— Нужно уметь отсеивать бесполезную информацию, — сказал я Сатору. — Понимаю.
— Надеюсь, — вздохнул тот. — Я слышал про хороших ребят, которые тренировались и вдруг резко переходили на новый уровень Ауры Наблюдения. Расширяли зону внимания с десяти метров до сотни или выше. У них кровь шла из ушей и глаз. Некоторые лишались сознания и уже не приходили в себя либо умирали.
«Инсульт, — мелькнула в голове мысль. — Для меня неопасно. Хм… неопасно ведь, верно? Ха, а смогу ли я обратиться в рой, если мозги из ушей выплывут? По идее, это не должно быть помехой, смертельная рана автоматически обратит меня в насекомых, но… бережёного бог бережёт, нужно быть аккуратнее».
— Даже опытные и серьёзные воины — что наши, в охране наместника, что из Саркарна или афридов — редко когда держат Ауру Наблюдения на максимуме. На постоянной основе, имею в виду. Ограничиваются привычным «рабочим» радиусом.
Разумно. Никто не удерживает мышцы в постоянном напряжении. Их расслабляют, иначе можно довести себя до травмы. Так и с Аурой.
— Со временем твой активный и пассивный уровни будут расти, особенно если не станешь забывать про тренировки, которые теперь начнутся в усиленном режиме, — наставник широко ухмыльнулся. — Сам не проверял, но рассказывали, что мастера Ауры Наблюдения не только предугадывают будущее на несколько секунд и «видят» всё на огромном расстоянии вокруг, но ещё и могут скрываться от чужого Наблюдения, а также ощущать эмоции и даже мысли своего собеседника. Одно время ходили слухи, что есть даже те, кто способен менять чужие мысли, но… это уже похоже на сказки.
Да весь, сука, этот мир похож на дерьмовую сказку! Без хорошего конца. Да и начало, хах, подвело!
— Тренировки и развитие Ауры требуют много сил. Тебе не помешало бы увеличить рацион питания, чтобы не превратиться в обтянутый кожей скелет. — Отье изучил меня внимательным взглядом. — Насколько я знаю, твой дядя, Садрич, сейчас… не в лучшей форме и, боюсь, уже не выйдет из неё. Всё станет лишь хуже.
Я кивнул. К счастью, проблема питания передо мной не стояла.
— Вступи ты в ополчение, такой проблемы бы не встало. Но сейчас тебе придётся… постараться, — подобрал Отье подходящее слово. — Надеюсь, что с этим не возникнет затруднений.
Никак не реагируя, я продолжал ожидать.
— Разумеется, можно оставить Ауру только в пассивном режиме, никак не пытаясь прыгнуть выше головы — не развивать, держать как есть, но это провальный путь, ведущий к поражению. Я знаю, сейчас трудные времена, но трудные времена рождают сильных людей. Ты справишься, Загрейн. В крайнем случае обращайся ко мне или Дуффу…
— Наставник, — прервал я его, — ты думаешь, что у Эландов всё так плохо, что меня даже не кормят?
— Глядя на тебя, кабана эдакого, я в этом сомневаюсь, — рассмеялся Сатор. — Иной раз кажется, что именно ты и объедаешь всю деревню!
Я поддержал его улыбкой, но нутро обожгло холодом. А ведь… он попал точно в цель. Мои насекомые подъедают запасы — это факт. Сейчас я ещё ограничиваю их, но ранее позволял мухам сжирать чуть ли не всё, до чего они могли добраться.
— Я думаю, что ещё год, максимум два, и нам придётся уходить отсюда, — невесело фыркнул Отье. — И я очень хочу, чтобы к этому моменту среди людей, на которых я мог бы рассчитывать, прочно прописался ты. Пусть даже не среди действующего ополчения, а, скажем так, где-то близко.
— Надеюсь, ты всё-таки ошибся и уходить не придётся, — вздохнул я, глядя, как мимо пробежали уже две девочки — Вета и Зана, о чём-то болтающие друг с другом.
Взгляд зацепился за приятные глазу фигурки. Русоволосая кареглазая Зана улыбнулась, заметив моё внимание. Она уже некоторое время демонстрировала мне определённые… знаки. Четырнадцать лет — время первой любви. Вот только я не такой, как остальные мои сверстники, а потому восторженная радость ощущения первых романтических чувств мне недоступна. Пока что мой максимум — тупая животная похоть. И уж точно не с такими малолетками.
Девчонки пробежали, оставив меня с совершенно иными мыслями. Сатор думает, что скоро мы покинем это место. Признаться… мысль стоящая, но не хотелось бы мне менять свой уже привычный уклад жизни на что-то новое. Притёрся я, освоился. А люди не любят незапланированных перемен. Я бы предпочёл, чтобы местные переехали, когда я уже покинул бы Ностой.
Мы ещё долго стояли и общались, затронув как тренировки, так и будущее всей деревни. Я осознал, что мне очень не хватало таких вот… взрослых разговоров. До этого момента нечто подобное было у меня лишь с Вияльди, но она женщина, а это накладывало определённые рамки.
А потом, уже под вечер, направился домой, привычно окунаясь в свои рядовые будни. Или почти рядовые?..
Дома выяснилось, что сегодня накал «страсти» от Садрича перешёл лимиты и взял новый уровень. Безумный пьяница вбил себе в голову, что Энни стала ему изменять, после чего схватил топор. Женщина сумела забиться в сарай и забаррикадировала дверь. Себб, который попытался остановить отца, получил смачный удар кулаком, разбивший ему скулу и, кажется, сломавший челюсть. Много ли нужно двенадцатилетке без Ауры и сверхсил? Тц…
Ребиса в доме не было. Он, как и мы все, стали проводить в нём куда меньше времени. В каком-то роде оставили Садрича на Энни, «поручив» ей нести бесконечную вахту, спасая эту своеобразную ячейку общества.
— Я убью тебя, грязная шлюха! — орал мужик, периодически захлёбываясь кашлем. От этого его руки дрожали, топор скользил по дереву и никак не мог в должной мере зацепиться за крепкую основу. — Как ты посмела, дрянь?! Я видел тебя с Форпоном! Решила под ополченца лечь?! Думаешь, он тебя защищать будет?!
— Успокойся, пьяная скотина! — в свою очередь визжала Энни. — Ты не в себе! На помощь!
Но местечко было откровенно глухое. Сарай примыкал к дому и имел крепкие стенки с дверьми. Плотные. Хорошо подавляющие звук.
Первым делом я проверил Себба, но тот был жив, только потерял сознание.
— Ничего, исправят тебе челюсть, останешься красавчиком, — проворчал я. Новоявленная сила, Аура Наблюдения, которую я аккуратно изучал по пути, стараясь следовать совету Сатора Отье, но при этом не перегибая с осторожностью (наставник ведь не знал, что я могу залечивать любые травмы), «потянулась» к Садричу, охватывая его и позволяя мне ощутить движение разъярённого мельника.
Чего уж, я даже обнаружил некое «пятно» в его лёгких, которое расползлось по ним, словно паучья сеть. Это… плесень? Почему-то похоже!
На миг я замер. А отчего, собственно, я решил, что всему виной мука? Я что, врач? Просто именно так думали и говорили сами Садрич с Энни, а я, припомнив старую статейку из интернета и разговоры работяг, с кем ещё в прошлой жизни чесал языки, признал, что подобное и правда возможно. Но что, если это всего лишь некая зараза, которую можно вылечить?
Плесень в лёгких… такое возможно? Пф-ф, даже если и не было возможно в моём прошлом мире, то этот — магический! Здесь, мать его, всё возможно.
Завывания мужика, пытающегося добраться до «неверной жены», а также её вопли в ответ откровенно раздражали. Забавно, как уверенность в собственном положении меняет картину бытия. Если бы я был мелким слабым мальчишкой, не имеющим памяти прошлой жизни, то мог бы лишь в ужасе заливаться слезами, моля богов, дабы они прекратили чудовищную картину, развивающуюся у него на глазах. Я же видел только пьяного урода, окончательно потерявшего человеческий вид. Даже если его жена, Энни, на самом деле ему изменила — не верю, слишком уж в Ностое всё на виду, это не дало бы ему повода её убивать.
В общем, ощущая свою силу, я относился к происходящему лишь как к досадной и раздражающей проблеме. Вопрос только в том, как именно мне её прекратить? Можно направить на Садрича рой, но в таком случае, боюсь, останутся следы укусов, что непременно приведёт ко мне. Вияльди точно узнает мой почерк, даже если более никто в Ностое ничего не поймёт.
Эх, значит, сугубо своими силами. Что же, так тоже можно.
Неспешно заглянув на кухню, я взял тяжёлый деревянный табурет, с которым и направился к Садричу. Животное, в которое он превратился, даже не заметило моего присутствия.
Прицелившись, я аккуратно и даже в каком-то роде нежно отоварил его табуретом по башке.
Мужик упал, но отчего-то не потерял сознание. Хоть топор выронил — и то хорошо.
— Крепкий, ублюдок, а ещё жалуется на здоровье, — вздохнул я.
— К-кто… — завозился он по полу, скребя по нему желтоватыми грязными ногтями. — Сука…
Схватив его за руку, заломил её в жёстком болевом захвате, отчего Садрич взвизгнул и попытался встать — на что и был расчёт. Вот только ранее пропущенный удар, кашель, а также огромная доза алкоголя не позволили это сделать. Я едва успел разжать хватку, иначе он завалился бы и сломал себе руку. Сейчас же — просто рухнул на пол и затих.
— Тёть, — постучал я по двери. — Дядя притомился. Надо бы это… не знаю… в кровать его уложить?
— Вот и укладывай! — взвизгнула она. — А лучше прикончи урода! Я скажу, что он сам упал!
— Угу, упал на нож два десятка раз, — проворчал я. — Нет уж, тётя, топор я, конечно, уберу, но дальше сами. Хочешь убить — останавливать не буду, но и помогать тоже. Так что выбирай: сидишь в сарае, пока не захочется жрать, либо вылезаешь сейчас, пока я здесь и контролирую его.
Конечно же, Энни вышла. Взглянув на неё, с трудом подавил вздох. Я помнил тётю молодой и красивой. За последние годы она стала тенью самой себя. Постоянно в синяках, всё время в страхе и стрессе. Появились ранние морщины и седые пряди в волосах. А ведь ей ещё и тридцати нет! Может, и правда помочь ей? Всего один правильно обработанный корешок, добавленный в еду или питьё Садрича, приведёт к быстрой, хоть и весьма болезненной смерти. Учитывая его болезнь, даже Вияльди — скорее всего — не догадается связать смерть с отравлением.
И вот стоим мы вдвоём, смотрим на пьяное тело, которое уже успело вырубиться. То ли мой удар табуретом дошёл с опозданием, то ли пол оказался больно мягким, то ли алкоголь наконец дал о себе знать, «перезагрузив» организм.