– Ксантра и Аза, стягивайте! – крикнул Лис. – А я заплету узор… Мания, держи крепче!
– Там дальше сухое дерево, – раздался крик одного из колдунов. – Нити путаются!
– Ну так разберитесь с ним!
– Не могу, на мне и так сотня нитей висит!
– Я могу помочь. – Я встала перед Лисом. – Что нужно сделать?
– Была бы ты Разрушающей, был бы толк! – Лис сбросил несколько запутавшихся нитей. – А так… что ты можешь сделать с деревом? Ну попробуй убрать ветви!
Одиноко стоящее дерево нашлось в тумане между нитями и колдунами. Я подошла к нему, невольно вспоминая царя Полуночи, и вскинула когти, чтобы отсечь ветви, в которых путались светящиеся нити…
Но вдруг взгляд мой упал на ствол. Грубые очертания коры показались мне странно знакомыми. Боги! Там было лицо.
Лицо Тормуда.
Он превратился в дерево. Как и Галлая когда-то…
И теперь ветви его древа скрипели, плача и сокрушаясь о своей судьбе.
– Лесёна, – он вдруг разлепил потрескавшиеся губы. – Убей меня.
Не в силах что-либо ответить, я застыла.
– Больше… – проскрипел Тормуд. – Я больше не могу…
– Сможет ли кто даровать ему покой? – раздался голос Ворона.
Если я сделаю это, он сможет отправиться в Нижний мир…
– Лесёна, что там? – в нетерпении закричал Лис.
Кора дерева сдвинулась и раскрылась, как огромный ларь, внутри которого висело яхонтовое, червленое сердце.
Мне вспомнилась последняя милость, дарованная Дареном Мечиславу.
Я вытащила заговор-клинок.
– Да будут к тебе боги милостивы.
На выдохе я занесла его, но в следующий миг меня за запястье схватила рука. Мелькнула потрепанная бахрома.
– Что ты творишь? – зашипел Лис. – Он приговорен царем!
Но дрожала древесная грудина, нараспашку, с вздрагивающем сердцем, с белеющими остовами ребер… Лис оттолкнул меня.
– Но если Тормуд останется в центре полотна, он может навеки стать частью защитной вязи?
– Значит, такова воля богов, – сощурился Лис, вынуждая меня отступить. – А мы должны завершить обряд.
– Я отправлю его в Нижний мир!
– Нет! Я не позволю тебе снова все испортить, – прошептал он, а потом обернулся и крикнул: – Ксантра, Аза! Сюда! Рубите ветки!
Лис подхватил полотно огромного заклятья и тем самым отрезал меня от дерева.
Девушки вынырнули из тумана, на каждой висели сплетения из сотни нитей. Аза отдувалась и еле шла, а Ксантра ругалась, не переставая. Но едва они, вытащив свои клинки, принялись ломать и сечь ветви, как Тормуд закричал.
Криком сдуло весь туман. Я увидела, как колдуны вокруг нас зажали уши. Крики, скрип ветвей, все это сводило с ума, превращаясь в зов чьих-то голосов.
Часть нитей оборвалась, повисая на Лисе, Ксантре и Азе. Колдовство становилось все более неуправляемым и в то же время все более мощным. Нити надулись, переплетаясь между собой в сияющие толстые веревки.
– Выходите из сплетения! – велел Лис.
Колдуны побросали все и бросились врассыпную.
Земля задрожала. Острые каменные шипы поднимались из земли, складываясь в огромную руническую стену. Они устремились с двух сторон к дереву, навстречу друг другу.
Прямо на нас.
– Бегите!
Лис, обратившись в лисицу, стремительно выскользнул в открывшуюся брешь.
– Ксантра! – задыхаясь, появился Урд. Бледный, дрожащий, он тянул руки к сплетению. – Я тут!
– Не мешай! – Превратив руки, я нанесла несколько ударов по сияющему кокону. Одна из нитей хлестнула меня по бедру. Ослепительная боль вспыхнула в теле. Я закричала, чувствуя, как холодеет и отнимается нижняя часть тела, но ударила когтями еще раз, и показались бледные лица девушек.
Нити опутали их и давили, заклятье, воздвигающее каменную стену с вязью, жадно пило их силы, и остановить его было невозможно. Порезы пошли по рукам и запястьям девушек…
– Иди! – Ксантра вытолкнула Азу из сплетения, и в следующий миг саму Ксантру поглотили камни. Они сомкнулись на ней, как челюсть огромного каменного аспида.
Кокон разорвался с оглушительным треском. Каменные осколки летели во все стороны, нас с Азой отбросило в сторону.
– Он обещал… – осипшим голосом протянул Урд.
Я рухнула на землю вместе с Азой, глядя на щепки – дерево с заключенным в нем Тормудом тоже схлопнулось внутри защитной вязи.
22. Мост к памяти
– Пить…
В губы ткнулась плошка, и я приникла к ней. С каждым глотком разум прояснялся. Тело горело. Казалось, пролей я каплю воды на кожу, и она превратится в пар.
– Пей медленнее, а то я только тебя зашила, – проворчал кто-то рядом. Алафира. Ну конечно.
Я приподнялась на локтях и осмотрелась.
Ночь. Лечебницу разделяли плотные завесы наподобие тех, что висят в покоях Эсхе. Терпко пахло лекарственными травами. Мне почудилось, что рядом Альдан. Но нет, это запах мази, очень похожий на Живу.
Верхней одежды не было, она, разорванная, кровавым тряпьем валялась на соседней лавке. Мой живот и бедро перетягивали чистые холстины, с одного края лежала, вытягивая боль, луковичка из светящихся камней, как раз напротив того места, куда хлестнули нити.
Откуда-то доносились всхлипывания. Плакала Аза. Я вспомнила обо всем, что произошло, и грудь сдавило.
– Ну, жива? – Алафира внимательно всмотрелась в мое лицо. – Надо же! Заживает все, как на чуди!
– А что остальные? – выдавила я.
– Выживут, – рядом с Алафирой возник Дарен. Он отстранил лекарку и, прежде чем я успела спросить у него хоть что-то, взял меня за подбородок и поднял лицо к свету.
– Что ты делаешь? – я смутилась и попыталась сбросить его руку, но Дарен только крепче обхватил меня за запястье другой.
Дарен сверкнул глазами, и вокруг нас вспыхнул купол, не пропускающий звуки.
– Ксантра погибла, – процедил он сквозь зубы. – А тебе я велел не приближаться к Третьему Кругу!
– Урд… Что с ним? – спросила я.
– Помешался. Ходит по Третьему Кругу, думая, что разговаривает с Ксантрой.
– А что с вязью?
Дарен сузил глаза.
– Завершена, но не работает.
– Почему?
– Раньше ее поддерживали сотни колдунов. Нас слишком мало, чтобы напитать ее.
В его голосе сквозила дрожь. Оно и понятно, он не смог защитить своих подданных в своем городе. Я уже довольно хорошо знала, что это уязвимое место в его собственной защите.
Мне было горько. И бок все еще болел, заживая. Я постаралась думать о деле, тем более вряд ли Дарен явился сюда справиться о моем здоровье.
Его появление означало большее. Словно в ответ на мои мысли, он извлек из груды моей одежды черную жемчужину.
К щекам прильнул жаркий румянец.
– Да! – с вызовом сказала я. – Украла! Прямо у тебя из-под носа!
Попыталась подняться, но скорчилась от боли.
– Знаешь, и не жалею!
Дарен, бледнея, все так же молча смотрел на мои попытки встать. Я вдруг вспомнила то, что произошло тогда в его покоях. Меня пронзила мысль: его злость на меня настолько сильна, что он сам ею ко мне привязан.
– Ты невыносима, – бросил он и резко шагнул в сторону, но я все-таки опередила его, сделав то, чего он явно не ожидал: ухватилась за рукав и потянула на себя. Потеряв равновесие, Дарен упал на меня сверху. Я вскрикнула от боли. На бедре проступила кровь, но я обхватила голову колдуна и притянула к себе так, что мы соприкоснулись лбами.
– Что ты де…
– Никуда ты не пойдешь! – прорычала я. – Веди меня к моему Саду Души! Или я тебя из-под земли достану!
Дарен попытался оттолкнуть меня, но я закрыла глаза и прижалась к нему, вспоминая слова Лиса про созвучие. Сейчас мы звучали одинаковым ритмом гнева, боли и страха. Я чувствовала это.
– Я не отстану!
Дарен закрыл глаза, а потом рухнул рядом, закручивая вокруг нас несколько вырванных из ткани мироздания нитей. Я почувствовала, как уплотнился воздух, когда они потянулись вслед за пальцами Дарена.
– Будь по-твоему.
Он быстро провел рукой над моим бедром. Очертив края раны, заставил мое тело поверить в то, что оно невредимо. Его заклятье затворило кровь, и боль притупилась. Оберег нагрелся.
– Мы пойдем через наше общее поле, – проговорил Дарен. – Возможно, это будет неприятно.
Наши руки переплелись. Я закрыла глаза, ощутив холод перстней и горячую, сухую ладонь.
Внутри стало и сладко, и больно, и странно. А потом…
Мы оказались среди золотых столбов, и в глаза плеснуло такой яркой синевой, что я зажмурилась. Золото заката ткало вокруг нас сияющий мост из светлых камней. Я присела и провела рукой по шероховатой поверхности – в выемках блеснуло золотой рудой.
– Как взаправду. А чего пугали-то?
Ветер хлестал отовсюду, будто мы подобрались к самому краю мира и нас вот-вот снесет куда-то, и мы ухнем в пустоту. Но та пустота была не страшная, свет и солнце лились, как в погожий день на море. Завязки на рукавах моей рубахи трепетали, сами собой сплетаясь и расплетаясь. Как будто мы переплыли Неведомое море и вот-вот заглянем с края мира куда-то в немыслимую пропасть…
– Не смотри туда, – резко сказал Дарен. – Идем.
Я качнулась на носках и, едва оторвав взгляд от синевы, спросила:
– А что там?
Дарен пожал плечами и, не оборачиваясь, ответил:
– Вечность. Бездна. Смерть. Кто знает? Мы ни там, ни здесь. Утянет куда-нибудь.
Внизу плескалось море. Его шум казался знакомым и тревожным.
– Путь Превращения создает мосты. Мы на одном из них. Твой мост оборван страхами. Вот он.
Он указал на мост, ведущий в пустоту над морем, и зашагал по другому мосту, крепкому, широкому, из золотых камней. Здесь у Дарена не было ни недуга, ни посоха, и он явно не собирался меня ждать. Я нагнала его, и, когда мы вместе оказались в самой высокой точке моста, с него открылась дорога дальше. Я непроизвольно охнула, потому что внизу стояли врата высотой в несколько мер человеческого роста, из чего-то, напоминающего камень. Но это были окаменевшие кости, тысячи и тысячи сплетенных в единое тел… Они уходили вверх, теряясь в облаках, растворяясь в столбах бело-золотистого сияния.