– Это твоя комната, а здесь ванная, можешь пользоваться, когда захочешь, в моей спальне есть еще одна – поясняет Курт, прерывая мои бессмысленные флэшбэки.
Я решаю осмотреться и открываю свою комнату, в надежде получить еще одну дозу воспоминаний и на этот раз уцепиться за них крепче, размотать этот клубок забытой жизни.
Кровать, окно, тумба и стеллаж с предметами декора. Ни-че-го. То есть запах мужчины, которого приставили за мной присматривать вызывает у меня целый калейдоскоп впечатлений, а место где я жила ноль реакции?
– Сена, ты в порядке? – спрашивает Курт, заметив, что зависла, рассматривая пустую стену.
– Значит, мы были друзьями? – решаю ответить вопросом на вопрос сменив растерянность на более игривую интонацию.
– Да, – отвечает он после небольшой паузы. – Хорошими друзьями.
Но тогда почему мое тело так на тебя реагирует? Почему от твоего взгляда по коже бегут мурашки, а сердце хочет прыгнуть прямо в твои сильные руки? Почему я замечаю, как двигаются мышцы под тканью твоей футболки, пока ты ставишь мою сумку на пол?
– Эй? Тебе нехорошо? – снова этот обеспокоенный взгляд старшего брата.
– Со мной все отлично, – отвожу взгляд, чувствуя, как к щекам приливает кровь – Безумно рада, что наконец-то оказалась в знакомой среде, надеюсь память ко мне скоро вернётся.
– Я тоже на это очень надеюсь. – хрипло заключает он глубокой интонацией, кажется в этой фразе прячется больше, чем он хотел показать.
– Приготовлю нам ужин – заключает Курт и направляется на кухню, оставляя меня наедине со его дурманящим ароматом и моими нелепыми фантазиями.
Глава 48. Изысканная пытка
Курт.
Мы сидим в полной тишине, слышно только, как вилки клацают по фарфору. Звук металла, соприкасающегося с тонкой посудой, отдаётся болезненным эхом в моей душе. Я знал: будет тяжело, но не думал, что настолько. Сена постоянно молчит, зависает и пропадает в своих мыслях. Её лазурные глаза блуждают по пространству, не находя точки опоры. Я вообще не представляю, что у неё в голове и как она меня воспринимает. Мурашки бегут по коже от мысли: а вдруг она уже что-то вспомнила, но боится спросить? Или то, что она вспомнила, ей не понравилось?
– Чем я обычно занималась? – тихо спрашивает Сена, и я немного расслабляюсь.
Так непривычно без её звонкого смеха и задорной болтовни.
– Училась и ходила на тренировки, – отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо.
– Это я и без тебя знаю. Имею в виду, кроме этого – у меня были ещё какие-то дела? Друзья?
– Ты занималась уличными танцами.
– Уличные танцы? – её брови взлетают вверх в искреннем удивлении. – Ты точно ничего не путаешь?
– Нет, – мягко улыбаюсь, вспоминая, сколько проблем мне принесла её безумность и вечное шило в попе. – У тебя не очень сложились отношения с тренером и другими фигуристками, и ты нашла утешение в альтернативном «спорте», – поясняю, выделив последнее слово кавычками в воздухе.
– Элли передала мне цветы от неких Unity Crew. Я решила, это какая-то организация поддержки спортсменов.
– Да, они та ещё организация, – саркастично комментирую.
– Я могу с ними увидеться? – её глаза вспыхивают, кажется, любовь ко всему опасному и экстремальному навсегда останется в ней.
– Конечно, я как раз хотел предложить тебе съездить на их тренировку.
Сена заметно оживляется, подпрыгивает вместе с пустой тарелкой и направляется к мойке. В её движениях вновь появляется та грация, которая когда-то заставила моё сердце биться чаще.
– А как я с ними познакомилась? – задорно спрашивает, принимаясь мыть тарелку.
– Насколько я знаю, вы учились вместе. Один из парней помог тебе по учёбе и пригласил в команду.
Пока мы были вместе, Сена многое успела мне рассказать, а после того, как в неё стреляли, я поддерживал связь с ребятами и держал их в курсе её состояния. Мы с ними оказались в одинаковом положении – нас стёрло из памяти Зефирки, и всё, что нам оставалось, это наблюдать на безопасном расстоянии, как она восстанавливается после ранения. Меня раздирало изнутри от бессилия и невозможности помочь ей вспомнить.
– А я хорошо училась? – она ставит тарелку на место и присаживается на стул рядом со мной.
– Отвратительно.
– Ты врёшь… – Сена сужает глаза, пытаясь подловить меня на лжи. Вот она, моя дерзкая девчонка.
– Нет, ты правда кое-как сдавала зачёты, а однажды даже пыталась украсть мой бизнес-план, чтобы выдать его за свой учебный проект.
– Украсть? – у неё отвисает челюсть, а я ловлю себя на мысли, что мне даже нравится её шокировать.
– Да, я поймал тебя с поличным, – смеюсь, воспроизводя в голове момент, когда увидел эту стрекозу с флешкой в руках.
– Уверена, у меня были на то причины, я не могла просто так взять и украсть чужую работу! – защищается малышка, хихикая, будто не было никакого выстрела, и она всё помнит, как раньше.
– Тебе было тяжело, – говорю я в её защиту и понимающе продолжаю. – Ты училась на чужом языке, да ещё и половина преподавателей говорили на французском, а не на английском. Поэтому, когда перспектива попасть в сборную Канады исчезла, ты, не задумываясь, забрала документы и улетела в Россию тренироваться.
– Поверить не могу, что я забыла, как выиграла олимпийскую медаль… – Сена разочарованно выдыхает, резко меняя тему для разговора – Ты можешь себе представить? Она уже у тебя в руках, мечта, к которой ты шёл всю жизнь, но всего одно неверное движение и…
– …И ты меня больше не помнишь, – тихо вырывается у меня, и только после того, как произношу, понимаю, что сделал это вслух.
– Что? – Сена отстранённо переспрашивает, наклонив голову, будто пытаясь уловить ускользающий смысл.
– Говорю: «…и ты её уже не помнишь», мечту в смысле, – откашливаюсь, чтобы скрыть волнение и накатившую бурю чувств.
– Да, и я об этом, – соглашается она и на выдохе добавляет: – ничего не помню…
Наши глаза встречаются, и между нами повисает многозначительная пауза. Воздух электризуется, наполняясь невысказанными желаниями, дыхание спирает. Химия между нами никуда не исчезла – я всё так же плыву от её присутствия, не контролирую ни мысли, ни руки, которые вот-вот сорвутся с импровизированных цепей и сожмут её в жарких объятиях.
Я хочу её, бл*ть! Так сильно, что аж зубы сводит. Первый вечер вместе, а я уже не знаю, куда себя деть. Смотрю на неё и выть хочу от безысходности – тягучей, обволакивающей, сжимающей грудь. Моя рука самопроизвольно тянется к её изящным пальчикам, лежащим на столе. Хотя бы на мгновение прикоснуться к ней, ощутить бархатистое тепло её кожи, уловить мимолетную дрожь её тела от моих прикосновений, которая всегда приятно будоражит мое сознание и тешит самолюбие.
Сена замирает, пронзительно всматриваясь в моё лицо, отчаянно пытаясь найти в нём ответы на миллион вопросов, роящихся в её голове. Не знаю, я или она сократили расстояние между нашими лицами, но мы оказались явно ближе, чем были пару секунд назад. Ещё миллиметр – мы прекращаем дышать, ещё мгновение – и я точно совершу непоправимую глупость, о которой, буду жалеть. Или нет.
Звонок телефона моментально отрезвляет нас, как вода, вылитая на раскалённые угли. Я нервно отстраняюсь и неестественно ищу себе срочное занятие, в то время как Зефирка порывисто спрыгивает со стула и бежит к разрезающему тишину мобильному.
– Элли, привет! – с наигранным энтузиазмом громко приветствует Сена сестру, несмело поглядывая в мою сторону.
Я ощущаю её взгляд кожей, он обжигает, но не позволяю себе ответить. Прячу глаза, создавая видимость занятости. Убираю со стола оставшиеся тарелки и, отвернувшись к ней спиной, даю себе пару секунд передышки перед следующим испытанием – ночью с Зефиркой. Мне предстоит спать в одной квартире с любимой девушкой, не имея возможности к ней прикоснуться.
Это пытка. Медленная, изысканная пытка.
***
Я почти не спал, всю ночь прокручивал в голове общие воспоминания с Сеной и думал, как могу ей помочь. В пять утра я уже сидел за ноутбуком и изучал различные статьи по ретроградной амнезии. Одним из самых эффективных и часто описываемых способов скорейшего восстановления памяти считается моделирование ситуации из прошлого пациента. Правда, лучше всего этот метод работает, когда воссоздают достаточно травмирующий и сильно эмоциональный фрагмент из памяти.
Но я не готов подвергать такому стрессу Зефирку, даже если она сама меня об этом попросит. Пока что я планирую плавно познакомить её с жизнью в Монреале, сводить в знаковые места и постепенно вводить в её окружение забытых людей. Начнём с друзей, поэтому я уже договорился с ребятами Unity Crew, что приведу Сену на их репетицию.
Захлопываю компьютер и ухожу на пробежку, проветрить мозги и размять свои уставшие кости, налитые свинцовой тяжестью бессонной ночи.
Возвращаюсь в районе семи утра, в полной уверенности, что Сена ещё спит. Пересекаю гостиную и снимаю на ходу пропитавшуюся потом футболку и лонгслив. Нажимаю кнопку на кофемашине, закидываю спортивную одежду в корзину для белья и, тихо подпевая под трек в наушниках, направляюсь в свою спальню, чтобы…
Дьявол!
А, если быть точнее, Дьяволицу! Я натыкаюсь на почти обнажённую Зефирку, обёрнутую в тёмно-серое махровое полотенце. Моё полотенце, которое облепляет каждый сантиметр её самых вкусных частей тела, безнаказанно трётся о её бархатную кожу и впитывает неповторимый аромат клубники и сливок.
Грёбаные шайбы, теперь я хочу быть этим полотенцем. Хочу чувствовать влажный жар её тела, вдыхать исходящий от неё пар, прикасаться к капелькам воды, скользящим по изгибам её шеи. Девчонка шевелит губами, и я читаю в них беззаботное «Доброе утро!». Отвисаю, достаю наушники из ушей и натягиваю гостеприимную улыбку, пытаясь скрыть внутреннюю потребность разорвать это чертово полотенце.
– Доброе утро, как спалось? – кладу руки на бёдра, стараясь выровнять дыхание от накатившего возбуждения.