– Но… Я совсем не танцор, а Шарлотта и впрямь меня ненавидит.
– Если не хочешь, можешь не танцевать, – ответил Лукас. – Просто отдохнешь и посмотришь соревнования, а во время перерывов мы могли бы поболтать.
– И со мной тоже, – сказал Уэс, указав на меня, и, прежде чем уйти, многозначительно подмигнул. – Просто подумай над нашим предложением.
– Да, мы не давим на тебя, – добавил Лукас.
– Но если ты все-таки решишь прийти, – сказал Уэс, – мы с тобой сможем спокойно посидеть и поболтать.
Я смущенно улыбнулась. Неужели Уэс со мной флиртовал? Или это была его очередная насмешка?
– Чувак, ты сейчас серьезно? – спросил Лукас Уэса, тем самым заставив меня присмотреться к ним обоим снова. Их диалог был похож на борьбу за добычу, словно Уэс без разрешения ступил на территорию Лукаса.
– Не знаю, – произнес Уэс, изображая, будто прикрывает лицо накидкой Дракулы, и изогнул свою безупречную бровь. – А я серьезно?
Оставив нас в полном недоумении, Уэс скрылся в спортзале, а в школе прозвенел звонок с урока.
– Не обращай на него внимания, – сказал Лукас. – Он носит одни и те же носки каждый день. Я почти уверен, что спит он тоже вверх ногами, как летучая мышь. Но насчет субботних танцев ты все-таки подумай. Разумеется, если ты не построила никаких планов. Я мог бы показать тебе еще парочку движений. Я хотел сказать… если ты сама не против.
– Кажется, для тебя я не безнадежна.
– Ну, – сказал он. – Думаю, это меньшее, что я могу для тебя сделать, чтобы отплатить добром.
Я усмехнулась и смущенно покачала головой, когда раздвижные двери на верхнем этаже выпустили шумную кучку младшеклассников.
– Стой, – заговорила я, не желая упускать момента. – О чем ты собирался меня спросить?
– Оу, – сказал Лукас, пока неугомонные школьники бросали на нас любопытные взгляды. – Я хотел узнать, позволишь ли ты… проводить тебя до класса.
Это была ложь. Когда он пытается врать, то всегда трогает свои очки. Но то, что Лукас вдруг испугался, еще не означало, что он больше не осмелится задать свой вопрос.
– А ты не опоздаешь?
– Просто позволь мне отнести твой рюкзак.
Не дожидаясь официального ответа, Лукас моментально нацепил на себя кепку и помчался вниз по лестнице в спортзал, где оставил Шарлотту. Если я хотела спасти себя от влюбленности в парня, которого все-таки не смогу заполучить, мне придется найти способ узнать об их отношениях. Немедленно.
Глава двадцатая. Зедок
Я дал себе слово, что к концу недели семья Стефани покинет поместье.
Гнев вернется в свой подвал, таинственная маска растворится в эфире, а я вернусь к своей работе. Больше не было бы нужды беспокоиться об Армандах, и примерно через год Стефани стала бы казаться мне такой же нереальной, как лето в моей «Молдавии».
В поисках безмолвного подтверждения своим словам, я осмотрел пустую гостиную, прожженную беспощадным течением времени.
На стороне Армандов ни один ковер из восточных тканей не смягчил мою походку. Пожелтевшие обои отслаивались от стен, словно омертвевшая кожа. Все вокруг покрывал тонкий слой грязи с торчащими из-под него древесными опилками.
Обогнув деревянные ко́злы для пилки, поддерживающие прерванную работу мистера Арманда, я снова зашагал на верхний этаж к каминной полке, куда более двух часов назад поставил фигурку ангела, принадлежащую Стефани. Ее размещение там, где раньше стояли часы моего отца, было частью моего хитроумного плана.
Однако я не ожидал, что мне придется ждать так долго.
Стефани. Где ты?
Я развернулся к пианино и мысленно вздохнул.
– Мой старый друг, – обратился я к накрытому чехлом инструменту. – Теперь мы зеркальное отражение друг друга.
Я немного побродил возле него и дотронулся до окутанных тканью клавиш.
Обычно, когда я пытался сыграть мелодию, мой разум не мог соединить ноты воедино. Прошлой ночью, однако, впервые после наложения проклятия, я смог достичь чего-то большего, чем сыграть погребальную песню из одной ноты. Конечно, я играл с помощью другого человека, да еще и во сне. И это уже не говоря о том, что результат был таким же поразительным, как и тревожным, потому что вместо звука или музыки мои пальцы, используя пальцы Стефани, произвели нечто вроде… душераздирающего вопля. Хоть сам звук и был ужасным, все равно это была единственная музыка, которую я мог сыграть.
По крайней мере, без сердца.
Один раз или два в качестве эксперимента я осмелился имплантировать себе чужое сердце, заменив им вырванное.
Сначала мои эксперименты удавались, но в итоге заканчивались крахом. В один момент я решил, что больше не стану искать замену своему сердцу. Не сейчас, когда часы моего отца сломались… во время моего последнего эксперимента.
Я убрал руку от пианино и кончиками пальцев провел по опустошенной груди. Но, когда я остановился и крепко сжал ткань рубашки, то на мгновение мне показалось, что я все еще чувствую невыносимую боль после инцидента с часами.
– Она опаздывает, – обратился я к пианино.
По вторникам Стефани после школы занималась стиркой.
В прошлый раз она пришла домой поздно вечером – к чаепитию. Однако часы уже пробили половину шестого, а это означало, что она, вероятно, нашла себе еще одно увлекательное занятие.
Я сразу же подумал о том парне. Безусловно, сегодня днем они встретились. Возможно, она и сейчас с ним.
С раздражением я сорвал с пианино чехол. Тяжелая ткань упала, образовав лужу у моих ног и обнажив карикатуру под ней.
Ужасное, сломленное и опустошенное чудовище ревело на меня в своем безмолвным страдании.
Я повернулся к нему спиной и изо всех сил старался подавить свою ярость, возникшую от осознания, что мои тщательно продуманные планы из всех живых существ могло подорвать именно оно. В конце концов, я потратил слишком много усилий на разработку этой тактики, в том числе и на эвакуацию из дома. Однако вскоре мистер Арманд вернется с поручения, к которому я также привлек Чарли. Если бы Стефани пришла сразу после этого, все мои усилия оказались бы напрасными. И, если судить по все более неустойчивому поведению моих обличий, время, которое я так привык иметь в избытке, уже было на исходе.
Время.
По привычке я взглянул на каминную полку, где стоял ангел Стефани.
И тогда меня охватили самые безумные идеи.
В тот момент мне не хотелось ничего, кроме как вернуть ангела туда, откуда я его забрал. Я хотел сделать это, чтобы Стефани прожила еще один мирный день, сомневалась в существовании жуткого монстра и чтобы я в образе Эрика скоротал в ее компании еще одну прекрасную ночь.
Я настолько сильно желал этого, что после недолгих раздумий уже был готов схватить ангела и вернуть его на свое место, уничтожив свою ловушку. И, откровенно говоря, я бы так и поступил, если бы звон ключей, сопровождаемый скрипом входной двери, не оповестил меня о прибытии одного из обитателей дома.
Прислушиваясь к этому звуку, я замер, ожидая услышать голос Чарли, который сообщит о том, что она и отец вернулись домой.
Но вместо этого раздался другой голос.
– Папа, – крикнула Стефани, заставив меня обернуться. – Чарли?
Глава двадцать первая. Стефани
Дом шепотом взревел на меня, и, вместо того, чтобы войти, я уставилась на пустую лестницу, сжимая в руках корзину со свежеуложенным постельным бельем.
Все еще завороженная воспоминаниями о последнем сне с Эриком, я, желая возродить в этом месте жизнь, выбрала дюжину роз в магазине «Сноуфайр», который нашла рядом с прачечной. Внутри они были ярко-красными, а снаружи белыми, как первый снег.
То, что у нас не получилось восстановить оранжерею, еще не означало, что у нас не могло быть роз.
Цветы в пластиковой упаковке лежали на чистых простынях, а их чудесный аромат смешивался с запахом моющего средства, свежих опилок и клея для обоев, которому было уже миллион лет.
Прошлой ночью отец содрал как можно больше старых обоев в гостиной, оставив на сегодня самые трудные участки. Вообще, я должна была слышать, как он соскребает обои, но его как будто не было дома.
Обернувшись спиной к открытой двери, я ждала, пока свершится чудо и я пойму, почему папиного красного пикапа нет на подъездной дорожке.
Все-таки хорошо, что мне не пришлось объяснять ему свое опоздание. Иначе компания юных охотников за паранормальным и мороженое в компании Лукаса разрушили бы мою жизнь.
С другой стороны, насколько мне было приятно смотреть на то, как Лукас бежит по коридору, заметив меня по пути на урок американской литературы? Ответ: очень.
Тем не менее, я не хотела, чтобы мой отец делал о наших отношениях поспешные выводы. По крайней мере, до тех пор, пока я сама ничего не решу.
Папы нет дома? Это официально ознаменовало мое первое пребывание в доме в одиночестве.
Обычно это было поводом для празднования: послушать громкую музыку, понежиться в ванне или почитать книгу.
Однако из-за сновидений с Эриком дом уже не казался таким пустым, как раньше.
Я отрицательно покачала головой, потому что с моей стороны было очень глупо слоняться по фойе своего собственного дома, прислушиваясь к тому, что не может существовать.
Пинком захлопнув дверь, я сунула корзину с бельем под мышку и направилась на кухню. Но, проходя мимо гостиной, что-то остановило меня, и я заглянула внутрь.
Хоть мой взгляд сначала и остановился на открытом пианино, но затем он сразу же переместился на каминную полку.
К моей статуэтке ангела.
Я бросила корзину с бельем на ближайшее кресло, которому было уже сто лет, и, сняв ремешок сумки, уронила ее на пол. Через секунду я уже стояла у камина и смотрела на своего ангела.
Такое ощущение, что моя статуэтка перемещается по дому сама по себе.
И все же были люди, которые могли этому поспособствовать. Но мой отец был слишком хорошо осведомлен о том, как много она для меня значила, и поэтому не стал бы ее трогать. Только если она где-то валялась без дела. И вообще, разве вчера ночью ее не было на моей тумбочке, до которой там могла добраться Чарли? Но тогда папа положил бы статуэтку в надежное место, чтобы с ней ничего не случилось.