Она и не стала.
Оля купалась во внимании Петра. У неё были небольшие тревоги относительно вечера. Всегда существовала вероятность, что он пригласил её, чтобы не появляться среди высокопоставленных товарищей и сослуживцев одному. Через час после прибытия Оля поняла, насколько наивна эта мысль. Громов не относился к числу мужчин, которым для статуса кто-то нужен.
— Мне надо с тобой поговорить, — сказала она перед десертом.
Петр пригласил Олю танцевать, и она с удовольствием согласилась, заметив, как несколько молодых девушек её возраста проводили их завистливым взглядом.
— Говори, — спокойно отозвался Петр, уверенно направляя Олю.
— Это касается Виталика.
— Та-ак, — протянул мужчина, опасно сверкая глазами. Рука, лежавшая на талии девушки, потяжелела.
Оля мысленно обозвала себя дурой. Нашла время, когда говорить о бывшем. Плюс Петр немного выпил, что тоже могло сыграть негативную роль. Может, он в подпитии агрессивным становится?
Но, как известно, слово — не воробей. Начала — надо продолжать.
— Я встречалась с Мариной Викторовной, и она просила за сына. Петь… Минуточку, не перебивай меня, пожалуйста. Дай сказать, хорошо? — Потемневший взгляд серых глаз пока и не думал смягчаться. — Я помню наш разговор на набережной. И я сейчас выступаю не на стороне Виталика. А на стороне Марины Викторовны и Саши. Я знаю, ты можешь…
Она не договорила, замялась. Петр вел её и дальше в танце, как ни в чем не бывало. Лишь залом между бровей рассказывал ей о том, что мужчина не так спокоен, как кажется.
— И что я могу? Давай, продолжай, Олюшка.
Ласкательно-уменьшительное имя царапнуло. Как и тон говорившего.
Оля, смело взглянув в лицо мужчине, продолжила:
— Приостановить процесс. Громов, ты поставил Виталика на место, помог мне. Но он отец Саши. Думаю, он усвоил урок. Если нет, тогда другой разговор. Я не хочу ему вредить и портить жизнь. Я не злопамятна. Тебе — огромное спасибо. Честно, я очень благодарна и… — тут Оля вильнула как бы невзначай бедром, скользнув по бедру мужчины. — Готова свою благодарность показать… Что там ты говорил про час, который, кстати, уже прошел?
Она намеренно свильнула с темы…
Позабыв, что Громова дразнить не стоит.
Мужчина резко остановился прямо посреди зала, прервав танец, Оля немного споткнулась. Удивленно посмотрела на него и беззвучно охнула, когда он, прихватив её чуть выше локтя, уверенно повел к выходу из зала.
Она не сопротивлялась.
Наоборот.
Щеки полыхнули повторно, соски обожгло. Оля не знала, куда направляется Петр. Шла рядом, деланно улыбаясь, чтобы их поспешный уход не вызвал лишних разговоров.
Они прошли по коридору, потом свернули налево.
— Петь…
Ноль эмоций. Он не отозвался.
И лишь когда дошли до серой двери, которую мужчина толкнул раскрытой ладонью и завел внутрь девушку, обернулся.
— Теперь можно и продолжить разговор.
Оля краем глаза успела увидеть, что они оказались в комнате отдыха. Небольшой диванчик, плазма. Петр повернул защелку, отрезая возможность другим людям войти в комнату.
Оля деланно попятилась, выставив руку вперед.
Мужчина недобро прищурился и пошел прямо на неё, чеканя каждый шаг. Сердцебиение резко ускорилось в груди девушки, кожу опалил жар. На подсознательном уровне она понимала, что Петр не сделает ей ничего плохого, что это игры взрослых людей, этакая прелюдия. Низ живота скрутило от сладкого предчувствия, и всё же Оля не смогла не отметить, как устрашающе хищно выглядел Громов. Красивый, статный мужчина с повадками дикого зверя, вышедшего на охоту. Как никогда ранее она чувствовала исходящую от него мужскую энергетику, делавшую её, Ольгу, слабой и безвольной.
А ещё чертовски возбужденной.
Она намокла в считанные секунды. Между бедер полыхнуло огнем, про соски Оля старалась не думать. По коже побежали электрические разряды.
Оля уперлась спиной в стену.
Петр подошел к ней вплотную, недобро оскалился. Руку поставил рядом с ее лицом и склонил голову.
— Ты с огнем играешь, Оля…
Она мотнула головой.
— Нет. Ты же мой мужчина, генерал? Давай, скажи, — откуда в ней взялась лихая бравада, она и сама не знала.
В какой-то момент пришло осознание простой истины.
В её жизни появился Петр Громов. Очень непростой человек с очень непростым характером. Властным, напористым. Где-то даже диктаторским. Он не бросает слов на ветер, он откровенен и прямолинеен. В нем множество мужских черт, о которых девушки мечтают едва ли не с детства.
Он решает проблемы и берет ответственность на себя. Естественно, требуя взамен… Что? Послушания. Принятия его таким, каков он есть. Невозможно ждать от подобного человека мягкости и «подкаблучничества». Он не будет прогибаться под женщину. Это его обратная сторона медали.
Он даст защиту. Обеспечит всем необходимым. Но никогда не спросит, в какую школу отдать сына и каким спортом тот будет заниматься.
Такого человека, как Громов, принимаешь или нет. Ты с ним душой и телом или ты вне зоны его личного интереса.
Всё предельно ясно.
Второго не дано.
Оля чувствовала, как её грудь распирает от нахлынувших чувств. Как её привычный мир, полный проблем и забот, отходит на второй план, как всё стремительно меняется вокруг. Её затягивало в воронку эмоций, и она с радостью шагнула внутрь.
Взгляд Петра поменялся. Даже при неполном потолочном освещении Оля увидела, как глаза Громова потемнели, и темнота эта почти полностью заполнила зрачок.
— Твой.
За наигранным спокойным тоном скрывалось куда большее.
Оля медленно кивнула и, распластав ладонь на стене, чтобы создать небольшой процент баланса, дотронулась ногой до ноги Петра. Повела её вверх…
Дальше — сильнее и отчаяннее.
Петр вмиг перехватил её инициативу. Подхватил под колено, подался вперед, впечатываясь в неё и соединяя её с собой. Рыча и глухо матерясь, он впился в женские губы, мгновенно овладев ими. Целовал жестко и грубовато, проникая языком внутрь, сминая и покусывая. Оля подалась вперед, повела бедрами, показывая, что жар внутри неё достиг апогея.
Они походили на голодных путников, что дорвались до еды. Жадно стоная друг другу в губы, лихорадочно принялись оголять те места, что считали жизненно необходимыми.
— На тебе чулки…
— Угу.
— Холодно же!
Генерал недовольно сверкнул глазами, проникая пальцами в трусики Оли.
— Так я на улице и не буду!
— Всё равно!
— Петь, — захныкала она, не в силах больше терпеть. — Я теку тебе на пальцы, а тебя волнуют мои чулки?
Петр подхватил её под бедра, резко насаживая на себя.
Было немного больно, но куда намного слаще.
— Вот и продолжай течь!
И задвигался жестко, на полную длину, проникая в неё с каждым толчком всё глубже. Оля охнула, вцепившись в него сильнее. В голове поплыл вязкий туман. Какой же Петр сильный. Она не худышка, совсем не пятидесятикилограммовая девочка, а он с легкостью удерживает её на весу. Ещё и двигается. Господи, как он двигается! Ольга закатила глаза.
— Посмотри на меня, женщина!
Она подчинилась.
Не могла иначе.
— Никогда… — толчок. — Не проси… — толчок. — За мужика… Ни. За. Одного. Поняла меня? Оля! Поняла?
Девушка кивнула, обвивая рукой его шею. Ей нужно ближе! Ещё ближе.
— Мы без презерватива, — прохрипел Громов, сбавляя темп.
— Знаю, — прошептала она, ерзая бедрами. Низ живота пылал в огне. Ей надо ещё чуть-чуть. Ещё немного. — Кончай в меня.
В тот момент Ольга отчетливо ощутила, как по крупному телу мужчины прошла дрожь, сказавшая куда больше слов. После чего последовал особо глубокий толчок, сорвавший Олю в пропасть. Оказалось, что ей требовалось даже меньше, чем чуть-чуть. Или, напротив, куда как больше…
Петр сорвался за ней. Почти сразу же.
После чего замер, тяжело дыша в шею девушки.
Оля не спешила отталкивать мужчину. Напротив, чувствуя, как по внутренним сторонам бедер потекло его семя, ткнулась губами ему в висок.
— Я не за Виталика просила, между прочим, — спокойно сказала она, обмякая в его руках. — А за Сашу и бывшую свекровь. А он… Да Бог с ним.
— Я знаю, — Петр выпрямился и первым делом посмотрел ей в лицо. — Ты пыталась смягчить мою реакцию. Я оценил.
— Ах, он оценил…
Оля здоровой рукой шутя толкнула его в плечо, за что снова нарвалась на ещё один болезненно-сладкий поцелуй.
— Так и знала, что надо было с собой брать больше косметики. У меня губы припухли, и тушь наверняка потекла.
— Губы припухли. А тушь на месте. Румянец же тебе к лицу, так что…
Петр вышел из неё и опустился на корточки, отчего Ольга вспыхнула сильнее.
— Что ты делаешь? — пискнула она, снова вцепляясь мужчине в плечо.
— Не хочется тебя обтирать, но надо, — довольно заметил Громов, доставая из кармана белоснежный платок.
Прежде чем дотронуться им до бедра, он некоторое время просто смотрел.
— Петь…
Оля, несмотря на то, что не относила себя к стеснительным барышням, покрылась легкими мурашками. И всё же ей нравилось, что он делал. Эти порочные взгляды, эти откровения. Они будоражили и добавляли эмоций. Хотя, казалось, куда уж.
— Ты очень красивая. Особенно после секса со мной.
Что он творит… Что он говорит…
У Оли сперло в груди. На этот раз не от удушливой паники, гнева, обиды. Совершенно от другого.
— Нам надо возвращаться в зал, да?
В её взгляде читалась надежда на обратное.
— Надо. Но мы можем немного побыть здесь.
— Если можно… Дай мне время прийти в себя.
Петр выпрямился и дотронулся пальцем до щеки Оли.
Ещё одна короткая ласка, говорившая вместо слов.
— Всё, что захочешь…
глава 24
Саша вцепилась тонкими пальчиками в простыню и настырно тянула её на себя.
Петр с улыбкой наблюдал за хулиганкой, которую ещё утром привела к ним Валентина Игнатьевна. Домохозяйка окончательно перебралась в имение. Если раньше она практически никогда не оставалась в доме, то теперь — практически каждую ночь.