я околдовали!
Он сжал челюсть так, что я услышала зубной скрежет.
– Останься с Ладой.
Минт кивнул воительнице, которая тоже избегала смотреть мне в глаза. Полумрак перехода скрыл Минта, а затем и его шаги.
Меня слегка колотило, но я отказывалась верить происходящему. Как могли эти люди, разделившие со мной столько тягот, вдруг так поступить?
– Лада.
Она не смотрела на меня. Отойдя к одному из столов, принялась обтачивать края одного из своих клинков на громадной наковальне. Мне казалось, что Лада делает это намеренно громко, чтобы не слушать меня. Да. Как и Минт, она не станет отвечать на вопросы о том, что сейчас происходит. Но я должна до нее достучаться! Поговорить. Понять!
Сейчас она мой единственный ключ.
– Не знала, что ты тоже колдунья, Лада… – начала было я, но она не слушала.
В один из коротких промежутков, когда ее клинок взмыл вверх, переворачиваясь, я спросила:
– Что это за место, Лада? Кузня?
Вместо ответа она продолжила обтачивать клинок и делала это куда громче, чем в предыдущий раз.
Нужно было что-то посерьезней, чтобы отвлечь ее от этого занятия.
Все-таки не зря я столько сидела за свитками, не зря столько слушала сказания Феда и не зря на свой страх добралась до книг времен царя Полуночи.
– Это кузница Странника, – сказала я, когда звучание клинка вновь ненадолго стихло. И когда за моими словами последовала тишина, добавила: – Здесь он выковал три меча для вашего народа.
– Ты ничего не знаешь о нас! – резко бросила Лада, оборачиваясь. – Не говори так, будто понимаешь, что все это значит для нас.
– Говорят, Странник выковал три меча за вашу преданность. Это я понимаю.
Лада скривилась.
– Мы преданны только себе и своей свободе.
– Тогда зачем Странник выковал заговор-клинок? Ведь именно он связал нас с Минтом. Именно благодаря ему Минт поклялся оберегать мою жизнь, как свою собственную.
Лада бросилась вперед. Так стремительно, что я даже не успела отпрянуть. Но вот она подскочила ко мне и приставила холодную, еще поющую сталь к горлу.
– Думаешь, знаешь наши предания лучше всех? – прошептала она мне в лицо. – Странник благословил Сиирелл всегда оставаться вольным городом, потому что сам после битвы с чудовищем не смог подняться! Чудовище отравило его своим последним укусом! Только отцы-основатели, от которых идет мой род, знали, что Странник давно уже недвижим, словно горы.
Только я уже знала, что Чудищем была разгневанная богиня. Если отцы-основатели видели эту битву…
– Калинов Мост! – воскликнула я. – Так вот почему вы разыгрываете этот обычай. Он про битву между Странником и Чудищем. Но где же тогда Странник? И что стало с Чудищем?
Лада отодвинулась, огонь в ее глазах поутих. Она убрала клинок за пазуху, но разговор в старой кузнице был ей явно по душе, поскольку она произнесла насмешливо:
– Море и небеса горели, земля вздымалась и опадала, и то была битва в Жгучей Пади. Так говорят в нашей семье. Для всех – Великая Сеча. Мало было тех, кто пережил это. Но Чудище упало в море, а Странник, отравленный им, явился моим предкам последний раз, воздав им наградой этот уцелевший остров. А потом ушел навсегда, – горделиво сказала Лада. – Мы сохранили наше наследие, пронесли его и свою свободу. И дальше будет так же.
Она рассказала мне все и даже больше, и я чувствовала это, но прежде, чем возвращаться к ее словам, я должна была нанести ей решающий удар. Пусть даже словами!
– Твой род очень древний… Минту никогда не заслужить место в нем, верно?
Лада вспыхнула.
– Он для тебя пустое место, да?
– А ради кого, как ты думаешь, я согласилась терпеть тебя и все это?! Осквернять это место? Нарушать сон старой кузницы?
– Нет уж, послушай! – заорала я. – Почему бы тебе не признаться ему, Лада? Он не верит, что может стать частью Сиирелл и тем более твоего рода, а Любомудр со Старейшинами эту мысль в нем упорно поддерживают. Он считает, что никогда не будет достоин такой девушки, как ты. И не знает о твоих чувствах. И, смирившись, пытается удержать свою честь. Ты думаешь, он влюблен в меня, но это… это просто отчаяние!
– Он повсюду за тобой таскался! Он так за тебя держится!
– Потому что я единственное, что у него осталось, Лада!
Она стояла, будто пораженная громом. Ее глаза метнулись к оковам на моих руках, будто она заподозрила, что я применяю на ней какие-то чары. Я грустно шевельнула ладонями.
– Если ты не скажешь ему, как он тебе дорог, он может никогда этого не узнать… И это будет грустно, ведь Минт отправился тогда со мной геройствовать именно для того, чтобы впечатлить одну гордую воительницу из Сиирелл. Колдунью-воительницу, если уж совсем честно…
– Я же сказал не разговаривать с ней! – В кузницу вошел Любомудр. Его слегка трясло, но непонятно было, от гнева или от яда. Впрочем, Лада даже не задавалась этим вопросом, потому как, сверкнув глазами, вышла.
Мы остались одни. Светец погас, но утренний свет, пробивающийся сквозь оконца, набрал силу. Я изнывала от бездействия, но надо было терпеть. Быть может, посеянные мной слова дадут всходы.
Любомудр, все же считав все с моего тела и движений Лады, понял, что у нас был непростой разговор.
– Что ты ей сказала?
– Правду.
– Ты говоришь как твой наставник, пьяница Фед.
– Сочту за похвалу.
Он осмотрел меня с ног до головы, и мне стоило больших усилий не дрогнуть под ледяным взглядом наемного убийцы.
Вдруг Любомудр покачнулся. В слабом свете мелькнули мелкие капли пота на его лбу. Последняя милость богини… Эсхе говорила, что это истина. Тот, кто принял ее, больше не сможет солгать!
– Фед считал тебя другом, – сказала я.
– Один заказ не делает людей друзьями, – отозвался он. – Феда терпели на острове только потому, что когда-то мы вместе выкрали у жрецов заговор-клинок и вернули его на остров. Сирин-эле помнит добро…
Он употребил «Сирин-эле», явно намекая на связь острова со Странником и особенное положение острова.
– Колхат-жрец вернул нам один из трех клинков.
– О чем ты?
– Рухара-Обличитель был выкован Единым-Странником для наших предков. Именно здесь когда-то Мечислав обрел его…
Любомудр говорил все медленнее, словно засыпал.
– Наша святыня вернулась домой…
Вдруг дверь с грохотом раскрылась. В кузницу влетел Минт. А следом за ним… Альдан.
Минт в три прыжка подскочил к Любомудру и нанес ему стремительный удар в челюсть. Альдан подбежал ко мне и ключом отомкнул оковы, а потом с омерзением отбросил их прочь. На нем не было червенского плаща и меча, и он был бледен, а в волосах стало больше серебристо-серых прядей.
– Что за чудово колдунство! – воскликнул Минт, отступая от Любомудра.
Тот покачнулся, схватился за ножны, но его движения стали так медлительны. Он захрипел, а в следующий миг посерел и застыл. Его широко раскрытые глаза уставились в стену. Он не мог пошевелиться, обращаясь в камень. Он словно стал похож на один из идолов Странника.
Последняя милость богини! Кузница… Лада сказала, что его сковал яд чудовища, разгневанной богини. Я вспомнила книги царя Полуночи и все, что рассказали мне Эсхе и Лада.
– Яд превратил его в камень, – тихо сказала я.
Что, если яд богини-змеицы сотворил такое и со Странником? Что, если он так же превратился в камень? Но не погиб, как смертный человек, а замер, недвижимый и вечный? Обреченный говорить только правду и… спящий? И оттого приходящий во снах?
Безумная мысль! Безумная… Но что, если предания не лгут? И все еще где-то там, в горах, спит бог, способный наделить колдунов и героев силой, чтобы противостоять разрушениям.
Тем временем Альдан растер мои запястья, быстро оглядел меня и обменялся многозначительным взглядом с Минтом.
– Надо уходить. Скоро Мечевластитель придет сюда, – бросил Минт. – Он собирается лично отвести тебя к Колхату. Я видел, что Нзир уже почти над островом.
– Что все это значит? – воскликнула я. – Как вы тут оказались?
– Мы с Альданом думали, как помочь тебе сбежать из Нзира. Я не знал, что наставник готовил заговор, – сказал он горько. – Я проговорился Ладе, что встречаюсь с тобой утром у идола Крылатой, а она… Не знаю, зачем она это сделала. Но она ни при чем!
Я мрачно кивнула и перевела взгляд на Альдана.
– Вы хотели увести меня силой?
– Нет, – ответил за него Минт. – Я собирался все тебе рассказать, но кто ж знал…
– Ты не хочешь уходить? – спросил Альдан. Его светлые глаза изучали меня с надеждой и тихой тоской.
Я подошла к нему. Минт сразу отошел к каменному изваянию Любомудра, и мы с Альданом остались одни среди пыльного закутка кузницы.
– Я сказал тебе не возвращаться, – тихо произнес он. – И вернулся за тобой. Мне нечего предложить тебе, кроме выбора. Мы можем попытаться начать новую жизнь вдали от Светлолесья. Минт рассказал, что здесь неподалеку есть купцы, которые собираются в Асканию.
– Альдан, – ответила я ему, – мы не можем убежать от того, кто мы есть. И никогда не могли. – Я взяла его руку в свою. – Ты знаешь, что я отправилась в Нзир на поиски правды о Вороне. И ты точно захочешь узнать, что я нашла, ведь это касается тебя и самого Мечислава.
Недоверие в глазах Альдана было столь острым, что о него можно было порезаться.
– Мечислав рассказывал тебе, откуда взялась его сила?
– Да. От Единого.
– Мечислав явился из Мглистого леса, но силу свою получил в Северных горах. В Северных Горах есть тот, кто подтвердит мои слова. Есть тот, кто помнит, как все начиналось.
– Он бы мне сказал.
– Да? Тогда откуда взялся твой Обличитель, твой невероятный меч Рухара? Его выковал тот же, кто выковал и заговор-клинок. Тот, чья кузница дремлет под священной рощей в Сиирелл. Знаешь, кем был Мечислав до того, как стал первым жрецом? Возможно, ты слышал сказание об Арзу…
Вдруг каменные стены задрожали. Минт приложил ухо к стене.
– Червенцы палят по городу. – Он вытащил клинок. – Мечевластитель скоро будет здесь.