстрирую ему хитрую улыбку и накручиваю пасту на вилку.
– Вообще-то я взял тебе овощи с рыбой на пару… – мягко уточняет Курт, наблюдая за тем, как я с энтузиазмом уничтожаю глютеновую бомбу.
– Считай сегодня читмил! – беспечно отвечаю ему с набитым ртом, даже не пытаясь выглядеть сексуально или утончённо при этом.
– Ты невероятная! – он хмыкает и улыбается так очаровательно, что на щеках появляются глубокие ямочки.
Моё сердце совершает кульбит в груди. Я отчаянно пытаюсь сохранять холодный рассудок, запереть девичьи грёзы под замок и трезво оценивать перспективы наших отношений. Но это чертовски сложно сделать, когда напротив сидит красивый мужчина с огромным сердцем и открытой душой, мужчина, который проявляет внимательность в каждом жесте настолько естественно и непринуждённо, что у меня кружится голова и подгибаются колени.