Влеки против струй
Отяжелелую сеть,
Полную серебра и золотых чешуй
Меж вздувшихся клеток…
Ты
Высок ростом и крепок,
Рыбак, и ты, дровосек,
Но даже если бы
Головами были верхушки веток,
И могли бы
Золотом стать твои рыбы,
Ты не получишь, если не хочу я,
Ты не получишь
Рубкой леса иль плеском весла
Ни моего поцелуя
Ни дней моих час один
Ни моего волоска,
И так пуста
Вся ваша гордость мужчин
Без легкой улыбки женского рта.
19
Вы войдете
Нагнувши голову свою
Дверью маленькой и низкой
В стене на повороте.
Вот
Железный ключ, тяжелый, почернелый…
Вы сядете на скамью.
Она покрыта плесенью склизкой.
Ее склоняет время и грызет,
И все ж она — мрамор потемнелый,
И часто
Мертвые листья
Ветки задевая
По воле ветра
Летят с древних деревьев
Таинственных и золотых, —
Легкое и мягкое паденье их
Шуршит, ласкает, обвевая
Ветхий мрамор, погруженный в сон.
Вы услышите
Вскоре как понемногу со всех сторон
И глухо словно ваша глубина
Живет и дышит тишина.
В старинном парке бьют фонтаны,
Смеясь и мечтая,
С лепетом тихим и странным,
То вдруг застонут гибкою струей
То шепчутся между собой —
Вода пройдет, обманет, забывая, —
О тайнах старых, наших былях,
Что стерлись в памяти, что мы забыли…
Но вы не слушайте фонтаны.
Не слушайте проходя мимо
В вечерней полумгле
Горлицы поздней пенье
На дерева верхушке золотой,
Ни тех, кто нежностью томимы
На черном кипариса острие.
Не слушайте в вечерней полумгле
Фонтанов шум ни горлиц в чаще
Ни лист летящий
У ваших ног.
Проход отраден, светел и широк,
И если вы ступаете по мхам,
Тишина прильнет к вам,
Как была со мной,
И к зеркалу придете вы,
Где отразится вашей лик Судьбы.
То водоем где спит от твоего рожденья
Вода печальная на камне неизменном;
Ни капли не ушло ее,
Влага не тронута никем, такая,
Какой собрало время до тебя.
У ясной глубины
Две статуи в томленье пленном
Крылаты и обнажены
И обе — Любовь,
Но с улыбкой одна, готовая плакать — другая.
Приближься, отразиться дано тебе
В твоей Судьбе.
Прозрачно зеркало неверных струй.
Увидишь ли себя с улыбкой иль рыдая,
Твой встретит рот другой похожий.
На устах жизни ждет тебя поцелуй…
И за тобой в воде следит Любовь двойная.
20
Я слышу моря гул,
Шепот дальний долетает до слуха,
Ветер меж сосен подул
Горько и глухо, —
Утишась, воркует иль свистит порой
В красных соснах на выси голубой.
Порой
Его голос легкий и гибкий
Крадется к слуху и отступает,
В сумерках тает
И умолкает на несколько дней,
Засыпая
С ветром морей
И я о нем забываю…
Но в утро одно снова придет
С прибоем и рокотом вод
Еще отчаянней и выше,
И я его слышу.
Это говор воды томимой,
грозящей иль пленной,
За деревьями от взора скрытой,
Спокойной иль пенной,
На закате румяном иль кровью облитом,
Как жар пылающем иль тепловатом.
Без этих широких лепетаний,
Затиший или нарастаний
И зыбки волн или разбега, —
Мой каждый час и мысль моя, —
Без него влажная эта земля,
Рябая,
То там то здесь горбясь и набухая,
Холм желтый, где роза растет
Цветком редким и хилым, —
Без него пустынность этих мест унылых,
Откуда виден неба край убогий,
Безмолвья, одиночества дороги, —
Были бы слишком тоскливы.
Я одинок, ты знаешь.
Жизнь в объеме всем
Зовет к прошедшему со смехом и кричит
Тысячеголосым ртом
За мною, там, ладони простирая,
Стройная и нагая.
А я простертый на земле, засохшей
На окровавленных моих ногтях,
Чтоб вылепить дрожащее мечтанье
И вечным хрупкое сделать сочетанье,
Принес я из долины
Немного глины,
Ничего другого,
Чтоб начертать певучие медали,
Где я могу явить из темной дали
Лучистый очерк иль мрачные черты,
Усмешку Скорби и слезы Красоты.
Но в душе моей отдаленно
Любовь рокочет иль воркует
Как море, там, за лесом красных сосен.
21
Сладкие мысли!
Как море пело во мгле поседев
Кратких Часов вечный припев!
Сладкие мысли
Похожие на трав сплетенья, —
Трава серебряная и голубая,
Трава зеленая и золотая,
Змея жезла двойная,
Тирс забвенья,
Расточенная радость, ушедшее томленье
В моих мыслях.
Вот эта приплыла с улыбкой
В цветах на лодке зыбкой
Из детства дальних повечерий:
Ее я знал в тишине
У двери
Старого дома, открытой на морскую даль.
Она приносит мне
Свой ясный смех…
Влачатся травы с буйною струею
И радужная раковин эмаль.
Увидишь жизни целой смену,
Услышишь прошлое живое,
Приливы, ветер, пену
И радость и печаль.
Мечтательница, это ты
Облокотилась в платье кротком!
Льет слезы твоя лодка,
Капающие с весел
Медлительно на гладь воды.
Вечерами скуки я слышал твой голос
Стенящий в мачтах и канатах
Как тихая большая птица,
Что по безмолвию крылом влачится.
Я слышу, как вечерами скуки твой голос
Плачет в тени, где Час
Скрылся, на крыльях Безмолвья несясь.
Сладкие мысли,
Струи у берега роптанье,
Сдвиг песков, крыла шуршанье,
Далекий шаг и голос отдаленный,
Узор затейливый травы сплетенной,
Земная кровь, что в жилах бежит
И теплым телом делает гранит,
Сладкие мысли,
Летучие, во всей тщете,
Поющие в вещах о нас,
Качайте раковину полную во мне,
Где засыпает прожитый час,
Сладкие мысли!
22
Прежде чем терпкий ветер птиц не угнал,
Листья срывая, суша тростник,
Где я когда-то флейты и стрелы срезал,
Я хочу, на пороге сидя, лозой обвитом,
Увидеть вновь уже полузакрытым
Взглядом нам милый Лик,
Что Год скрывает день за днем мелькая,
Улыбаясь тени того, что было мной.
Сентябрь, сентябрь,
Растя пеньку, плоды срывая
Окровавленным вечером, прозрачной зарей
Явился мне ты,
Прямой в плененье красоты,
На золотой листве лесов
На берегу воды
В наряде туманов и шелков,
Пламенея нимбом волос,
Весь в меди, золоте, крови и амбре.
Сентябрь,
С жирным мехом, давящим
Твое плечо всей тяжестью сусла,
Вспотевшим на швах блестящих,
Куда летит жужжа последняя пчела.
Сентябрь!
Молодое вино бродит в бочке и льется
Пенясь в кувшины.
Погреб душист, чердак гнется.
Сноп Лета скошен Осени серпом,
Блестит жернов давя маслины.
Властитель прессов, ульев, жерновов,
Сентябрь, воспетый каждым ручьем,
Слушай трепет звенящих слов!
Вечер прохладен,
От леса тень легла несмело
И за дубами солнце село.
23
Я сплел своей рукой
Часов корзину —
Иву поющую у реки
И трепетный камыш и плакучий вяз.
Семь стволов было на моей флейте длинной,
Певшей за часом час
В избытке радости или тоски
То лист засохший то зеленый,
То важный год то нежностью плененный.
Вы слушать приходили
Песни сладкие или глухие,
Медлительные иль живые
Из каждого ствола.
Моя корзина полна, возьмите
Тяжелую кисть, набухшую кровью пьяно,
Возьмите мягкую грушу или каштаны
В колючках, что спечет горячая зола,
Возьмите плоды светлых садов
И плоды терпких кустов,
Вкусите кожицу и мякоть,
Царапину иль рану,
Сладкий вкус и горький запах,
Утеху или боль…
Потом идите пить к фонтану.
Уже спешит заря и ночь уж тает,
Медля в сумерках, но все не рассвело.
Дерево замирает.
В воздушной сладости никнет ветра крыло.
Потом засмеется еще незримая Весна.
И прозвенят ее шаги по дороге,
Где гибко и легко к Лету идет она, —
И к дивной Осени, пленительной вдвойне
В томленье, в зрелости, в дремоте,
Придем мы в тишине —
К праматери Весны и дочери Лета.
Живые мы
Услышим ветер зимы,
Вдоль жизни по дорогам
Между стволов и веток, час за часом;
Коснемся мы руки сладкой,
Украдкой,
И душа с душой, с телом тело,
Любить, быть может, будем и страдать.
В моих корзинах будет снова,
Уже иных,
Мед новый пчел других,
Плоды не те, другая мысль и слово.
24
Я притворился, что Боги мне говорят.
Один весь в струях трав и воды,
Иной отяжелелый от хлебов и кистей лозы,
Иной крылат,
Прекрасен и зол В движеньях легкой наготы,
Еще ко мне сошел
Срывающий с песней цикуты яд
И мысли,
Принесший тирс золотой,
Змею сплетясь со змеей, —
Еще другой…
Я сказал: вот флейты и корзины.
Вкусите от плодов долины,
Услышьте пчел жужжанье
И скромное шуршанье