Мысли лихорадочно неслись галопом в моей голове. Мне вспоминалось лето, разговор с Вороном. Рать чужда нашему миру, и все в нем ее отторгает…
Отец-Сол… Крылатая!
Вот почему Дарен искал читальню. Он тоже хочет знать тайны договора Ворона и царя Полуночи.
Теперь мне все стало ясно. Дарен не может сдерживать Чудову Рать вечно! У него уже не получилось сделать это с Линдозером.
Чем дольше длится война между колдунами и жрецами, чем больше будет пролито крови.
Тем сильнее Ворон.
Тем ближе конец Срединного мира.
12. Альдан. Цитадель
После атаки на Нзир-Налабах Альдан очень быстро сделался любимцем Злата. По случаю победоносного нападения в столице прошли семидневные гуляния. Отмечали с размахом, с пирушками и народными песнями. Альдана приглашали на трапезы со столичной знатью, и отцы сами приводили к нему сыновей, прося взять на службу, а дочерей, румяных, обряженных по святоборийскому обычаю в бело-алые наряды, будто нарочно посылали с нянюшками передать ему то каравай, то приглашение на вечеры.
Высиживая пиры за длинными столами, Альдан только диву давался, как легко сошла ему с рук утрата Линдозера. Никто не напоминал ему о городе. У всех на устах было только одно – потомок Мечислава прогнал колдовской город и теперь уж точно сокрушит нового колдовского царя, сам Единый теперь с народом Святобории!
Другая жизнь началась и в Цитадели. Червенцы-отцы ждали его на советах, и даже Рагдар приучился при встрече выражать почтение крохотным кивком.
Одним из членов совета был Еранг, рослый и крепкий верховный жрец Алой Ветви служения. Ходили слухи, что начинал он как палач на службе у предыдущего царя. Нынешнее свое место получил, прославившись поимкой нескольких колдунов, да парой-тройкой удачных уловок, открывших ему дорогу в верхние ярусы жреческой власти. Его недолюбливал Рагдар, и позже Альдан узнал причину.
Ордак, брат Рагдара, был другом Еранга, а также первым ему во всем соперником, но что-то пошло не так, и Ордака сослали в Линдозеро, а Еранг стал верховным жрецом Алой Ветви.
По обрывкам разговоров, по недомолвкам на советах Альдан составил свое мнение о хитросплетениях верховных игр. И даже отчасти радовался, что не участвует в них.
Изредка Альдан встречался с теми, кого обвиняли в колдовстве. Большинство не задерживались в Цитадели, но те, в ком действительно обнаруживался Дар, отправлялись в палаты к белым жрецам. Среди них были и женщины, и старики, и даже дети. Всем им предстояло пройти очистительные обряды и отправиться в здравницы при Цитадели. Как сказали ему отцы Цитадели, здесь колдуны могли жить под присмотром жрецов, не тревожа людей. Трудиться, учиться на благо Цитадели.
Колхат по-своему отплатил ему за жизнь. Но Альдан не мог отделаться от гадкого ощущения, что его провели. Но в чем именно? Разве не он оставил в живых червенца-карателя, разве не сам приказал строить Стрелы из мореной лиственницы? Не сам ли желал пронзить стены ненавистного колдовского города?
Но когда из Цитадели приходили распоряжения, Альдан стискивал зубы и повторял себе, что каждая проигранная Дареном битва приближает гибель Ворона и крах колдовской скверны над Светлолесьем.
Верховные жрецы велели ему строить больше Стрел. Решено было выставить их вокруг Злата и его окрестностей, а впоследствии – защитить каждый город Святобории.
Среди прочего Альдан должен был проверять на колдовской Дар тех, кого червенцы приводили в Цитадель.
А еще – продолжать исцеление Колхата, которого сочли ценным пленником. Настолько ценным, что перевели из темницы в палаты без окон на первом ярусе. Хорошо хоть людей Альдана во главе с Игмаром оставили его стеречь.
Благодаря Альдану темницы почти опустели, а тех жрецов, что занимались допросами, удалось перебросить на строительство вне стен города. Никаких очередей перед Цитаделью больше не было. Разве что простой люд просто приходил подивиться на потомка Мечислава, разгромившего колдовской город.
Лишь Мечислав заперся в своей горнице, не разговаривая ни с кем, а после нападения на Нзир и вовсе не пускал потомка на порог. У Альдана это вызывало чувство злой досады. Не раз, горячась, он спрашивал Усора: разве он, Альдан, виноват, что Стрелы, прежде построенные для защиты, жрецы захотели использовать для атаки? Дядька, кряхтя в седую бороду, соглашался, а Альдан, подгоняемый гневом, еще более неистовым, чем прежде, устремлялся спозаранку в Цитадель. Но ни мед хмельных пирушек, ни яркие наряды выставленных невест, ни восхваления не могли потушить блеска диких, колдовских глаз внутри него. Раз за разом колдунья приходила в его сны, босая и нагая, и смотрела на него, как смотрят перед казнью на палача, с отчаянным укором.
– Уходи, – говорил он ей. – Мы должны защитить себя от Чудовой Рати и вашего проклятого города!
А потом она исчезала и мерещилась ему повсюду. В огне очага, в песнях и хороводах, в цветочных платках. Как наваждение. Как незаживающая царапина. Лучше бы уже ушла навсегда!
Он сотни раз говорил себе, что не бывать им вместе, но от мысли, что колдунья могла пострадать от Стрел, ему становилось тошно от самого себя.
И какой-то частью себя – жалкой частью – Альдан знал, что царь колдунов не даст ей пропасть зазря.
От мысли, что она сейчас рядом с ним, Альдан терял остатки покоя.
Из уважения к Мечиславу, он никому не рассказал про просьбу Дарена и слова Мечислава, но сам твердо решил подготовиться к решающей схватке. Напрасно вздыхали знатные невесты, напрасно по ночам скреблась в его дверь Яния, напрасно пытался подловить его Рагдар…
Альдан сумел убедить Цитадель в необходимости призвать всех червенцев в столицу, и к середине первого месяца зимы в Злате собралось большое войско. Единственное, что требовало времени – это Стрелы и добыча дерева, из которого они строились. В Линдозере они подняли нужные бревна из болота, но в Светлолесье зимой все это взять было просто неоткуда.
В один из дней, когда снег, мелко просеиваясь с неба, укрывал Злат пуховым одеялом, а Альдан, снова поглощенный тяжелыми думами, шел через тренировочное поле в Цитадель, его окликнул Рагдар.
– Не засиделся ли ты, наследник Мечислава? Может, преподашь урок молодым?
Альдан остановился и пристальнее всмотрелся в беловолосого червенца. Что-то было в словах Рагдара помимо насмешки. Едкая обида, которую тот пытался скрыть и которая все же просочилась в слова и в снисходительное выражение его лица.
Видимо, не по нутру ему пришлось, как быстро он переменил порядки жрецов. Альдан понимал это и с Рагдаром держал себя ровно, ведь делить им было нечего, но, видимо, все же затаил на него Рагдар обиду. После нападения на Нзир Рагдара отдалили от палат Цитадели, сослали на поле с учениками, которых, кстати, становилось все больше, ведь тех, кто приходил учиться к Альдану, посылали сюда.
Вот и сейчас дюжина крепких учеников отрабатывала здесь рубящие удары, а сейчас они замерли, во все глаза глядя на Альдана.
– Отчего бы и не преподать, – спокойно сказал Альдан, приближаясь. – Сам против меня встанешь?
Рагдар блеснул глазами:
– А то.
Ученики отошли к стенам, а противники разошлись по разные стороны поля. Альдан взял такой же, как у Рагдара, тренировочный клинок, и тот брезгливо сощурился:
– Не тот случай, чтоб Рухару доставать?
– Рухара не для потехи. – Альдан вскинул клинок.
– А ты, стало быть, зря потешиться надеешься?
Все-таки засиделся он, Альдан, в четырех стенах. Отражая нападки Рагдара, пытался разгадать манеру боя и, конечно же, цель. Неужели посрамить хотел его Рагдар при учениках?
Заныли от резкой работы руки. Пару раз Рагдар подловил его, а один так и вовсе достал ударом рукояти в грудь.
Может, просто срывается на него беловолосый червенец? Альдан решил выждать.
– Чего ты от меня бегаешь, как ясна девица, по всему полю? – крикнул Рагдар под смешки зрителей. Уж и не мало набежало их! Всем захотелось поглядеть, как наследник Мечислава сражается против червенского наставника.
Снег все падал и падал, а от их одежд пошел пар.
Можно было тешиться хоть до вечера, но дела не ждали. Поняв, что Рагдар не отступит, пока не достанет его, Альдан принял решение. Чуть замедлил бросок, чуть в сторону отвел клинок, и клинок Рагдара, прозвенев на зимнем воздухе, достиг своей цели.
Зрители ахнули. На рукаве у Альдана выступила кровь.
– Ты человек, – проговорил Рагдар, следя за дорожкой Альдановой крови, стекающей по его клинку. – Лишь молва делает тебя божеством.
Альдан опустил свой клинок.
– Это ты и хотел увидеть?
Рагдар дернулся, как от пощечины.
– Мой брат сгинул в твоем краю, а ведь он служил твоей семье. – Он с трудом оторвал взгляд от кровавого ручейка. – Ордак оступился в Цитадели и больше в нее не вернулся.
– Твой брат служил моему роду, но сгинул из-за собственного невежества, – тяжело дыша, сказал Альдан. – А ты свою дорогу сам выбирай.
Рагдар медленно кивнул.
– Прости, княж, если обидел.
– Я живу под твоим кровом, Рагдар. Делю с тобой хлеб. Одинаковые плащи лежат у нас на плечах. Я человек, Рагдар, и делаю, что могу.
Жрец протянул ему руку, и они обменялись рукопожатиями. Альдан осмотрелся, поймал десятки смущенных взглядов. Досада волной поднялась у него в груди. Что-то бередили в нем разочарованные взгляды. Или он, травник с окраины Линдозера, уже успел привыкнуть к восхищению и обожанию?
Альдан вернул клинок, осмотрел рану – царапина, но все же придется по пути к читальне заглянуть в лечебницу.
– Тебе пригодится помощь? – сказал Рагдар, но теперь в его голосе сквозило сожаление.
– Сам справлюсь.
– Возьми с собой Мышура. – Рагдар кивнул на тщедушного паренька с серыми волосами. – В червенцы он все равно не годится, так хоть пусть тебе помогает, пока белые жрецы новый набор не объявят.
Альдан осмотрел парня. Тонкокостный, с узким бледным лицом. И правда, чего только забыл среди червенцев?