Тело так разболелось, что к вечеру пришлось прилечь.
Уснуть не могла, как ни старалась.
Лежала и строила планы, от которых швыряло то в стыд, то в ужас, то в жар волнения.
Сердце билось почти панически, но я приняла решение, что должна сделать «это» для мужа.
Только как?
Мысли скакали, как перед экзаменом. Необходимы были детали, инструкция… Но где ж все это откопать? В библиотеке такое точно не предложат.
И ни у кого ведь не спросишь.
Разве что у самого Руса.
Глава 52. Фотография девять на двенадцать…
Качая коляску, то и дело поглядывала в начало аллеи.
«Где эту Маринину носит?» – возмущалась мысленно.
В связи с последними переживаниями довела себя до настолько взведенного состояния, что даже терпение начинало сдавать.
Когда Тоська, наконец, появилась, я тяжело вздохнула и, замерев, будто на паузу встала. Копила силы до новых ресурсозатратных событий.
Что меня поразило в подруге?
Она зыркала по сторонам, словно опасающаяся слежки преступница. Невозможно объяснить, но все ее движения выдавали напряжение. А темные солнцезащитные очки добавляли образу кричащую скрытность.
Господи…
Будто она несла информацию, за которую могут убить.
Естественно, я тоже занервничала. Раскраснелась вся, вспотела. А за мной и застывшая рядом Тоська.
Еще раз метнув взглядом по периметру, она нырнула рукой в висящую на плече сумку, что-то там отыскала, стиснула, но доставать не стала.
– Давай… Куда тебе?.. – выдала рвано.
Я выдернула из багажника коляски авоську, распахнула ее и, вытаращив глаза, проследила за тем, как Маринина перекидывает из своей сумки в мою нечто пестрое и свернутое в трубочку… Похожее на журнал.
Дальше снова я.
Действовала так, словно подруга подсадила мне змею. Захлопнула торбу и спешно, с некоторой долей паники, плотно ее скрутила. Тяжело сглотнула и сунула в багажник.
Наверное, как-то так люди во времена застоя покупали с рук импортные товары.
Но мы-то с Марининой ничего запрещенного не делали!
Вроде да… А мозг убедить в дозволенности происходящего не получалось.
– Что ты притащила? – выпалила я приглушенным до шепота голосом.
– Что нашла, то и притащила!
– Это не похоже на томик с учениями Фрейда!
– Да на кой тебе этот Фрейд?! Он тебя к цели год вести будет! И не факт, что доведет! А в этом журнальчике все наглядно! В картинках!
Ругались, не повышая голоса, но с эмоциями.
– Меня народное творчество не интересует! Я хотела по науке, шальная твоя башка!
– Это у тебя она шальная! – вскипела Маринина. – Где, прости Господи, половые акты, а где наука?! И вообще, ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы нарыть этот журнал?!
– Через что? – насторожилась я.
– Через контакт с сомнительным – возможно, даже криминальным – элементом! Человеком, не обремененным ни моралью, ни принципами! А если чувак, не дай Боже, вздумает меня шантажировать? Или просто возьмет и выдаст? Ты не подумала?! А мне кранты придут! Социально! А может, и профессионально!
– Ой… – пискнула я. И для разрядки напряжения не совсем удачно пошутила: – Вот я тебя крестить ребенка теперь не возьму.
У Марининой глаза на лоб полезли.
– Чего-о-о?
– Да я прикалываюсь! Сама боюсь, а ты еще накручиваешь… – выдохнула. И тут же зачастила: – Тоська, спасибо тебе огромное! Правда. Я очень ценю. Но… Надеюсь, ты не сказала, что это для меня? – скомкала самовольно повышающийся голос до параноидального скрежета. – Умоляю, скажи, что не сказала! Я же совсем спать не смогу!
– Да не сказала я! – раздраженно отмахнулась Тоська. – Знаю тебя. До могилы себя изведешь.
– Спасибо, – поблагодарила горячо.
Схватив ее за руки, даже расцеловала.
«Мамины гены, что ли, проявляются?..» – поймала себя на мысли.
Ой, да какая разница! Сейчас не до этого!
– Пожалуйста, – буркнула Тоська. – Сделала все, что могла, – выдав это, развела руками. – Изучай, облизывай фруктовый лед, надевай те трусы, в которых в церковь нельзя… И в общем, радуй себя и муженька.
– Зачем «лед»? Это ты любительница, а я его, знаешь же, не очень.
– Ой, Чернова… – растянула многозначительно.
– А-а-а, – доперла. – Так ты поэтому… – анализируя информацию, прищурилась. – А я и не подумала бы… Фаллическая форма же… Хм…
– Что «поэтому»?! Совсем дурная, что ли?! Мне зачем? У меня и мужика-то нет!
– Ну мало ли…
– Я тебе сейчас дам «мало ли»! – проверещала, замахиваясь.
Ладонь зависла, а потом упала мне на руку. Сжала ее, отмечая, что холодная, как у меня. А Тоська в ответ стиснула. Переглянулись и засмеялись. Смущенно, но искренне. И, что самое главное, легко.
– Значит, ты так и не решилась с Черновым поговорить? – спросила Маринина, когда мы уже гуляли по парку.
Вспомнив все свои неловкие попытки, я снова вспыхнула.
– Чтобы поговорить, нужно понять, как этот процесс называть… – прошелестела тихо. – Я имею в виду прилично. Не похабно. И не глупо. Мне не хватает словарного запаса. Вот у Фрейда, я уверена, подчерпнула бы идеи…
– Да с чего ты взяла, что он про минеты писал? – просипела Тося, сотрясая воздух не только словами, но и руками.
Я чуть под землю не провалилась.
– Тихо ты! – шикнула на подругу.
Сжав ручку коляски, задыхаясь от стыда, оглянулась.
– Извини, – протянула Маринина, краснея следом за мной. – Мне кажется, я бы тоже не смогла.
– Ты-то? – толкаю недоверчиво.
– А что тебя так удивляет? – фыркнула. – У меня теперь получается опыта меньше, чем у тебя, Библиотека! Задурила мне голову со своей учебой, я ничего за пять лет и не видела! Повезло же жить в одной комнате с будущим генералом!
– Это я задурила, Мышь? Чего ж ты не наверстывала, когда последний год без моего «дурного влияния» жила? – парировала ей в тон.
– А все уже! Характер, мировоззрение и образ жизни сформированы! Мышка любит вкусно поесть и сладко поспать. А для успешной реализации второго нужны чистая совесть, безупречная репутация и выполненные в полной мере обязательства. Ой, насчет обязательств… Идем, помогу тебе с коляской. И буду бежать. Мне же еще с этим криминальным элементом встретиться надо! Пообещала ему за твой журнал отдать свою невинность.
– Что-о-о? – вытянула и аж поперхнулась.
– Да шучу я! Согласилась только на ужин. Первое свидание у человека… – размышляя о своей судьбе, театрально закатила глаза. – А танцевать придется под «Бутырку»!
– Он что, прям бандит? – ужаснулась я. – Давай с Русом поговорю…
– Да шучу я! Шучу! – снова отмахнулась Тоська, заливаясь хохотом. – Не боюсь я его. Еще чего. Пф-ф.
– Ну, ты звони, если что… – прошептала я чуть позже, когда прощались уже.
– Договорились.
К счастью, поздно вечером Маринина отписалась, что благополучно вернулась со своего сомнительного свидания.
Тоська:
Жива. Недефлорирована. Дома.
Я дала себе еще сутки. Целые сутки на то, чтобы собраться с духом.
Портал в ад открылся в обед следующего дня.
Уложив Севу, устроилась на балконе, вытащила из авоськи намученную Тоськой срамоту…
И пропала.
Пение птиц, шум транспорта, крики гуляющей на площадке детворы – все звуки одномоментно исчезли. Я забыла, кто я, где нахожусь и чем вообще занимаюсь. Под нарастающую пульсацию в ушах, подрагивая, словно в трансе, с глубоким потрясением и неудержимым интересом впилась в немецкое издание руками, глазами и умом пытливой отличницы.
Понятия не имею, о чем в этом журнальчике писалось. Все мое существо рухнуло в изображения.
«Это правда так выглядит? И это?.. О, Боже, люди так делают?.. И так?» – думала я, изучая сделанные невообразимо крупным планом до безобразия детализированные фотографии.
Кадры шокировали, пугали, смущали, лишали дыхания и… завораживали.
Я не могла оторваться.
Это реально было параллельной вселенной.
Женщины целовали, лизали, обхватывали губами, сосали, заглатывали так глубоко... Делали это в столь разных позах… А еще… С выражением сокрушительного удовольствия принимали семя на лица, грудь и прямо в рот.
«Они… прям глотают?..» – пыталась понять, лихорадочно пролистывая страницы журнала.
Лица мужчин были такими дикими. Они, как будто теряли человеческий облик, душу, разум… Казались безумными, первобытными самцами.
Отложила журнал, когда на страницах появились кадры анального проникновения. Шмякнув его себе на живот, зажмурилась, послушала гулко курсирующее по телу сердцебиение и, вскинув вверх, взялась за изучение снова.
Боже мой…
Раньше подобное не вызывало у меня ничего, кроме отвращения, но сейчас, когда в моей голове был Руслан… Страшно признаться… Меня возбуждало все…
Оторвалась от паленой похабщины, когда заплакал Сева. Сунула журнал под подушку с мыслями, что позже перепрячу надежнее, и побежала к сыну.
А потом забыла.
Нет, не увиденное. Само издание.
Картинки же, полученная через них информация, мельтешили перед глазами, словно радиационный фон. Я думала о Руслане, о близости с ним. Примеряла на нас те безумные действия. Представляла, как беру в рот, как он смотрит в этот момент, как все в совокупности ощущается… И испытывала столь сильное возбуждение, что приходилось менять белье. Не потому что стыдно было так ходить. Хотя, конечно, стыдно. Но главное, некомфортно. Настолько много было секрета. К вечеру тянуло низ живота, а мышцы между ног буквально ныли от сладкой боли.
Напряжение копилось. Углублялось. Усиливалось.
И…
Стоило мне увидеть Руслана, раскачанная страсть достигла апогея. Хорошо, что Сева спал. Я не предложила ему ужин… Какой кошмар… Потянула на балкон.
Целовались по пути как одержимые.
Я еще… как-то умудрилась стащить с него футболку…
Он тоже завелся. С пол-оборота. Чувствуя, что со мной происходит, трогал не так, как обычно. Наглее. Жестче. Шелковый халатик, который я накинула поверх очередного развратного комплекта белья, держался исключительно за счет туго затянутого пояса. А по сути то с плеч сдирался, то подлетал стараниями Чернова снизу.