Черная, как смола.
39
Окаменев от напряжения, Якобина сидела на кровати. Цветущий сад за окном был залит полуденным солнцем, его искры сверкали на волнах залива. Не прошло и суток с тех пор, как майор целовал ее на берегу моря, не прошло и двенадцати часов, как он поскакал среди ночи в Телукбетунг за доктором Деккером.
Слезы навернулись ей на глаза, и очертания сада расплылись, а с ними и контуры чемоданов возле стола, на котором лежал сложенный вчетверо листок – ее прошение об увольнении, которое она написала вчера. Сейчас ей казалось, что она видит бесконечный кошмарный сон, из которого нет выхода.
Шум моря смешивался с голосами, звучавшими в салоне. Распорядившись не мыть труп Мелати и вообще не прикасаться к нему, доктор уехал на легком экипаже, а потом вернулся с господином Бейеринком и солдатом в черном мундире. Майор, с пепельно-серым, окаменевшим лицом, приказал Якобине сидеть в комнате и ждать, когда ее позовут.
Часы тянулись медленно; небольшой дом наполнился шагами, шепотом и голосами, то пронзительными, то тихими; часто раздавался плач Иды, жалобный, даже отчаянный. У Якобины разрывалось сердце при звуках этого плача, но она не решалась выйти из комнаты и утешить девочку; слишком жестким был приказ майора, и слишком зловещее настроение воцарилось в бунгало.
Пальцы Якобины судорожно сцепились на коленях. Эти пальцы держали руки Мелати, когда по ее телу пробегали судороги; потом судороги затихли, и она погрузилась в забытье, из которого уже не вышла. Якобина вздрогнула, услыхав рыдания, и увидела, как Нингси с плачем бежала по саду.
В коридоре послышались тяжелые шаги, раздался стук в дверь; после ее ответа в комнату вошла Рату, поклонилась, а за ней появился господин Бейеринк, инспектор Кетимбанга. В коридоре маячил мрачный силуэт солдата.
– Фройляйн ван дер Беек, – обратился к ней господин Бейеринк; на его узком лице с непримечательными, бесцветными чертами, появилась сдержанная улыбка. – У вас найдутся для меня несколько минут? – Костюм цвета карамели хорошо сочетался с его песчаными волосами, расчесанными на пробор, и бородой; то, что он часто трогал узел на галстуке, выдавало его беспокойство и неуверенность.
– Разумеется, – подавленно ответила Якобина.
При виде чемоданов Бейеринк удивленно поднял брови.
– Вы уезжаете?
Якобина покраснела.
– Я хотела сегодня уехать отсюда. Навсегда. Там, – она кивнула на стол, – лежит мое прошение об увольнении. – И тихо, еле слышно, добавила: – Вот только я не успела отдать его господину майору и его супруге, потому что… – Она замолчала и вытерла слезы, которые снова полились из глаз.
– Позвольте прочесть? – Господин Бейеринк показал на стол и, когда Якобина кивнула, взял листок в руки, пробежал глазами по строчкам и бросил на Якобину быстрый взгляд. – У вас есть особые причины для увольнения?
Якобина вспомнила, как ее преследовал майор, а также о том, как вчера она позволила ему себя поцеловать, и покраснела еще гуще.
– Это личные причины, – сухо ответила она.
– Хм-м, – промычал инспектор и под обеспокоенным взглядом Якобины сунул сложенный листок во внутренний карман пиджака. – Будьте любезны, пройдите со мной в салон! – Он показал жестом на дверь, и Якобина последовала за ним.
С заплаканными, красными глазами, скомкав в руке носовой платочек, Маргарета де Йонг сидела на ротанговом стуле. Рядом, положив руку на ее плечо, стоял одетый в мундир майор. Ни она, ни он не взглянули на Якобину, когда она вошла с Бейеринком и солдатом; только доктор Деккер, сидевший рядом с супругами, мельком посмотрел на нее.
– Пожалуйста, садитесь. – Бейеринк показал на стул возле стола, где стояли полупустые кофейные чашки и тарелка с печеньем и фруктами.
Якобина послушно села. Бейеринк тоже опустился на стул и положил руки на стол.
– Скажите, вы когда-нибудь видели в доме вот это? – Он постучал пальцем по закупоренной бутылочке из коричневого стекла.
Якобина посмотрела на бутылку; в ней был светлый кристаллический порошок, напоминающий соль. Она покачала головой.
– Нет, не видела.
– Вы уверены? Мы обнаружили ее в комоде, в детской.
– Точно не видела, – уверенно заявила Якобина.
Бейеринк переглянулся с доктором Деккером, тот поставил локти на колени и сцепил пальцы.
– Мы предполагаем, что это сулема. Более точно я скажу, когда исследую это вещество в своей лаборатории.
– Ртуть? – пробормотала Якобина. – Это же яд… – Широко раскрытыми глазами она смотрела то на Бейеринка, то на Деккера. – Вы хотите сказать, что дети и Мелати… Но ведь вы говорили, что это лихорадка Денге! – крикнула она Деккеру.
Доктор потерся подбородком о сцепленные руки.
– В этих широтах Денге встречается сплошь и рядом, а симптомы при Денге и при отравлении ртутью очень похожи. Это, прежде всего, рвота, когда извергается содержимое желудка, пропитанное кровью и темное от желудочного сока. Я надеюсь, что вскрытие умершей сегодня женщины прояснит картину. – Он говорил это неуверенно, даже чуточку смущенно.
У Якобины сжалось сердце, а на глаза навернулись слезы. Она прижала ладонь к губам.
– Но кто же мог это сделать? – прошептала она и взглянула на супругов де Йонг, однако те оставили ее слова без внимания.
Бейеринк достал из внутреннего кармана пиджака маленький блокнот и карандаш. Он просмотрел страницы блокнота, исписанные мелким, торопливым почерком.
– Вы давно работаете у господина и госпожи де Йонг, фройляйн ван дер Беек?
– Больше года, – ответила Якобина. – Почти пятнадцать месяцев.
– И за все время у вас не возникало никаких недоразумений?
Глаза Якобина невольно направились на майора.
– Нет.
– Мы доверили ей наших детей, – всхлипнула Маргарита де Йонг. – Наших детей! – Она прижала платочек к глазам, а майор погладил ее по плечу.
– Какие у вас были отношения с умершей сегодня… – Он стал с шелестом перелистывать блокнот.
– Мелати, – подсказала Якобина. – Ее зовут Мелати.
– …отношения с Мелати?
Якобина пожала плечами.
– Хорошие. Да, хорошие. Мы редко общались, лишь обменивались парой слов, в основном, когда шла речь о детях. Но я относилась к ней с симпатией. И мне кажется… кажется, что она мне тоже симпатизировала. – Последние слова она произнесла совсем тихо и украдкой вытерла слезинку.
Бейеринк кашлянул.
– Извините меня за такой вопрос, фройляйн ван дер Беек… Но верно ли то, что у вас… хм… и господина де Йонга были определенные отношения интимного характера?
Якобина вытаращила на него глаза, потом густо покраснела.
– Нет! Ни в коем случае!
Он оторвал глаза от своего блокнота и взглянул на нее, потом перевернул пару листков.
– Между тем вас как минимум дважды видели с господином де Йонгом в весьма однозначной ситуации. По словам прислуги, несколько недель назад. А не далее как вчера, – он кивнул в сторону супругов, – вас видела сама госпожа де Йонг.
Якобина опустила голову и до боли сжала кулаки.
– Господин майор… он… он преследовал меня, – выдавила она. Она казалась себе аферисткой; как можно было домогаться такой, как она, Якобина ван дер Беек, которая у себя дома в Нидерландах даже не смогла найти мужа из-за своей некрасивой внешности. Испытующий взгляд Бейеринка она восприняла как подтверждение своих мыслей – что чиновник тоже сомневался в ее привлекательности.
– Почему вы не сообщили об этом госпоже де Йонг?
– Я не хотела ее огорчать, – еле слышно прошептала Якобина и провела ладонями по саронгу – от страха они даже вспотели. «А еще мне было стыдно. За невольную реакцию моего тела».
– Возможно ли, – осторожно спросил он, – что вы сами поощряли на это господина де Йонга?
Якобина вскинула голову и недоуменно посмотрела на него.
– Все-таки вы проводили с ним очень много времени. Часто ходили вместе купаться, да и в остальном у вас было взаимопонимание. Возможно, вы неправильно истолковали его приветливость, и у вас возникли ложные надежды?
– Нет, – возразила потрясенная Якобина. – Конечно же, нет! Я собиралась выйти замуж в будущем году, за друга этой семьи, – поспешно добавила она, словно эта деталь могла прибавить ей уважения в глазах Бейеринка.
– Хм-м, – произнес чиновник, покосившись на супругов де Йонг. – Может, у вас были какие-то надежды, которым препятствовала эта семья? Или надежды, которые впоследствии не оправдались, и это послужило поводом для мести?
– Вероятно, я стала бы очередной жертвой, – со слезами прошептала Маргарета де Йонг.
Якобине показалось, что перед ней разверзлась пропасть и грозила ее поглотить.
– Нет, – прошептала она, качая головой. – Нет. Я никому не желала зла и не делала ничего плохого. Для этого у меня нет оснований. И я не такой человек…
– Видите ли, – возразил со вздохом Бейеринк, – как бы искренне вы ни уверяли меня, все же невозможно отрицать некоторые факты. Свидетели видели, что отношения между вами и господином майором выходили за рамки чисто деловых. Болезнь детей, унесшая жизнь одного из них… – Маргарета де Йонг издала жалобный стон. – Смерть прислуги. Эти летальные инциденты можно увязать с наличием в доме сулемы. Да еще вы намеревались уволиться и покинуть дом прямо перед последним из них. Очевидно, решение было принято в спешке.
Якобина окаменела и могла лишь качать головой. Из ее глаз лились слезы.
– Я не совершала никаких преступлений. Я неповинна в смерти Йеруна и Мелати. Пожалуйста, господин Бейеринк, поверьте мне! – Она обратилась за поддержкой к супругам де Йонг. – Господин майор! Госпожа де Йонг!
Майор лишь молча гладил плечо жены, а та накрыла ладонью его руку. Никто из них не удостоил Якобину взглядом.
– По этому делу надлежит провести расследование, – заявил Бейеринк и убрал блокнот в карман. Когда майор попытался возразить, он кивнул и добавил: – Естественно, со всей необходимой конфиденциальностью. Тем не менее я вынужден вас просить отправиться со мной, фройляйн ван дер Беек. – Сквозь пелену слез Якобина увидела, как он встал, протянул к ней руку и тихо, почти ласково добавил: – Сделайте одолжение мне и самой себе и не оказывайте сопротивления.