Вот и сейчас шея ударса расширилась, на мгновение принимая форму проглатываемого рвуна. Остальные хищники бросились врассыпную, не рискуя связываться с праящером, но песок вокруг них вздыбился. Огромное гибкое туловище ударса взяло их в кольцо.
Рвуны, в одно мгновение перешедшие из положения охотников в положение жертв, злобно взревели и бросились на ударса. Один норовил вцепиться клыками ему в шею, а двое других рвали чешуйчатое туловище.
Хвост ударса щелкнул как кнут, и еще один хищный ящер с перебитым позвоночником вытянулся на песке, подергивая лапами. Ударс не знал жалости. Он был зол и голоден, а уже одной из двух причин было достаточно, чтобы перебить всех попавших в кольцо рвунов.
Друзья, счастливо избежавшие окружения, осторожно пятились, наблюдая битву гигантов. Любой взмах хвоста ударса или щелчок зубов раненого рвуна мог оказаться для них последним.
Они взобрались на скалы, поросшие колючим кустарником. Битва гигантов была им хорошо видна. Из четырех рвунов в живых оставалось два — вожак и его самка. Вожак мертвой хваткой вцепился ударсу в шею чуть ниже головы. Праящер колотил рвуна о песок, норовя сбросит его. В этом положении ударс не мог достать его ни хвостом, ни одной из своих коротких когтистых лап.
Воспользовавшись, что кольцо ударса разомкнулось, самка бросилась наутек. Остановившись поотдаль, она наблюдала за битвой, повизгивая и щелкая треугольными зубами.
Ударс что было силы тряхнул головой, рвун-вожак разжал зубы и как камень из пращи отлетел на несколько десятков метров. Там неповоротливый ударс уже не мог до него дотянуться. Рвун вскочил и отряхнулся. Самка подбежала к нему, и оба хищника, прихрамывая, бросились наутек.
Про добычу они сейчас и не вспоминали. Когда сам становишься добычей, тебе уже не до охоты.
Ударс сожрал убитых им рвунов, и, работая короткими лапами, стал зарываться в песок. Он был сыт и мог полежать в песочке и погреться.
— На сей раз нам повезло, — Лависса отвернулась, чтобы не смотреть на страшную окровавленную морду ударса. — Если бы не этот защитничек, мы бы достались рвунам на завтрак.
— Нужно выяснить, где мы находимся, — робот-нянька огляделся. — Возможно, неподалеку есть база биологов или хотя бы пункт внутрипланетной связи.
— Похоже, где-то рядом Первичное море, — Андрей понюхал воздух, стараясь уловить солоноватый запах. — Помнишь, Баюн, мы читали, брахиозавры не уходят далеко от моря.
Глава двадцать пятая.ПЕРВИЧНОЕ МОРЕ
Друзьям потребовалось немало времени, чтобы пробраться через заросли кустарника и выйти к морю. Продираться сквозь колючий кустарник было не очень приятно, но это имело свои преимущества. Немногие хищники решались охотиться в зарослях иголочника.
Путешественникам пришлось затаиться и переждать, когда низко над кустарником пролетала стая археоптериксов, птиц с разноцветным ярким красно-желтым оперением и зубчатым острым клювом-пилой.
Археоптериксы летели на побережье, надеясь полакомиться выброшенной прибоем морской живностью. Возможно, они были и неопасны, но рисковать не стоило. Каждая из таких птичек могла без особого труда справиться с небольшим сорокакилограммовым ползуном — мини-ящером, живущем в расщелинах Мезозойских горообразований.
— Ничего себе птички! — Лависса проводила археоптериксов восхищенным взглядом. — Подумать только, всю жизнь прожила на Деметре, а ничего подобного не видела! Родители не разрешали мне гулять за периметром.
— Зато теперь тебе будет чем похвастаться, — подмигнул ей Андрей. — Да и мне, пожалуй, тоже.
— При условии, что вами не полакомится какой-нибудь динозаврик-недоучка, — робот-нянька понимал, что их приключения еще не закончились. — Учтите, мы легкая добыча и должны быть особенно осторожны.
— Ты забыл, Баюн: волков бояться — в лес не ходить! Ой! — Андрей неосторожно повернулся и ему в скафандр впилась раздвоенная игла. Хорошо еще, что материал скафандра был достаточно прочным.
Робот вытащил иглу из скафандра. На другом ее конце был маленький мешочек с семенами.
— Этими семенами кустарник размножается, — объяснил Баюн. — Воткнет иглу в броню какого-нибудь ящера, а когда тот будет греться в песке, семечко выскочит и затеряется. А весной пойдут дожди, семечко прорастет.
Наконец они выбрались на открытое место. Перед ними тянулся широкий каменистый берег с вкраплениями осколков черных скальных пород магматического происхождения. У волнистой черты берега ласково плескалось Первичное море.
На мелководье, густо заросшем водорослями, паслись по брюхо в воде, вытянув длинные шеи, диплодоки и брахиозавры. Порой такой «малыш» шлепался в воду, поднимая кучу брызг, и нежился в чуть солоноватых водах Первичного моря.
Археоптериксы и птеродактили затевали в небе возню, гортанно кричали друг на друга и с размаху сталкивались клювами. Они были между собой в состоянии многотысячелетней войны, которую вели их виды. Но противостояние, впрочем, ни к чему не приводило, так как оба вида праптиц были приблизительно равны по возможностям. Правда, челюсти у птеродактилей были немного сильнее, зато ловкие, покрытые жестким разноцветным оперением археоптериксы опережали своих противников в скорости.
Изредка птеродактили складывали кожистые крылья и камнем падали в воду, выхватывая кистеперую рыбу, кормящуюся на мелководье. Кистеперая рыба была так ленива и неповоротлива, что даже оказавшись в клюве, не вырывалась, а равнодушно шевелила хвостом и открывала и закрывала жабры.
Схватив рыбу, птеродактили уносили ее в скрытые в скалах гнезда, где гортанно и требовательно кричали птенцы. Птеродактиль с рыбиной в клюве должен был торопиться, иначе на него моментально налетали другие птеродактили и архептериксы, и пользуясь тем, что клюв у собрата занят, клевали счастливца, стараясь отнять добычу. Случалось, во время схватки кистеперая рыба падала в воду, и, особенно не радуясь спасению, продолжала равнодушно пожирать моллюсков.
Ребята с любопытством наблюдали за непрекращающимся обедом, длившемся не первый и не последний миллион лет.
В воздухе что-то просвистело, и под ноги Андрею упал обглоданный рыбий хвост. Из-под камня вытащился краб с глазами на стебельках, ухватил рыбий хвост клешнями и скрылся в расщелинке.
— Как хитро все устроено! Все кого-то едят! — вслух подумал Андрей.
— Смотри, как бы и тебя кто-нибудь не сожрал, — хмыкнула Лависса. — Уверена, здесь полно желающих.
— Я-то что, я невкусный, — Андрей прищурился. — Вот ты другое дело! Интересно, кто тут питается дочками президентов?
— Размечтался, — Лависса показала ему язык и крикнула. — Эй, кто хочет полакомиться глупым самодовольным мальчишкой?
Они устроились на большом камне у берега, предварительно убедившись, что это действительно камень, а не какой-нибудь хитро замаскированный гигантский краб или динозавр. Насколько хватало глаз перед ними раскинулось Первичное море.
Но спокойствие моря было обманчивым. Под его покрывалом шла напряженная борьба. Порой из-под воды вырывался фонтан брызг, и на поверхность всплывало какое-нибудь массивное неуклюжее чудовище с широкой чешуйчатой спиной и рядами острых зубов. Чудовище захватывало воздух и с всплеском скрывалось под водой.
Из Первичного моря появилось массивное неуклюжее существо в костяном панцире и, загребая песок лапами, поползло по направлению к друзьям. У существа была небольшая, подвижная голова с блестящими глазами, кожистая шея и рот, напоминающий клюв птицы. На костяном в разводах панцире было три ряда колючих шипов, а между шипами сидел краб-ловкач с присоской на хвосте и шевелил клешнями. Это была прачерепаха.
Они хотели было сойти с ее дороги, но черепаха, подняв голову, увидела их, и от неожиданности скрылась в панцирь, подобрав лапы. Прачерепаха не выглядела хищной. На суше она передвигалась еле-еле. Видимо, просто вылезла погреться или выспаться, зарывшись в песок. На встречу с путешественниками она явно не рассчитывала.
— Какая смешная! На ней можно покататься, — девочка подбежала к прачерепахе. Та высунула голову и зашипела, но тут же быстро спряталась. Наружу торчал только короткий ластообразный хвостик.
Краб-ловкач, увидя девочку, соскользнул со спины черепахи и попятился к морю. Черепаха лежала неподвижно.
Среди множества хищников приятно было встретить хоть одно такое добродушное существо.
Мальчик попытался перевернуть черепаху, но она была ужасно тяжелой. Черепаха шевельнула короткой сильной лапой, и Андрей шлепнулся на песок. Черепаха насмешливо, как ему показалось, посмотрела на него и быстро спряталась.
Немного погодя черепаха неуклюже развернулась, сползла в море и уплыла. Первичное море было таким чистым, теплым и ласковым, что от него невозможно было оторвать глаз.
— Хочу искупаться, — тоскливо заявил Андрей. — Мне жарко.
— И я тоже хочу! — поддержала идею Лависса. — Но только если ты отвернешься! Я не собираюсь купаться при тебе!
— Никаких купаний, — строго сказал робот. — Видели, сколько здесь всякой живности? И до трех не досчитаете, как вас сожрут.
Баюн поднял небольшой камешек и швырнул его в воду подальше. На всплеск тотчас спикировал птеродактиль, и буквально в ту же секунду рядом мелькнула зубастая морда какого-то прибрежного ящера, величиной с небольшой аэробус.
Но и без купания на берегу можно было отдохнуть совсем неплохо. С моря подул легкий ветерок, и стало не так жарко. Никаких хищников — рвунов или тирексов — поблизости не было. А диплодоки и брахиозавры обращали на них внимания не больше, чем пасущиеся на лугу коровы на бабочек и досадливых шмелей.
Робот быстро зашел в воду и вытащил из-под камня большущего створчатого молюска:
— Как насчет обеда?
— А он съедобный? — Андрей недоверчиво покосился на молюска.
— Еще какой! Я таких сто раз ела! — похвасталась Лависса. — Нам их подавали на праздничном обеде. Их только надо слегка поджарить на огне, пока панцирь не почернеет.