Элис выбрала ризотто. Жюльен поставил тарелку на поднос, но Элис сделала вид, что не поняла намека, ей совсем не хотелось возвращаться в детскую и есть в одиночестве. Поэтому она устроилась за столом и принялась наблюдать за Жюльеном. Она не собиралась мешать ему разговорами, но, попробовав приготовленное им блюдо, не смогла сдержаться.
— Как будет по-французски: «Мне очень нравится»?
Он улыбнулся в ответ, впрочем, вполне сдержанно. Может, он всегда только так улыбается? Однако он все же решил уделить ей внимание и даже подошел к столу и сел напротив Элис.
— Je T'aime.
Элис повторила за ним.
— Ясно. А как сказать, что мне не нравится?
— Je nе T'aime pas. Вам не нравится ризотто?
Элис широко улыбнулась:
— Нет. Je T'aime. Очень.
Жюльен слушал, склонив голову набок.
— У вас хорошее произношение.
Она не ожидала ничего подобного, отчего опять смутилась.
— Думаю, мне было бы интересно выучить французский. В школе мама не разрешала его учить, и я, откровенно говоря, почти не слышала французскую речь, но сейчас он мне очень нравится. Звучит, как музыка.
— Да, очень красивый язык, — согласился Жюльен и посмотрел на нее с любопытством. — А почему мама не разрешала вам его учить?
Элис отвела взгляд.
— Из-за того, кем был мой отец, я полагаю. Мама отказывалась говорить на эту тему, а бабушка ненавидела все французское.
Жюльен не ответил, и какое-то время Элис ела в полной тишине.
— Думаю, ваша мама ненавидела Андре Лорана, — наконец произнес он. — За то, как он с ней поступил.
— Вряд ли. Будь так, она бы давно нашла другого, вышла замуж и жила бы счастливо, а она так и осталась одна. По-моему, мама даже никогда не пыталась устроить личную жизнь.
— Может, это было непросто, раз ваша деревня такая маленькая?
— Да, маленькая, но мама работала медсестрой и поэтому встречалась со многими людьми, уже после того, как я родилась.
— Ей надо было заботиться о вас.
— Да. — Элис проглотила кусок и посмотрела на монитор. — Я могу понять, что любовь к ребенку способна занимать все мысли и чувства женщины, и она просто не хотела, чтобы ее жизнь изменилась. — Она отложила вилку и вздохнула. — Или сердце ее было разбито и боль была слишком велика. Многие считают это глупым, но я верю, что однолюбы действительно существуют.
Жюльен как-то странно посмотрел на нее.
— А вы? Тоже одна из них?
Элис опять отвела взгляд. Как глупо вышло, что сердце ее начало биться сильнее после его слов. Однако она медленно кивнула.
— Да, наверное, я такая же.
Жюльен резко встал, и от звука неожиданно отодвинутого стула она вздрогнула.
— Тогда желаю вам найти того единственного, Элис.
Она встала и отнесла тарелку в раковину.
— Иногда этого недостаточно, — сказала она, не глядя на Жюльена. — Надо, чтобы и он меня нашел.
Утром следующего дня Жюльена разбудил плач ребенка. Он встал и принялся натягивать джинсы. Плач не прекращался. От этих звуков неожиданно становилось тревожно.
Еще не вполне проснувшись, он вышел из комнаты и рванул на себя дверь детской. Жак лежал в кроватке, Элис с ним рядом не было.
— Элис?
Никакого ответа. Он прошелся по апартаментам. На мини-кухне никого, из ванной не доносятся звуки льющейся воды.
Жак плакал все громче. Жюльен подошел к кроватке и уставился на племянника, не представляя, что же делать. Ничего, сейчас появится Элис и успокоит его. Жак рыдал в голос и размахивал крошечными кулачками, лицо его стало багровым.
— Ш-ш-ш… — Жюльен склонился ниже.
Однако лучше не стало, только хуже. Жак принялся визжать и сучить ножками. Жюльен протянул руки, поднял его и прижал к груди. На нем были только джинсы, и прикосновение теплой головки младенца к груди он ощутил особенно отчетливо. Жюльен принялся укачивать Жака, нашептывая над крохотным ушком успокаивающие слова.
Неожиданно это помогло. Визг прекратился и перешел в редкие всхлипывания. Несколько раз икнув, малыш потерся носом о торс дяди, потом еще раз всхлипнул, сжал в кулачок его палец и, кажется, стал засыпать.
Неужели он смог успокоить ребенка? Жюльен был невероятно горд собой. Внезапно душу наполнило незнакомое, очень сильное чувство. Этот маленький человек доверяет ему настолько, что может уснуть у него на руках. Он верит, что дядя сможет защитить его от всех злых сил, которых так много в этом еще незнакомом ему мире. От осознания того, что беззащитный малыш тебе доверяет, сердце стало заполняться теплом и, казалось, сейчас лопнет.
С ним происходит именно то, чего он боялся. Надо немедленно найти Элис и передать ей ребенка. Он старался сделать все, чтобы между ним и Жаком не возникло той связи, разрывать которую будет очень болезненно. Чем дольше и чаще он будет оставаться наедине с сыном сестры, тем тяжелей будет переживать расставание с ним после выноса решения суда. Элис должна быть где-то рядом, она не могла уйти далеко. Жюльен убеждал себя, что надо поскорее отправляться на ее поиски, проблема лишь в том, что он никак не мог заставить себя пошевелиться и отвести взгляд от ребенка.
Заслышав тревожный крик из монитора, Элис понеслась вверх по лестнице. Она была в кухне, хотела приготовить себе завтрак и ненадолго отлучилась в ванную на первом этаже. Жак спокойно спал, и она решила, что может оставить монитор в кухне. Как долго он плакал?
На середине лестницы она неожиданно поняла, что слышит, помимо криков, еще звуки мужского голоса. Элис остановилась, взглянула на экран и увидела, что Жак не один. У кроватки стоял Жюльен. Бог мой, он не только не надел рубашку, но и не застегнул пуговицы на ширинке, и в прорези синей джинсовой ткани виден белый кусочек его белья. Элис стало стыдно. Она отвела взгляд, боясь посмотреть выше, на его мускулистый торс, плечи и руки. Выражение его лица было таким растерянно-трогательным, что она не смогла сдержать улыбку. Неожиданно захотелось не отругать его за бездействие, а обнять.
Надо спешить, очевидно, Жюльен не представляет, что ему делать. Она сделала несколько торопливых шагов, но остановилась, увидев, как он склоняется к малышу, и затаила дыхание, когда он взял его на руки и прижал к груди. Такая сцена могла вызвать слезы умиления у любой женщины, но для Элис это было особенно важно, если вспомнить взгляды, которыми они обменялись, стоя в ванной комнате. Жюльен был необыкновенным мужчиной, совершенно не похожим на всех остальных. Впрочем, ведь он звезда экрана, у него немало поклонниц и возможность выбрать из них любую понравившуюся ему женщину. Кто она такая, чтобы заинтересовать Жюльена Дюбуа?
Никто. Поэтому он так быстро и отступил.
Элис перевела дыхание и стала подниматься по лестнице. Прежде чем войти в детскую, она постаралась изменить выражение лица и выбросить из головы все прежние мысли. Если между ними возникло «нечто», и это не плод ее воображения, а Жюльен намеренно старается ничего не замечать, ей стоит быть осторожнее, чтобы не оказаться в унизительном положении. Это «нечто» необходимо спрятать в баночку, похожую на ту. что Жюльен принес из кладовки, и убрать подальше от посторонних глаз. В таких баночках хозяйки хранят соль или сахар, потому что плотно прилегающая крышка не позволяет содержимому выветриться или отсыреть. Однако со стеклом надо обращаться аккуратнее, иначе оно может треснуть или расколоться, и все содержимое неожиданно для окружающих вывалится наружу. Жюльен может разбить его, если вспомнить, как он бросил пресс-папье в портрет отца. Элис запретила себе представлять, как при этом напряглись его мышцы, как изменились линии красивого торса, который она видела совсем недавно на экране. И о расстегнутых джинсах…
Войдя в комнату, она даже не взглянула на Жюльена, а сразу посмотрела на Жака. В его присутствии она должна избегать личных тем, лучше говорить о чем-то нейтральном, например, об уроках французского языка, как вчера за обедом.
Это будет разумнее.
И обязательно сработает. Должно сработать.
Глава 7
Телефон зазвонил ровно в девять часов утра. В последние дни это стало традицией.
— Скажите, что сыпь на лице почти прошла, — ответила Элис на вопрос Жюльена. — На теле тоже проходит и температура поднимается редко.
— Доктор спрашивает, заехать ли ему сегодня?
Элис покачала головой и оглядела малыша, отметив, что он становится тяжелее, а значит, питание идет ему на пользу, и чувствует он себя неплохо. Она стояла наверху, в галерее с Жаком на руках и смотрела вниз на разговаривающего по телефону Жюльена. Один из аппаратов был установлен в фойе дома.
— Возможно, нам понадобится парацетамол, но это все.
С получением лекарства проблем не должно было возникнуть, благо фургоны с необходимыми Жюльену вещами подъезжали к дому регулярно. Кроме того, прибыли еще подарки от мадам Лоран. Ни одна из коробок, а также синий плюшевый монстр, не были перенесены в детскую, все они грудились в фойе, и Элис каждый раз вздыхала, оглядывая их, когда проходила мимо или бросала взгляд с галереи.
Сейчас она осталась стоять на месте, вместо того чтобы удалиться с Жаком в детскую, сама не понимая, зачем это делает. Может, чтобы послушать, о чем Жюльен говорит с врачом? Стоило ему повесить трубку, как телефон зазвонил вновь. На этот раз разговор был короче, а затишье более продолжительным. Подождав немного, Элис решила вернуться в детскую и уже была почти у двери, когда услышала свое имя.
— Элис?
Вернее, не Элис, а Близ. От того, как Жюльен произносил ее имя, в животе начинали порхать бабочки. Она повернулась и опять посмотрела вниз в фойе.
— Слушаю.
— Не могли бы вы спуститься?
Она вздрогнула, услышав незнакомые нотки в его голосе. За несколько дней напряжение в доме стало для нее привычным, но сейчас Жюльен говорил с ней немного иначе. От его тона возникало такое чувство, будто она серьезно провинилась, и теперь ее вызывают в кабинет директора. Когда она сошла с лестницы и подходила к Жюльену, сердце ее билось в горле.