Дверь без гвоздей, осколки зеркала для покрышек не страшны, Олег Валерьевич выходить не стал, переехал через препятствие, остановил машину возле первого подъезда того же дома, во дворе которого находилась мусорка. Дом старый, камеры под козырьком подъезда нет, но в дверь так просто не зайти. Холмский знал номер квартиры, набрал его на панели домофона, нажал на вызов. Спрашивать на том конце провода не стали, сразу открыли дверь. Скорая помощь гость серьезный и воспитанный, без приглашения не является.
На восьмой этаж поднялись на лифте, дверь в квартиру Образцовых открыла молодая женщина с красными от слез глазами.
– Доктор, кажется, все! – выдохнула она.
– Ну, это мы еще посмотрим!
Холмский ускорил движение, вдруг еще не поздно и новопреставленного можно оживить. Фельдшер несла реанимационную укладку, и у него руки заняты.
В прихожей Холмский обратил внимание на шкаф-купе без двери, вспомнил недавнее происшествие, но шаг не замедлил. Прошел в гостиную, а там в кресле полный, средних лет мужчина с бледным лицом сидит, смотрит на него, шелохнуться боится. Как будто сердце остановится, если он хотя бы моргнет. Дыхание тяжелое, но глаза осмысленные. Насколько могут быть осмысленными глаза вдруг воскресшего человека. Рубаха расстегнута до пупа, на журнальном столике упаковка нитроглицерина, стакан воды.
– Отпустило?
Холмский перевел дух. Потребность в дефибрилляторе отпала, но кардиограмму сделать надо, там уже видно будет, в поликлинику больного отправлять или госпитализировать. Инфаркт – вещь коварная.
– Да у меня иногда бывает… Сегодня сильно прихватило… – Образцов бросил взгляд на верхнюю полку шкафа.
Картины там старинные одна к одной, бронзовые канделябры без свечей. В этом нагромождении бросалось в глаза пустое место между фарфоровой вазой и медной чашей. Мебель в квартире современная, отделка в евростиле, подвесные потолки, и только верхняя полка гарнитурного шкафа – уголок антиквара.
– Что-то пропало? – спросил Холмский, расчехляя электрокардиограф.
– Да не пропало! – мотнула головой женщина. – Просто переставили, сейчас найдем.
Она взглядом призывала Холмского безоговорочно верить ей или хотя бы делать вид, что верит. Ее мужу нельзя волноваться, и она правильно это понимала.
– Когда мы переставляли? – запротестовал Образцов. – Ничего мы не переставляли!.. В полицию нужно звонить!
– Обязательно, – кивнул Холмский. – Но давайте сначала успокоимся!
– Я вызову, – тихо сказала женщина.
Больного уложили на диван, открыли грудь, облепили присосками. Попутно Холмский провел опрос. Образцов испытывал легкое онемение, у него мерзли руки, но не было за грудиной острой сжимающей боли, приступов удушья и потемнения в глазах.
Пока снимали кардиограмму, хозяйка квартиры действительно позвонила в полицию, сказала, что пропала какая-то кикландская статуэтка.
Кардиограмма показывала проблемы с сердечной мышцей, но со своей функцией она в общем-то справлялась, изменения некритические. Больной пережил паническую атаку, но инфаркт уже рядом и случиться мог прямо сейчас. Поэтому Холмский не спешил уезжать. Успокоил Образцова, вколол на всякий случай «Метопролол». И, конечно же, предложил госпитализацию.
– А как же статуэтка? – мотнул головой мужчина.
– Думаете, без вас не найдут?
– Ну, если не заинтересовать… – Образцов потер собранными в щепотку пальцами. И тяжко вздохнул. – В полиции тоже есть хотят!
– А овчинка стоит выделки?
– Спрашиваете? Бесполая фигурка, ранний период кикландской культуры, три тысячи лет до нашей эры. Кикландский мрамор в эпоху бронзового века!.. Не так давно одна такая фигурка была продана… Вы не поверите, за сколько!
– За сколько?
– Вы хотите, чтобы со мной случился инфаркт?
– Тогда молчите.
– За шестнадцать миллионов долларов!
– Спокойно!..
– Моя фигурка стоит поменьше… Или не моя?
– Спокойно! Найдем мы вашу фигурку… Сколько она весит?
– Семь… Почти восемь килограммов.
– Тяжелая.
– Относительно не очень… Но в общем, да.
– Я видел, у вас сигнализация.
– Не включали, на пару часов вышли погулять. В торговый центр ходили… Вот и нужны мне эти туфли! В старых еще можно ходить и ходить!
Холмский еще раз окинул взглядом квартиру. Ремонт хороший, но делали его лет двадцать назад, мебель дорогая, но также давно не обновлялась. Хозяин квартиры одет неважно, сорочка не новая, брюки в хорошем состоянии, но не первой молодости. Зато на руке настоящий «Патек Филип» за тридцать тысяч долларов.
Обратил Холмский внимание и на жену Образцова, поло и джинсы на ней брендовые, но это не новая одежда. И сумка «Луи Виттон» из старых, так сказать, коллекций. На руке часики «Брегет», страшно дорогие. Сережки и перстень от Тиффани. В общем, семейка не бедная, но деньги здесь тратились неохотно и в основном на вещи, которые можно было выгодно продать. Жадноват господин Образцов, а жена у него молодая, интересная, ей красиво жить хочется. Может, и подговорила кого-то. Только вот дружок очень уж трусливым оказался.
– Не волнуйтесь, вам сейчас нельзя волноваться. Найдется ваша фигурка, найдется…
– Этот ублюдок еще и дверь вырвал!
– Вы имеете в виду вора?
– Ну а кого… Вот скажите, зачем ему дверь от шкафа?
– А вытаскивается дверь легко?
– Ну, она уже сломана была… Вытащить нетрудно. Но зачем? Кому нужна дверь без шкафа?
Холмский вышел в прихожую, глянул на пульт сигнализации. Мигают лампочки, сигнализируя об исправности датчиков на движение. Пол кафельный, у двери свежая выбоина и мелкая, едва заметная мраморная крошка, точнее, пыль. Уж не статуэтку ли воришка обронил?
– Вы что-то хотели? – спросила Образцова.
Она старательно играла трагическую роль, показывая, как сильно переживает за мужа. Но губы подкрасить не забыла.
– Да вот думаю, как преступник сигнализацию отключил.
– Так выключена была сигнализация, мы всего на пару часов уходили.
– Уходили на пару часов или вас не было пару часов?
– А что, есть разница?
– Да нет в общем-то, – качнул головой Холмский.
– Вы же скорая помощь? – Образцова ощетинилась, почуяв исходящую от него угрозу.
– И должен заниматься своими делами. Все правильно, тем более что дел у меня много. Но ваш муж должен какое-то время находиться под наблюдением. Раз уж он отказался от госпитализации. Может, вы его уговорите?
– Я попробую! – закивала женщина.
– А где у вас хранятся запасные ключи от квартиры?
– Запасные ключи? Зачем вам? – снова занервничала Образцова.
– А если преступник похитил их? – улыбнулся Холмский.
– Зачем ему запасные ключи? – Женщина глянула на него как на идиота.
– А зачем ему дверь от шкафа?
– Ну-у…
– Где у вас хранятся запасные ключи? Пойдем глянем. Вам самой будет спокойно.
– Ну, хорошо…
Образцова прошла в спальню, открыла створку шкафа, достала шкатулку без крышки.
А в шкатулке ключи от квартиры, машины, брелоки, даже старый кнопочный телефон с треснувшим стеклом.
– А где крышка?
– На другой полке почему-то…
– Пол у вас паркетный. Глянцевый, – заметил Холмский.
– И что? – не понимала Образцова.
– Нам нужно серьезно поговорить. О госпитализации, – закрывая за собой дверь, громко сказал Холмский.
Больной под присмотром Лии, она не позволит ему подняться. И вмешаться в разговор. Хотя все возможно.
– Может, мне о госпитализации нужно поговорить? С мужем.
– Вы полицию вызвали?
– Вызвала! – уверенно, хотя и с неохотой сказала женщина.
– Это правильно. Это частично снимает с вас подозрения.
– Частично? Снимает? Что вы такое говорите?
– Смотрите, что у нас получается. Преступник знал, когда вас не будет дома, – тихо проговорил Холмский. – Знал, что сигнализация отключена. Он располагал запасными экземплярами ключей от квартиры. Дубликаты делать небезопасно, даже если заказ делает хозяйка квартиры. Сделаешь дубликат, а он в самый ответственный момент подведет, не откроет дверь. Поэтому преступник взял оригинал. Но с условием вернуть его на место…
– Как он мог взять оригинал? – От волнения у Образцовой повело голос.
– Я видел вашу дверь. Она стоит на мусорке. Мусор совсем недавно вывезли, а дверь еще стоит. Почему? Потому что ее вынесли совсем недавно. Из вашей квартиры. Но это не суть. Суть в том, что преступник неопытный, он никогда прежде не грабил квартиры. Он открыл дверь родным ключом, ему не пришлось снимать квартиру с сигнализации, но ему все равно стало страшно. Дико страшно. Знаете, зачем он снял дверь? А чтобы его никто не видел, когда он будет спускаться по лестнице. Или в лифте. Закрыл дверью лицо, и никто ничего не увидит. Логично?
– Логично. Но я все равно вас не понимаю.
– Преступнику стало страшно, он запаниковал. У него затряслись руки, когда он укладывал статуэтку, думаю, в рюкзак. Статуэтка упала на пол, надеюсь, она не разбилась…
– Упала на пол? – побелела Образцова.
– Там на полу мраморная крошка… Фигурка мраморная?
– М-мраморная.
– И тяжелая. А у преступника тряслись руки… Но фигурку-то он мог поднять в перчатках. Статуэтка большая, ухватиться легко. С ключами дело другое.
Холмский смотрел на электронный ключ-таблетку, который лежал под телевизором. Солнце светило так, что на полу видна была пыль и борозды по ней, проложенные пальцами.
– Что с ключами?
– Ларчик с ключами преступник достал, а удержать не смог. Ларчик упал, ключи просыпались, преступник еще больше запаниковал. Ключи нужно собрать, ларчик вернуть на место, иначе непременно возникнет вопрос, а откуда преступник знал, где вы храните ключи!.. Статуэтку можно было поднять в перчатках, а с ключами дело другое, ключи в перчатках не поднимешь. Преступник снял перчатки, а пол у вас паркетный, поверхность глянцевая. Поверьте, криминалист легко снимет отпечатки пальцев. А следствие проверит всех ваших знакомых… Кстати, а откуда преступник знал, где находятся ключи?