– Что ты натворил, Рагдар?
– Ну, не все рождаются с благословением Единого… Скоро Алисай поставит меня на место Еранга, Альдан. Я хочу, чтобы ты поддержал меня.
– Поддержал? – прорычал Альдан. – И в чем же? Ты сговорился с Колхатом, этим чудовищем, за моей спиной! Где вы держите пленных? Где их истязаете?
– Не смотри на меня так, дурачок. Пройдет твоя сухота по колдунье. Все они… паскудницы… Не стоят того. Послушай, – Рагдар бросил кубок на пол, – ты будешь жить. Со временем станешь царем Святобории. Царь уже готов хоть сейчас тебя проводить в… покои к царевне, чтобы ты сделал кучу крепеньких… благословенных… детишек… Святобория будет твоей, и возись с ней как хочешь. – Рагдар склонил голову, продолжая нашептывать Альдану свои предложения. Вскоре его слова превратились в несвязный лепет. – Пойми, дурак, я тебе все предлагаю… Просто все…
Рагдар уснул, уронив голову на стол.
– Как ты можешь что-то предлагать, – прохрипел Альдан. – Ведь у тебя больше ничего нет.
Альдан боролся с искушением убить мерзавца. Но если он убьет червенца, его самого убьют раньше, чем он успеет исправить то, что натворил. Если Единый еще с ним, то это будет неправильным.
Нечеловеческим усилием Альдан заставил себя выйти из гридницы и отправился на кухню. Там он нашел Янию, она сидела вместе с притихшими слугами.
– Вот. – Альдан отозвал девушку в сторону и дал ей коробок с Живой. – Добавляй сыну Рагдара в питье.
– Господин, – тихо сказала Яния. – Альдан… Тут все поговаривают, что тебе недолго тут осталось…
– Оставайся тут, сколько сможешь, и пригляди за мальчиком. Это лучшее, что я могу сейчас тебе посоветовать.
– Знай, куда бы ты ни собрался, я хочу с тобой.
– Да что ты за мной все таскаешься?! – прорычал Альдан.
Яния вскинула на него глаза, два больших, соленых озера. Самое ужасное, что в них не было ни тени упрека, только покорная, телячья преданность. И это разозлило Альдана еще больше, распалило в нем едкое чувство вины.
– Хочешь вместе со мной сгинуть? – отрывисто, зло и как бы желая навлечь на себя ответный гнев, сказал он.
Но она опять смолчала. И, что хуже всего, не собиралась нападать. Жалела? Но не нужна была ему жалость!
– Хватит ходить за мной!
– Господин, позволь хоть еды тебе собрать…
Эта беззащитность, ее всецелое полагание на него, упование на его божественность, природу, принятие его со всеми бедами вкупе с нелепыми и ненужными попытками его оберегать отразились в робко распахнутых губах, в изогнутых в удивлении бровях, в едва тлеющем румянце на щеках. Она была рада даже такому вниманию! Неужели не видит она, какое он сам по сути чудовище? Что это его руки по локоть замараны кровью и что ее ненужное спасательство, участие лишь сильнее ярит раненого зверя внутри него?
– Или вознамерилась-таки измором меня взять? Но я княж, да без княжества и имею сейчас еще меньше, чем когда был травником!
Яния отвернулась, но не заплакала, а молча, понурив голову, вышла, оставив Альдана одного, целиком наедине с жалостью и омерзением к самому себе.
Альдан сам собрал еды и двинулся к своим покоям. Под дверями спал, закутавшись в грязный белый плащ, Мышур.
– Господин… – Парень вскочил, пятерней приглаживая вихры. – Наши Стрелы… Они почти готовы.
– Знаю. Ты слышал, где держат пленных колдунов?
Мышур опустил глаза.
– Говорят, их разбойники вместе с рабами держат на Луч-поясах. Что ты задумал, господин?
Альдан не ответил, но догадливый Мышур и сам все понял.
– Я тоже здесь не останусь, – решительно сказал он. – Поеду с тобой.
Ну почему они все такие упертые?
– Выходим за два часа до рассвета. – Альдан оттеснил парня в сторону и наконец вошел в покои.
Закрыл дверь, а сам сел, лихорадочно думая, что делать дальше. Даже его силам был предел, Альдан ужасно устал.
Он смотрел в черноту перед собой, перебирая все, свалившееся на него в этот день. Из всей этой бесконечной вереницы разочарования… надо бы предупредить Лесёну.
Альдан плеснул из кувшина на чистую холстину, обтер себя, затем, вынув из узелка горсть сухарей, положил ее в угол, а после, дойдя до постели, рухнул на нее без сил.
Ночью за сухарями явился гость. Пуганный, дерганный, едва мерцающий в малиновом свете Червоточины. Альдан чуял исходящие от него колкие снежинки страха.
Сусед протянул руку за угощением, а Альдан сказал:
– Сможешь доставить послание в Нзир-Налабах?
Довериться чуди, которая могла быть заодно с Дареном или даже Вороном? Но другого способа не было. Альдан передал послание, всей душою прося Единого сохранить хотя бы в этом к нему благосклонность, но, оказалось, не все так просто.
– Я уйти отсюда не могу, но могу позвать, – прохрипел сусед. – Может, явится кто оттуда.
– Зови.
– У меня мало сил…
– Зови!
– Буду звать, пока не растворюсь, – сказал сусед. – А тебе, господин, белой дороги…
И Альдан снова остался один в светлеющей горнице, слушая свое гулко колотящееся сердце.
Пора. Он собрал с собой в дорогу остатки лекарственных трав, деньги. Оставил послание Усору, чтобы тот приглядел за теми жрецами, что пришли за Альданом в Злат.
Бросил взгляд на Червоточину…
И вдруг услышал крик.
Альдан бросился вон, перепрыгнул спящего Мышура, выскочил во двор, потом туда, откуда кричали – на женскую половину.
Альдан распахнул горницу и увидел две сплетенные тени.
– Да тише ты, не рыпайся! – хрипела одна из них.
Рагдар! Он прижал к постели Янию, зажимая ей рот рукой, а вместе с тем его ладонь шарила под ее задранной сорочкой.
Альдан с ревом оторвал червенца от девушки. Яния, молча глотая слезы, отползла в угол.
И они с Рагдаром сцепились, словно волки. Голыми руками выбивая друг из друга дух. Альдан чувствовал, как под кожей загорелись мышцы. Гнев охватил его целиком, помутил разум.
– Да она сама позвала! – зашипел Рагдар. – Сама полезла!
На шум подоспел Мышур, Усор и воины Рагдара и Альдана. Убить червенца в его же доме! Все обнажили оружие, встали друг напротив друга, готовые биться насмерть.
– Поединок! – рявкнул, утирая с губы кровь, Альдан. – Прямо сейчас! Пусть Единый нас рассудит!
– Быть посему. – Рагдар сплюнул кровь и велел слуге подать его оружие.
Круг перед домом очертила небольшая толпа зрителей. Посмотреть на поединок высыпал весь дом и вся, не спавшая к тому времени, улица.
Альдан заплел волосы в тугую косу, а потом скинул кафтан, оставшись в одной рубахе.
Рагдар же разделся по пояс. На его лице, все еще хранящем следы ночного пиршества, щурились светлые глаза. Он встал напротив, любовно оглаживая рукоять своего клинка.
– Дурак ты, Альдан, честное слово, – сказал Рагдар со вздохом. – Девки-то тобой вертят как хотят…
– А ты, стало быть, своей головой живешь?
Червенец хмыкнул.
– Пойми, Альдан, один ты не выстоишь. Этот мир давно дышит иначе. Все переменилось.
– Вот пусть Единый нас и рассудит.
– Призываю Единого в видоки этого боя! – крикнул Усор.
Рагдар покачал головой, усмехаясь над Альданом, как над неразумным ребенком, которого бесполезно обучать грамоте. Выплюнул изо рта соломинку, сунул руку за пазуху и достал сверток.
– Мне следовало поблагодарить тебя. Колхат сказал, что ты в свое время провел немало времени, изучая эти камешки. Оказывается, если добавить свирюлловую пыль в металл, а после закалить особым образом, можно получить стоящие вещицы.
Там, обернутые холстиной, лежали в копоти оковы, переливающиеся радужным блеском. Свирюлл.
Рагдар швырнул оковы в руки Альдана, но едва он коснулся их, как тут же его нутро скрутило от смрада и гнили.
Его едва не вырвало.
– Вы… что это за мерзость?
– Что, понял-таки? – спросил Рагдар.
От оков несло кровью и скверной.
И это сделали жрецы.
Ведь там была кровь колдунов… и кровь Мечислава.
– Что вы наделали?! – взревел он.
– Мечислав не то чтобы рад был расставаться со своей кровью… Он сбежал, исчез! Но сейчас время такое. Миру нужны не герои, а твердые решения.
– Это ты называешь решениями?
– Ну не твои же игрушки. – Рагдар усмехнулся. – Это ты у нас любишь колдунов и игры. А я за людские простые меры.
– Мечислав такое не использовал!
– Зато Драург Алый Ворон – да.
– Ворон, – смех Альдана получился лающим. – Будто не знаешь, кем он был на самом деле!
– Его идеи пригодились и нам.
– Нет. – Альдан обвел взглядом хмурых жрецов вокруг него. – Его идеи отравили жрецов. Как когда-то колдунов! Вы стали теми, против кого боролись. И это, – он сбросил наземь оковы, – его победа и наш проигрыш.
– Ну, – Рагдар кивнул жрецу рядом с ним, и тот поднял и убрал за пазуху оковы, – если кого и стоит благодарить за них, так это тебя.
Нельзя было жалеть врагов. Альдан допустил много ошибок, но последствия тех, что он совершил из мягкотелости, теперь осознал в полной мере. Надо узнать все про Стрелы и казнить это чудовище. Нет, надо было еще раньше. Тогда…
И Дарена прикончить, когда была возможность. А может, у Альдана просто не хватило духу на это? Не хотел он об этом думать.
Но сколько крови пролилось, прежде чем создали эту мерзость?
Сколько трудных, как выразился Рагдар, решений было принято, прежде чем жрецы превратились в чудовищ?
Скверна есть не только в колдовстве, и Ворон посеял ее среди людей намного раньше. Неужели никто не понимает?
– Это скверна, – сказал он.
– А в Цитадели считают иначе.
Рагдар торжествовал.
– Что ж, – процедил Альдан, поднимая взгляд. – Убьете меня теперь?
– Я не хочу тебя убивать, – прорычал Рагдар.
Альдан взял горсть снега, растер по лицу. Значит, вот оно как все было. Они пытали Мечислава, цедили его кровь, как самая мерзкая чудь, а когда создали оковы, бросились ловить ими колдунов. Мечислав сумел освободиться и, истощенный, отправился следом за ними, чтобы остановить.