Представила, что Руслан увидит эти полупрозрачные треугольники на мне, как прожжет желанием, накроет ладонями… И все. Дыхание сбилось. Соски затвердели. Низ живота свело судорогой.
Собрав волю в кулак, резко отложила комплект. Прошла дальше. Свернула в ряд, где висели милые бежевые комплекты с трусиками-слипами и мягкими лифчиками без косточек.
«Что это вообще было?» – отчитывала себя мысленно.
Я же взрослая женщина. Жена офицера. Да я сама почти офицер. Мать. Я же роды прошла! А за кружево схватилась, и поплыли мозги. Фу. Позор.
Но…
Все остальное уже не цепляло. Тянуло назад. Сначала только посмотрела. Раз, второй… И я быстро зашагала обратно. Сорвала розовый комплект с крючка. Следом схватила точно такой же черный. Красное кружево брала, уже будучи в каком-то трансе.
Полыхая смущением, рванула в примерочную.
Поразительно… Мне все подошло.
В зеркало смотрела рывками. Не узнавала свое тело… Сгорая от стыда, отворачивалась. Сама себя стеснялась!
Господи, а как же я перед Черновым в таком покажусь?!
Понятия не имела, где силы брать. Но факт оставался фактом: очень хотелось.
Посмотрела на цены и немного офонарела.
«Они свихнулись? Трусы могут столько стоить?»
Деньги, которые мне давал на бытовые расходы Руслан, тратить не стала. Взяла из личных сбережений. За год накопилось неплохо – курсантская стипендия шла стабильно, а после рождения Севы начали капать и декретные, иногда, как я ни сопротивлялась, что-то подкидывала мама. Чернов обеспечивал полностью, так что почти все откладывала.
Черт…
Вспомнив про маму, решила: кружево ей показывать не стану. Эта мысль подхлестнула к новым действиям. Выбрала еще два более сдержанных комплекта белья.
Общая сумма прозвучала оглушительно.
«Ужас! Пять комплектов белья, а заплатила, как за новый холодильник!» – сокрушалась, пока расплачивалась.
Впрочем, в пылу предвкушения довольно быстро забыла о тратах. Мама по телефону заверила, что с Севушкой полный порядок, поэтому домой не стала спешить. На фоне приподнятого настроения заглянула в еще один, более бюджетный магазин – купила симпатичные джинсы и чудную кофточку, которая оставляла голым живот. Представляя себя в этой одежде на семейной прогулке, и улыбалась, и до самых ушей краснела.
Чуть позже забежала в детский отдел – выбрала для Севы классный костюмчик, пару тонких штанишек и набор смешных погремушек. Уже примерно понимала, как отреагируют на забавных зверушек оба моих Чернова, и, качая головой, улыбалась еще шире.
На радостях, робея от своих собственных мыслей, зашла в магазин мужской одежды. У Руслана все было, но мне вдруг захотелось приобрести что-то от себя. Девушка, с которой мы часто встречались в парке, как-то рассказывала, что почти все покупает мужу сама. Мне сначала показалось это странным. А сейчас подумала, что это не только проявлением заботы является, но и свидетельствует о каком-то особом доверии. Покрутившись у вешалок, прощупала все ткани на качество. На стиль футболок внимание, конечно, тоже обратила. Взяла, как Русик любит, без надписей и без рисунков. Самый строгий крой. Цвет выбрала темно-синий, потому что в голове засело, как хорошо ему было в том спортивном костюме на втором курсе…
Мощный, сотрясший воздух хлопок все мои мысли выжег.
Казалось, что содрогнулось все здание, но ощутимее всего завибрировал пол. Я уронила два пакета, однако наклоняться за ними не стала. Интуитивно схватилась ладонями за стойку. Уши сдавило, как при резком перепаде давления. Встретившись с перепуганными глазами кассира, я на автомате зажала рукой нос.
– Что это? – крикнули из зала.
Страшно было не только этой девушке. Страшно было всем. Обострившееся чувство тревоги ползало по коже жутчайшим ознобом.
Со вторым взрывом качнуло так близко, что в ближайших магазинах посыпались стекла.
– Теракт! – сорвалось вместе с третьим залпом.
И вся находящаяся в отделе толпа, как по команде, подхватывая детей и покупки, с визгами сорвалась с места.
Я машинально рванула, чтобы остановить.
– Стойте! Не ломитесь все вместе! В таких ситуациях важно сохранять спокойствие, иначе мы просто задавим друг друга! – прокричала командным голосом. – Кто-нибудь слышит меня?!
Никто не слышал.
Я кричала и кричала, но вырвавшаяся из магазина человеческая масса с боем вливалась в тот оголтелый поток паники, который уже валил по коридору до них.
Господи… Спаси и сохрани всех…
В тот момент никто из нас еще не знал, что все входы и выходы заблокированы, а часть здания и вовсе разрушена.
Глава 40. Мама, у меня сердце не бьется
Несколько людей упало, и началось именно то, чего я боялась… Толпа пошла по ним. Я не могла стоять и спокойно смотреть на это. Бросилась вперед. Подбежав к месту завала, действовала, как учили. Жестко вклинилась в ошалевший поток. Резкостью движений и несколькими ударами сыграла на устрашение.
Люди шарахнулись и тормознули. Это тот же инстинкт самосохранения. Пока их мозги выбирали, что опаснее, я должна была дожимать.
– Назад! – рявкнула не своим голосом. Грозным. Приказным. На волне мимолетной вспышки яростного негодования чувствовала себя такой сильной, какой ни разу не ощущала в форме и с оружием. Указывая направление, не теряла эту уверенность ни на секунду. Нельзя было. – Я сказала: всем назад!
И толпа, хвала Богу, качнулась.
Расслаиваясь и смешиваясь в новом порядке, обезумевшие от паники люди ушли в сторону, дав нам с подбежавшим охранником оттащить затоптанных.
Только мы оказались у стены и начали осматривать пострадавших, как со стороны входных дверей, куда и стремился весь народ, раздались выстрелы.
«АК», – машинально определила по звукам.
Зачем мне это? Еще не понимала.
– Стреляют!
– Убили!
– Назад, назад…
Поток, который еще пару секунд назад рвался наружу, с криками летел в обратную сторону. Большинство уже без пакетов. Некоторые в крови.
Я сжалась и напряглась, прикрывая собой девочку-подростка с рассеченным лбом. Она дрожала, всхлипывала и в отчаянии хваталась за мой пиджак. Скользнув ладонью по окровавленным волосам малышки, по-матерински привлекла ее к груди.
– Все будет хорошо. Я не брошу тебя, – пообещала тихо.
А потом аккуратно, будто просто глажу, провела рукой по затылку и шее девчушки. Прощупывала на наличие вмятин и отеков, и радовалась, что ничего из этого не обнаруживалось. Реагируя на мои прикосновения, малышка вздрагивала, но не кричала. Это тоже было хорошим знаком – боль терпимая. По первой оценке: вероятность серьезных, угрожающих жизни травм сводилась к нулю.
– Как тебя зовут? – спросила ее, чтобы проверить ясность сознания.
Попутно оценивала глаза: зрачки одинакового размера, реагируют.
– Лера…
– Валерия, – улыбнулась я. – Красивое имя.
– В честь дедушки… Он… Он сойдет с ума… – расплакавшись, затрясла губами.
Я машинально притянула девочку ближе.
А сама… Подумала о своих.
Сева… Руслан…
И внутри сработала задвижка. Щелкнув, она выпустила так много боли, что внутри меня стало горячо.
Что с ними будет, если я не вернусь?
Я не могла… Не могла принять, что не увижу сына, никогда не обниму. Что без меня он скажет первое слово, сделает первые шаги, пойдет в школу, будет учиться справляться с трудностями.
Господи… Нет, пожалуйста! Нет!
Грудная клетка задрожала. Образовавшийся внутри ком пошел вверх, подталкивая к горлу крик. Но я его проглотила. Сжала плечи девочки чуть крепче. Заставила себя собраться и просто продолжать делать то, что могу.
Отстранилась от Леры. Посмотрела на охранника и вторую спасенную девочку. Та, естественно, тоже выглядела испуганной, но, по крайней мере, не имела внешних травм.
– Все хорошо? Не тошнит? Голова не кружится?
– Нет.
– Как зовут? – спросила, повторяя ряд манипуляций, которые проводила с Лерой.
– Ира.
– Отлично, Ира. Вы обе умницы, слышите? – говорила я, быстро проходясь по критическим точкам в теле второй девочки. – Вы знаете, что такое мобилизация внутреннего резерва?
– Конечно, – без заминки отозвалась Лера. – Это совокупность мероприятий, направленных на приведение военного запаса в боевую готовность.
Я на секунду оцепенела.
– Офицерских кровей? – спросила на выдохе.
– Да, – тут же выдала девочка.
– Кто у тебя? Отец?
– Отец и дед.
– Ясно. Теперь послушай внимательно: никому об этом не говори, пока мы отсюда не выйдем. Никому. Даже если спросят напрямую, нельзя себя выдавать. Ты меня поняла? – на этом вопросе серьезно усилила нажим. – Это ради твоей безопасности.
– Да… Хорошо… Я поняла…
– А насчет мобилизации… – вздохнула. – Ты все верно сказала. Но конкретно сейчас я имела в виду человеческий организм. В нем тоже есть резервы. Мы должны активировать все, чтобы быть сильными и ни в коем случае не паниковать. Вы же справитесь, правда? Боль, страх и слезы – иногда все это приходится глушить. До лучших времен. Уже можете встать? Нам нужно найти укрытие и обработать рану Леры.
Едва я это сказала, раздалась новая автоматная очередь.
– Не успеем… – выдохнула почти беззвучно. С лестницы, вниз в толпу, двигался один из боевиков. И смотрел он прямо на нас. – Не вздумайте бежать. Прижмитесь к стене и замрите, – выдала девочкам как приказ.
Крики, гул, топот… Люди бежали и бежали.
А точнее – их сгоняли. С разных направлений. Со всех уровней.
Это плохо. Но не так плохо, как если бы стреляли забавы ради на поражение.
Шансы оставались.
– Внутрь! По точкам! Живо! – закричал террорист, поднимая вверх ствол.
И поток, ведомый его соучастниками, начал вваливаться в магазины. Беспорядочно. Пачками.
– Организованно, блядь! Не создавать толкучку! – орал еще один боевик.
Пока продолжалась суета, я могла сидеть у стены. Сидеть и считывать: внешность, возраст, психологическое состояние, наличие оружия.