– Бери купальник, поплаваем при луне, – добавила она, прежде чем повесить трубку.
Вечеринка была назначена на следующую субботу, однако гулять планировали до поздней ночи. Оставалась неделя, и вскоре Аличе уже считала часы.
Время от времени она мечтала, как позвонит тете Ирен и все ей расскажет. Комплексы по поводу фигуры, стеснявшие Аличе в подростковом возрасте, казалось, исчезли вместе с некоторой округлостью форм: ее тело словно усыхало, теряя изгибы. И только мать по-прежнему глядела неодобрительно, словно видела в растущей на глазах дочери бог знает какие недостатки.
И вот наконец знаменательный день настал. Отец Лючии подвез их на машине до ворот большой виллы, выстроенной прямо на берегу моря.
В саду яблоку было негде упасть. Кружа среди гостей, Аличе приметила высокого парня в расстегнутой на загорелой груди белой рубашке. Ослепительно красивый, он не сводил с нее пронзительных черных глаз.
– Привет! Кажется, я тебя уже где-то видел. Ты, случаем, не подруга моей кузины Джулии? – спросил он, соблазнительно улыбнувшись.
Аличе была совершенно зачарована.
Парень представился: зовут Антонио, живет в Риме, сейчас у бабушки на каникулах.
– Ты пить не хочешь? Пойдем раздобудем чего-нибудь. – И он направился к фуршетному столу.
С этой секунды эти двое стали неразлучны. Одна песня сменялась другой, они танцевали, прерываясь, только чтобы выпить. К спиртному Аличе не привыкла, но боялась, что, отказавшись, покажется грубой. Потом Антонио взял ее за руку и повел вглубь виллы, в комнату на втором этаже, где поцеловал и… То, что произошло дальше, осталось для нее лишь смутным воспоминанием.
Назавтра, проснувшись в своей постели, Аличе обнаружила, что время перевалило за полдень. Пытаясь встать, она пошатнулась: голова кружилась так, словно эйфория прошлого вечера, усиленная алкоголем, еще не выветрилась. В памяти всплыло, как во время медленного танца Антонио крепко прижал ее к себе, дав почувствовать сквозь разделявшую их тонкую ткань, сколь велико его желание, но убедила себя, что в этом нет ничего страшного. В конце концов, она ведь нашла любовь – вернее, любовь сама ее нашла. Но она ошибалась.
Аличе была уверена, что Антонио попытается с ней связаться если не завтра, то хотя бы послезавтра, но тот как сквозь землю провалился. Словно его и не было. Словно он оказался очередным плодом фантазии, разве что чуть более реальным, чем обычно.
Несколько дней спустя, измучившись молчаливым ожиданием, она вымолила у Джулии номер кузена и позвонила. Ответили с первой же попытки: милая женщина, возможно мать, пообещала позвать Антонио, но вернулась ни с чем, заставив Аличе провисеть на телефоне добрых десять минут:
– Простите, не могу его найти, должно быть, вышел…
Аличе звонила несколько недель подряд, но стоило ей спросить Антонио, как на том конце бросали трубку. Наконец женщина, поначалу казавшаяся такой милой, велела ей больше не звонить, добавив, что иначе вынуждена будет обратиться в суд. Совершенно бессмысленная угроза, но, как не уставала повторять Лючия, в подобных ситуациях настаивать бесполезно: Аличе следовало выбросить Антонио из головы. Если парень так с тобой обошелся, иметь с ним дело – себе дороже.
Кроме Лючии, никто ничего не знал. На вечеринке та с некоторой тревогой наблюдала, как Аличе, явно нетрезвая, уходит из сада в компании Антонио, потом обнаружила ее в спальне, практически в отключке, и с тех пор чувствовала себя ужасно виноватой, что не вмешалась раньше. Впрочем, всей правды не знала даже она. Лючии и в голову не могло прийти, что у ее самой близкой подруги уже десять дней задержки.
Жизнь Аличе стремительно летела под откос. И, словно этого было мало, судьба решила сыграть с ней очередную злую шутку. В воскресенье, вернувшись из церкви, Аделаида сообщила, что нашла для дочери место кассира в небольшом супермаркете всего в паре шагов от дома: определенно не работа мечты, не говоря уже о том, что Аличе едва успела сдать выпускные экзамены и надеялась ухватить хотя бы кусочек лета. Неужели нельзя как-то иначе? Она попыталась сторговаться: может, удастся найти что-нибудь получше, например в Палермо… и потом, она ведь собиралась поступать на вечерние курсы… Но мать оборвала эти излияния.
– Спорить не о чем, я уже все решила. Завтра в восемь тебя ждет Доменико, хозяин минимаркета, – заявила она непререкаемым тоном.
Разумеется, предполагалось, что, пока Аличе живет с семьей, вся зарплата будет напрямую отправляться в руки матери. После смерти Микеле доходы Аделаиды резко упали, и позволить себе содержать бездельницу-дочь она, конечно, не могла. Небольшая прибавка была бы очень кстати.
– Что кривишься? Радоваться должна! И мать поблагодарить за то, что работу тебе нашла! Теперь, когда отца твоего не стало, нам всем придется засучить рукава! И потом, знаешь, сколько народу мимо проходит, пока ты на кассе в супермаркете сидишь? Держу пари, через пару месяцев кого-нибудь захомутаешь! – ухмыльнулась мать, намекая, что считает подобный расклад чем-то сродни чуду.
– Да не хочу я замуж! И кассиршей в супермаркет не хочу! Как вообще можно найти жениха там, куда ходят только мамочки, бабушки да тетки? – И Аличе разразилась рыданиями.
Аделаида удивилась: такой реакции она не ожидала. Но откуда ей было знать о настоящей жизни Аличе, о ее сокрытом сердце, что билось и страдало втайне от всех?
– Ты что, все блажь свою забыть не можешь, актеркой стать собираешься? – издевательски прищурилась она.
К несчастью, однажды Аличе проговорилась об этом тайном желании младшему брату, а тот поспешил передать все матери, чем вызвал приступ безудержного хохота и целую лавину колкостей. С тех пор от одной мысли, что эта девчонка, такая робкая и неуверенная, намеревается стать актрисой, вся семья неизменно покатывалась со смеху.
– Эх, поймать бы того, кто это кинобесие тебе в голову вбил! Да только знаешь что? Тот, кто это сделал, просто решил над тобой посмеяться! – презрительно бросила Аделаида. Ей явно нравилось причинять дочери боль.
С трудом сдержав слезы, Аличе выскочила в сад. Ей позарез нужен был глоток свежего воздуха. Сидя на пластиковом стуле, она молча глядела на облезлый газон и остов старого отцовского скутера, много лет назад брошенный у забора. Эх, жаль, что нет сейчас рядом с ней любящего, понимающего человека, такого, каким проявила себя тетя Ирен! Вот кто точно знал бы, как ее утешить, как все исправить! С подобной матерью и жизнь была бы совершенно иной!
Много раз ей хотелось позвонить тете, спросить совета или просто услышать этот уверенный, обнадеживающий голос, да все никак не хватало духу. Однако в тот вечер Аличе решилась. Вернувшись домой, она нашла в записной книжке матери номер Ирен и позвонила.
Но услышала только длинные гудки.
III
Итак, она решилась. Правда, с Ирен поговорить не удалось, но тот же импульс, что дал ей силы справиться с робостью и, вместо того чтобы изводить себя, просто отыскать заветный номер телефона, помог Аличе представить, что сделала бы на ее месте тетя. На следующий день после работы она попросила Лючию съездить с ней на автобусе в Палермо, чтобы купить тест на беременность. О том, чтобы пойти в местную аптеку, не могло быть и речи. Слишком велик риск: о задержке в считаные минуты узнал бы весь город, включая Аделаиду.
Внимательно выслушав подругу, Лючия подкинула идею получше.
– А можешь чуть обождать? Мой брат послезавтра утром едет в Палермо, вернется вечером. Он тебе тест и купит, – предложила она, решив, что при таком положении дел пара дней для Аличе особого значения не имеет. Но, увидев, как та встревожилась, добавила: – Хотя, если хочешь, можем вообще попросить его купить тест сегодня – прямо здесь, в Полицци. Все равно с тобой моего брата никто не свяжет.
Был обеденный перерыв, и они сидели на площади, уплетая мороженое. Аличе на секунду задумалась, но решила, что будет чувствовать себя спокойнее, если Валерио купит тест в первой попавшейся аптеке в Палермо.
– И что, он в самом деле готов на это ради меня?
– Конечно! Но знаешь, скажу-ка я лучше, что это для моей новой подруги. Про тебя он даже не узнает.
А что, если она и впрямь беременна? Аличе инстинктивно ощупала живот, словно тот уже успел вздуться. Нет, разумеется, только аборт, который тоже придется делать тайно, в Палермо: другого выхода нет. Уж точно не для нее.
Рожать ребенка, становиться матерью-одиночкой она не собиралась. И еще менее была готова в очередной раз прочесть недовольство и даже презрение на лице Аделаиды, давно ожидавшей повода сбыть дочь с рук, познакомив ее с «приличной партией» – то есть с любым, кто позарится на подобное сокровище. Аличе, конечно, отличалась некоторой наивностью, но не настолько, чтобы не понимать: по мнению матери, работа на кассе в супермаркете с соответствующей зарплатой могла бы послужить ей хоть каким-то приданым. По крайней мере, за неимением лучшего.
– Эй, ты меня слышишь?
Лючия принялась расспрашивать ее о новой работе, но Аличе была так поглощена своими переживаниями, что все пропустила мимо ушей.
– Как подумаю, что проведу лучшие годы жизни, сидя на колченогой табуретке и барабаня по кнопкам кассового аппарата, пересчитывая чужие деньги и запихивая банки тунца в пакеты… Хоть вешайся! Но самое ужасное, что ничего не изменишь. Именно так все и будет.
– Ну что ты? Только ведь аттестат получила! Кто знает, что тебя ждет в будущем? – утешала ее Лючия.
Потом они обнялись и разошлись каждая своей дорогой. Поскольку до начала работы у Аличе оставался еще час, она решила забежать домой. Калитка оказалась открыта, а вот дверь заперта, в доме никого: вероятно, Аделаида ушла по делам, а Гаэтано взял еду с собой, решив пообедать на работе. Обнаружив, что дом в полном ее распоряжении, Аличе облегченно вздохнула: с матерью и братом ей пока видеться не хотелось.
Газировка в холодильнике снова закончилась, пришлось обойтись водой. Она как раз наполняла стакан, когда на кухне зазвонил радиотелефон.