закричала, а кровь, устилая постель, пролилась на пол. Слетевший откуда-то с потолка Ворон погрузил в нее клюв, словно принимая жертву…
Оберег, холодом полыхнув на груди, вырвал меня из морока, и я тут же провалилась в беспамятство.
Мой город, как и я, исцелялся медленно. Но нам обоим невероятно повезло: ниточка за ниточкой, камень за камнем, день за днем нам помогала восстановиться забота друзей.
Очаг всегда был хорошо протоплен, дрова появлялись сами собой. Еда и кое-какие лекарственные травы ждали в корзинке у двери. Сперва я думала, что это Царёг, но он куда-то исчез, видимо, растревоженный царящей в городе разрухой. Были ли то жалостливые духи-обережки крепости? Или, быть может, Эсхе?
Выходил меня Минт. Сам еще не вполне оправившийся от раны, он не только продолжал тренировать своих бойцов, но и навещал меня. Мы не обсуждали то, что сказал ему Ворон. Наши короткие разговоры касались только города и колдунов.
Меня томило тревожное предчувствие, будто что-то неодолимое надвинулось над миром.
И моим предчувствиям было суждено сбыться. Однажды утром, когда горячка отступила, и я уже могла приподниматься на подушках, ко мне явился Минт. Он был в походной одежде и почему-то избегал смотреть мне в глаза.
– Ты собрался в Светлолесье?
Минт сосредоточенно затянул ремни на своих наручах и только потом ответил:
– Да. Дарен собирается в следующем месяце разбить рабовладельческие пути между Асканией и Святоборией. Но без Сиирелл этого не сделать наверняка. Я предложил свою помощь. Остров наемников слишком долго стоял в стороне. Быть может, мне удастся переманить их на нашу сторону.
Меня будто обухом ударило по голове.
– Ты уезжаешь… Когда?
– Сегодня. – Он взглянул на окно. – В полдень. Дарен посылает со мной нескольких воинов из Второго Круга и караван, груженый зачарованной сталью.
– Так скоро. И так надолго!
Минт кивнул. Его губы непривычно сжались в жесткую черту, глаза потухли и потемнели. Я думала, что во мне уже не осталось страха, но ошиблась.
– Ты тоже едешь.
Еще не оправившись от первого потрясения, я чуть приподнялась на подушках.
– Невозможно! Только не сейчас!
– Ты нашла то, что искала? Читальню?
– Да, но…
– Дарен и его колдуны дальше справятся без тебя.
– Так он сказал?
– Дарен даже не знает, что ты едешь со мной, – пожевав пересохшие губы, сказал Минт. – Алафира согласилась помочь. Она погрузит тебя в целебный сон, а я спрячу тебя в караване. Ты проснешься здоровой за пределами Нзира. Алафира скажет всем, что ты в лечебнице.
– А потом? – упавшим голосом спросила я, понимая, что Минт решился. Он все продумал!
– Алафира скажет всем, что ты умерла от лихорадки. Никто не будет тебя преследовать. Я спрячу тебя в Сиирелл! Живи там, а потом уже решай, как поворачивать свою жизнь дальше!
Я запустила руки в волосы.
– Ворон и до тебя добрался. – Отчаяние подступило глухой чернотой, заволокло все передо мной. Растворились в тенях и мои покои.
– Лесёна! – Минт ударил по стене ладонью. – Без меня ты здесь не выживешь, а этот дурень не сегодня-завтра догадается, что ты утратила колдовской Дар!
Друг смотрел на меня с не меньшим отчаянием во взгляде.
– Ты больна и не можешь решать сейчас за себя. И ведь ты справилась! Ты нашла читальню! Ты уже помогла!
– Не решай за меня.
– Мы связаны нитью жизни. Кто, если не я, имеет право сейчас решать за тебя? Прошу, Лесёна… Разве тебе не хочется отдохнуть?
Голову обложило туманом, в ушах шумело, а слезы горячей влагой вскипели на глазах.
– Ты уедешь отсюда сегодня, хочешь того или нет, – сказал тихо Минт.
Я вцепилась в постель, борясь с подступающей дурнотой. Внутри просквозило тягостное чувство, а потом – привычное чувство бессилия и ярости, но я сказал вслух:
– Нет.
– Я схожу за Алафирой. – Минт покинул покои, и в них сразу стало темнее и холоднее.
Мы бежали от тени, но она всегда догоняла нас. Здесь, в Нзире, все идет по кругу – судьбы, страхи, события, – и ничто не в силах разорвать его. Мы застываем в холоде, во льду, теряя огонь и веру. Тень побеждает, и все мы становимся частью Чудовой Рати.
Даже Единый и его благословение Мечиславу лишь отсрочили падение Срединного мира в бездну. В самой нашей природе есть какое-то болезненное стремление к упадку. Ворон знает это, и Ворон правит из тени – он знает, что цари приходят и уходят, а суть от этого не меняется. Ворону достаточно просто ждать, а времени у него в избытке.
Какая сила сможет противостоять человеческому естеству и неумолимому бегу времени?
Я тряхнула головой, прогоняя мысли. Этого он и добивается! Заставить нас всех поверить, что надежды нет. Если мы поверим в это – проиграем. Не позволяй себе поверить Ворону! Не позволяй себе терять надежду!
– Великая небесная повелительница, хозяйка ветров и нитей жизни! – прохрипела я исступленно. – Жестокая и милосердная! Защити и помоги!
Я закатала рукав и достала заговор-клинок, готовясь принести жертву. Червенское око смотрело на меня с запястья. Во тьму веков уходят наши обычаи, и только память крови помнит все их, но… Разве можно перекладывать на богов свои мысли? Разве они гневаются, подобно нам? Что это, как не попытка ограничить непостижимое, приписав ему свои черты и сравняв их с чертами смертных? Единый, Крылатая, Отец-Сол и Мать-Сыра-Земля… разве не милей им прозрение сердца, а не кровь тысяч, излитая на землю? Зачем им те же жертвы, что и во времена Полуночи, зачем им обряды, занятые лишь внешним? Не ведет ли все это к повторению прошлых ошибок?
Странный покой в смирении перед грядущим опустился на меня, будто еще один покров.
Если все движется по кругу, то и ночь когда-нибудь да заканчивается…
Потрясенная, я отложила заговор-клинок в сторону, так и не пролив жертвенной крови. Заговор-клинок остался на постели – он, а не я вернется в Сиирелл.
– Царёг! Если ты не явишься ко мне сейчас, клянусь, после смерти я стану чудью и буду преследовать тебя до скончания веков!
Тишина.
– Никогда больше не получишь никаких подношений от меня!
Сперва я почувствовала, а потом увидела, как мнется мое одеяло под весом мягких лап.
– Лесёна, зря ты это затеяла…
Я с трудом откинула одеяло и опустила дрожащие ноги на пол. Царёг боднул меня покатым лбом.
– Ты не дойдешь, – сказал он.
– Чудь ты хвостатая или кто? – прохрипела я. – Веди меня своими тайными ходами в читальню! Немедленно!
Слезы катились сами собой.
Однажды я сказала Феду, повторяя слова Галлаи, что судьба – это не то, чего следует ждать, а то, чего нужно добиваться самому. Тогда я еще не знала, как трудно порой бывает сделать шаг ей навстречу.
Сейчас я медленно двигалась вдоль занесенных пылью каменных полок. Воспоминания о видении, в котором Дан отсекал мне руку, казались теперь вещими, и, если бы не оберег, согретый ладонью, я бы побоялась прикоснуться к этим древним стражам забытых знаний.
Читальня Галлаи походила на читальни Обители, такие же длинные, уходящие во тьму, ряды. Недавнее вмешательство червенцев принесло изменения и сюда: наружный купол был изрешечен стрелами, а сквозь дыры пробивались косые лучи дневного света.
Однако внутренний купол, наколдованный кем-то из Созидающих, должно быть, Алафирой, защищал читальню от летящего сверху снега и от проникновения любопытных со стороны подземелий. Если бы не Царёг с его тайными тропами, сидеть бы мне снаружи, а с учетом того, что на мне не было ни плаща, ни сапог, ни какой-то другой теплой одежды, а только нижняя рубаха… ну, это путешествие могло закончиться весьма плачевно.
К счастью, от колдовского купола внутрь не только сыпались мерцающие пылинки защитного заклинания, но и шли и свет, и тепло. Ветер, танцуя наверху в лад с кружащимся снегом, сплетал блики солнечного света и отраженного колдовского, а потом несся дальше, вниз, играя ветхими знаменами, украшающими тут каждый ряд.
Держась за стены, я переходила от одной полки к другой. На некоторых грамотах, дощечках и книгах руны были мне незнакомы, но, к счастью, и знакомых расканийских тоже хватало. Видя их, я проводила ладонью над грамотами, в другой руке сжимая оберег.
Я осторожно стерла пыль с нескольких старинных книг. На них были не письмена, а рисунки бутылей, свитков и украшений. При помощи колдовства колдуны древности получали стекло, бумагу и сложное литье. После войны все эти таинства изготовления были утрачены, и лишь недавно, когда Ворон в облике Драурга Алого Ворона правил Ардонией, их снова изобрели в Светлолесье белые жрецы. Вручную все изготавливалось намного медленнее, но жрецы только-только приблизились к тем тайнам мира, которые колдуны Нзира знали еще несколько веков назад.
Царёг по обыкновению возник из воздуха, но почему-то не сошел на полку, а завис прямо напротив меня. Он все меньше походил на кота – чудское в нем явно набирало силу.
– Когда ты научился летать?
– После имянаречения, – неохотно ответил он, а потом с любопытством поглядел на мою руку. – Что ты делаешь?
– Скрытое, – пояснила я. – Оберег поможет увидеть, если что-то скрыто.
– Хорошо. – Царёг перелетел следом за мной к другой полке. – Я поищу записи времен Полуночи.
– Хорошо бы найти записи царя Полуночи или Галлаи. – Отдышавшись, я подошла к нему и продолжила мысль: – Если Галлая видела, как создавалась Чудова Рать, то могла и знать, кто такой Ворон и в чем суть его договора с царем Полуночи.
– Но почему она не рассказала об этом своим последователям в Обители?
– Ты прав. – Я задумалась. – Она ведь могла сохранить то, что говорил ей царь Полуночи. Но не стала. Либо эти знания настолько опасны, что их необходимо было скрыть до поры, то ли еще что… Пока не сбудется Весть о Полуденном царе и колдуны не вернутся в Нзир.
– Я слышал, что его имя проклято и потому забыто.
– Да, если мы найдем его книги, это будет и вовсе невероятная удача, ведь все, что связано с ним, уничтожили червенцы.