– Я знаю, что ты не умеешь заводить друзей. – Дарен усмехнулся, явно намекая на нашу первую встречу. – Поэтому и советовал тебе ходить на общие уроки, чтобы ты могла сблизиться с другими колдунами.
– Это я-то не умею заводить друзей?! – прорычала я, вновь задетая за живое.
– Лесёна. Это неважно. Важное другое: каждый, кто живет в Нзире, находится под моей защитой. Здесь никого не будут преследовать за отличия. Никого не станут травить, – в его голос пробралась холодная ярость, и я поняла, что годы, проведенные в Аскании, оставили на нем глубокий шрам.
Опальный царевич слишком хорошо представлял, что такое всеобщее презрение.
Я почувствовала, как затихает гнев и как когти снова превращаются в руки.
– Они бы отдали меня Ворону, если бы не ты, – мой голос сорвался.
– Я не допущу этого, – глухо произнес он. – Не допущу, чтобы невиновные попали к Ворону. Но ты пробудилась, Лесёна. Это главное.
Его слова проникали в мою душу и шевелили в ней что-то давно забытое. Он говорил о пробуждении, но я чувствовала, что это было что-то большее, чем просто пробуждение. Это было словно перерождение, перерождение в могущественную колдунью. И что ужаснее… я знала, что только Дарен мог мне помочь достичь этого.
Меня тревожила эта мысль, но в то же время я почувствовала себя освобожденной. Теперь я знала, что действительно продолжаю Путь. И всегда была частью сущего. И все возможно.
Дарен откуда-то знал, что я способна преодолеть испытание, и поэтому подтолкнул меня к нему, чтобы пробудить мою силу.
Я шумно выдохнула. Теперь, когда гнев и радость от обретения Дара перестали туманить разум, пишло время задуматься о Вороне и Чудовой Рати.
– Ты обещал поговорить со мной, помнишь?
– И предпочел бы делать это в одежде.
Опустив взгляд, я обнаружила, что пусть густеющий туман частично скрыл меня, он все равно оставил слишком мало места для загадок. Я продолжала смотреть, опасаясь, что он снова исчезнет.
Сам Дарен стоял, подставив спину потоку. Вода плескалась на середине его бедер, касалась обезображенной ноги, стекала с крепких плеч, с кожи, все еще почему-то медной, все еще хранящей темный, асканийский загар, с темных и светлых змеистых шрамов, обозначившихся несколькими завитками на груди, с десятка разных мелких отметин.
– Ну уж нет! – воскликнула я. – Ты снова ускользнешь от ответа. Говори так! – гася стыд яростью, воскликнула я и добавила: – Или тебе совестно смотреть на меня? Что-то раньше, проникая в мои сны, ты не смущался. Что ж теперь? Родные люди, можно сказать.
Дарен посмотрел так пристально, с нажимом на переносицу, будто хотел что-то сказать одним взглядом. Я стояла перед ним словно открытая книга, и он мог прочитать каждую мою мысль, каждое движение. И все же, словно попав в круг его чар, я не могла отвернуться, не могла остановиться, не могла сказать ему «хватит», потому что и он был мне нужен.
– Ты не можешь остановить Чудову Рать. И сейчас ты не всегда над ней властен, – сказала я и осеклась, сраженная внезапным озарением: – Поэтому ты не остановил ее от нападения на Линдозеро! Наоборот… Ты пытался ей помешать.
Дарен сжал губы, чуть выдвинув подбородок. Он не отпирался от сказанного, но и признаться в том, что я права, не стал.
– То же самое было во времена Полуночи! – воскликнула я.
Колдун медленно кивнул.
– Ворон не получил то, что хотел в прошлый раз, – произнес он с раздражением.
– Что же… он хотел?
– Пожрать наш мир. – Я вздрогнула, услышав то же, что когда-то произнес Минт. – Перекроить его под себя.
– Ты говорил, что пролитая кровь и сделки призовут в Рать еще больше дикой чуди из Нижнего мира. Значит, если состоится большая битва между чародеями и людьми, Чудова Рать увеличится, и тогда Ворон осуществит свой замысел? – спросила я с замиранием сердца, с холодным комом вместо сердца, уже заранее зная ответ.
– Буду сдерживать ее столько, сколько смогу, – говоря это, он потер запястье.
– Ты… ты ведь знаешь, что делать?
– Да.
– Расскажешь?
Он с любопытством посмотрел на меня. Туман между нами таял.
– Зачем?
– Думаешь, я буду смотреть, как наш мир погибает под поступью Чудовой Рати?
– Мы должны как можно скорее заключить перемирие со Светлолесьем, – сказал он. – Жрецы будут вынуждены сложить оружие и выпустить колдунов из темниц.
Вдруг ледяная игла пронзила позвоночник.
– Если все так, как ты говоришь… Ворон прежде всего должен убить тебя.
Он пристально посмотрел на меня. Что-то похожее на грусть заволокло его взгляд, и странная печаль углубила уголки губ.
– Потому что ты единственный, кто еще может сдержать Чудову Рать. – Я опустилась в воду, пораженная этим открытием. – Ворон не может покинуть Срединный мир. Его здесь удерживает игла – заклятье, наложенное на него царем Полуночи. Я пока не знаю, в чем суть этого заклинания. Как он смог создать нечто такое. Но если ты позволишь мне изучить книги времен Полуночи…
– Послушай, – сказал Дарен. – Признаю, что у тебя связь с городом и его прошлым, которую мне не понять. Ты нужна здесь. Я рассказал тебе главное о Чудовой Рати и жрецах, и впереди тяжелое время. И я бы отдал тебе все книги, если бы знал, кому на самом деле ты верна. Возможно, глупо это спрашивать. – Он усмехнулся, смахивая с глаз мешающие волосы. – Эсхе говорит, что я могу тебе довериться. Что должен… Но правда в том, что я не знаю, что с тобой делать. Даже сейчас.
Договорив, Дарен задержал внимание на шнуре Альдана. Я резко вдохнула душистый, травяной аромат насыщенного чарами воздуха и спросила:
– Почему же ты тогда позволил мне искать читальню Галлаи и помог обрести Дар?
Он улыбнулся, будто знал, что я спрошу.
– Я вижу, как можно помочь, и делаю это, как сделал бы для любого жителя города. Но все это мне надоело. – Дарен поднял из воды сложенную лодочкой ладонь. – Ты можешь уйти. Я не стану тебя преследовать.
Я облизала пересохшие губы.
– Это ты и хотел мне сказать?
Он смотрел на пальцы, сквозь которые сочилась вода, будто это было самое завораживающее зрелище в его жизни, от которого нельзя оторваться.
– Да. Ты свободна от меня и моих игр.
Я остолбенела от услышанного.
– Нет. Я хочу остаться и учиться у тебя, Дарен.
Он вскинул на меня взгляд. На миг я прочла в нем смешение радости и печали, а потом все исчезло, и он сказал с насмешкою:
– Стану я брать такую ученицу. Ты только что напала на меня в купальне.
– Я расстроилась!
Дарен закатил глаза.
– Если хочешь учиться, бери у Алафиры свитки. – Он кивнул на Нзир.
– Но ты помог мне обрести Дар! Ты должен быть моим учителем. Ты уже стал им!
Дарен резко встал в полный рост. Я едва успела зажмуриться.
– Не стану я тебя учить, Лесёна!
– Что мне надо сделать, чтобы ты согласился? – крикнула я в отчаянии. – И позволь мне хотя бы взглянуть на книги! Я правда могу помочь!
– Хватит!
Я не могла за ним последовать, но слышала шорох одежды, его тяжелые неравномерные шаги, раздраженное дыхание.
Дарен не уклонился от драки со мной, но сбежал от просьбы стать его ученицей? Это что-то новенькое.
Я стояла у покоев Эсхе и молотила со всей силы в ее дверь.
– Чего шумишь? – несмотря на время, Эсхе выглядела заспанной. Волосы свободно разлетелись по плечам, когда она сощурилась на меня в свете горящей лучины.
– Я хочу стать ученицей Дарена! – выпалила я. – Кстати, ты знаешь, как попасть в его покои? Лис говорил…
Глаза Эсхе расширились, а затем она схватила меня за локоть и резко втянула к себе.
– Великий Змей, что за несносная девчонка! – прошипела она. – Ты бы еще во время трапезы всем объявила!
– Ты злишься? – Я пыталась разглядеть в полумраке ее лицо.
– Даже в Городе-на-Облаках полно ненадежных ушей!
Асканийка отпустила меня и тут же куда-то делась.
– Лис сказал, что ты можешь помочь!
– Зачем тебе в покои Дарена? – С этими словами она резко зажгла масляную лампу, и я зажмурилась.
– Он забрал себе книги!
– Он Полуденный царь. Делает все, что хочет.
– Но Дарен сказал, что ты сказала ему довериться мне.
Эсхе ушла за полупрозрачную сливовую занавеску. На низком столике перед очагом лежали слойки, вяленая оленина и засахаренные ягоды. Я пропустила общую трапезу, поэтому подошла и отломила себе кусочек от макового рогалика, налила себе полный кубок неразбавленного ардэ и плюхнулась в гору цветастых подушек.
– Ты поможешь или нет? – спросила я с набитым ртом, когда Эсхе, полностью переоблаченная в один из своих легких нарядов, появилась из-за занавеси. Ее шею и волосы украшали светящиеся цветы. Должно быть, кто-то из Созидающих, желая угодить, изготовил для асканийки несколько таких вещиц.
Эсхе взамхнула рукой, и перед ней появилась чаша для омовений. В ней полоскались белые лепестки, а сама вода источала густой цветочный аромат. Я с завистью смотрела на неторопливые, грациозные движения асканийки. В ней столько женской стати, что, кажется, можно черпать. Вспомнилось, что и у моей матери когда-то была такая чаша… Я прикоснулась к жемчужной пряди, потом к оберегу, попыталась уловить свое отражение в медной чаше. Каково это, чувствовать себя роскошной? Даже в том, что Эсхе заставляла меня ждать ее ответа, тоже укрывалось какое-то таинство.
– Помоги мне, Эсхе, – сказала я тихо.
– А разве ты сама не можешь? – Эсхе подошла и налила себе то же, что и я. – Стань его ученицей. Рано или поздно он доверится тебе.
– Тогда придется ждать до скончания времен, – пробурчала я. Возможно, не так уж долго ждать, подумала я, но вслух сказала другое: – Есть ли способ побыстрее? Он меня избегает.
Эсхе вскинула на меня изумрудные глаза. В них мелькнуло странное выражение: какое-то мрачное торжество, интерес и… страх?
– Вот как. – Она задумчиво щелкнула по бокалу ногтем. – Что ж, видимо, время пришло.