– А кто такие Ранцикус и Леа? – спросила Риса. – Еще стражи? Вы упоминали их при первом нашем знакомстве.
– Ранцикус – страж на материке Великанов, Леа – на Пятом материке, – пояснил Саргон. – Наши союзники. Только Ранцикус не очень общительный и странный. А вот Лею, как и Пятый материк, найти невозможно. Она сама выходит, когда нужна людям. Неудивительно то, что она хорошо разбирается в знаках. Впрочем, вы пришли сюда за подсказкой про гранат Центрального оазиса. Но я могу подсказать вам и о солнцеподобных.
– О, замечательно! – Риса улыбнулась.
– Солнцеподобные исчезли, – сразу развеял ее надежды Саргон. Повисла тишина. Он усмехнулся. – Точнее будет сказать, исчезли для обычного человека. Последним известным мне солнцеподобным была моя… Саяра, – он улыбнулся. – Моя милая, самая прекрасная на свете женщина – Саяра Песчаная, – он мечтательно смотрел перед собой, вспоминая лицо возлюбленной. – Силы солнцеподобных связаны с солнцем, светом и температурой. Она могла иссушить и превратить в песок все что угодно.
– Получается, нам надо… – неловко начал Кайл. – Э-э-э…
– Нет, будет другой способ, – Саргон покачал головой. – Солнцеподобные напрямую зависят от своего пламени. Кто такие вообще солнцеподобные? Это фактически люди. Саяра рассказывала, что была деревня людей, на которую пролилось слишком много энергии при разрушении камня первого материка.
– Я думал, что это отдельная раса, как и люди, – Гилем задумался, и Редлай слабо хлестнул его по спине, чтобы тот не использовал свой костер. – Ой, прости.
– Так и есть. Просто они отделились от людей со времен Великой Войны и… исчезли. Даже по сравнению с людьми тех лун и стражами, они… пугали. Никто из них не присоединился к стражам. С помощью Саяры я победил в своем сражении с воинами пепла, – он кивнул. – С тех лун началась наша совместная история. Мои силы позволили нам быть вместе. Не горжусь тем фактом, что я и обстоятельства заставили ее… Но в итоге никто не пожалел. И спасибо богам за это! Саяра в гневе могла бы мне кое-что и оторвать, – он скривился.
– Это был союз по принуждению? – Сина приоткрыла рот.
– Не совсем, – Саргон пожал плечами и посмотрел на нее виновато. – Все связано с некой проблемой самих солнцеподобных. При раскрытии костра они становятся бесплодными, по достижению пожара у них пропадают любые чувства кроме… равновесия.
– Что? Они типа могут ловко на бревне балансировать? – попытался пошутить Гилем.
– Тем, кто умеет летать, особо не нужно беспокоиться о равновесии, – шутка Саргону, впрочем, понравилась. – Они делят мир на черное и белое, согласно своему моральному кодексу. Тот, кто убил, заслуживает смерти, тот, кто украл, должен отдать последнее. Именно основываясь на этом, они сражались бок о бок с Леей в Великой Войне и помогли ей. В любом случае они исчезли из-за того, что не могли размножаться.
– Получается ни граната из Центрального оазиса, ни солнцеподобного мы не получим? – Риса спросила шепотом. – Неужели ничего нельзя сделать.
– Почему же? Хоть я лично и не знаю всей культуры солнцеподобных, моя пара была одной из них. Я знаю больше, чем кто-либо в Виаруме про них. Даже Леа не настолько осведомлена. Я понятия не имею, что произошло в действительности, но… – Саргон посмотрел на Илая. – Этот паренек – солнцеподобный. Точно такой же, как и моя дорогая Саяра.
– Что?! – вскрикнули все.
Илай побледнел.
– Как такое возможно? Илай – обычный фермер, который родился в Аден-Ниране и стал матросом совершенно случайно, – Гилем даже не смотрел на своего друга, опасаясь вновь потерять сознание. – Невозможно, чтобы он был потомком, перерождением или кем-то еще от солнцеподобных.
– Но это факт, – строго сказал Саргон. – Его силы связаны со светом и питаются энергией камня второго материка. В точности, как у Саяры. Думаете, почему для сражения я взял только Саяру, а Леа – остальных солнцеподобных? Но об этом позже… Главное доказательство его принадлежности к солнцеподобным – татуировки. Никого из вас не смутило, что у него вместо точки десятки татуировок, меняющих положение на теле. Он может светиться… Даже его волосы.
– Дружище, а почему ты нам раньше не сказал? – спросил с кривой ухмылкой Гилем. Он пытался шутить, чтобы хоть как-то всех расслабить.
– Имя его искры – солнце… Сомнений быть не может: Илай – потомок солнцеподобных, – Риса посмотрела на Саргона. – Но я не понимаю, как это возможно.
– Я тоже не понимаю, Риса. Саяра сказала, что они исчезли в течение нескольких сотен лун. Срок их жизни намного длиннее. Не просто же так сама Саяра провела со мной чуть больше полутора тысяч лун, – король улыбнулся. – Могу предположить, что одно существо в курсе – и это Леа. Но времени узнать подробности у вас нет.
– И что, получается, нам не надо бегать в поисках хотя бы солнцеподобных? – спросил Гилем. – Он у нас под рукой!
– Не совсем, – Саргон нервно улыбнулся. – Илай все еще человек. У нас с Саярой возникли необычные обстоятельства, связанные уже с моей силой. Свою же инициацию в истинного солнцеподобного Илай завершит при открытии пожара. Тогда он изменится даже внешне… С этой силой хранителям точно придется считаться с вами. Даже стражи будут смотреть на вас с опаской, – он наклонил голову. – Когда вы до конца все поймете, как управляться с вашими пожарами, станете новыми правителями Виарума.
Пока Саргон объяснял, Илай никак не мог прийти в себя. Его татуировки взбесились от полученных знаний и забегали по телу. Он еле сдерживал эмоции и пламя внутри себя. И дураку ясно, чтобы спасти команду, ему придется как минимум достичь костра, а для снятия с Айона проклятия… Пожара. Он не мог представить стечение событий, где ему необходимо отказаться от любви к Сине. Илай посмотрел на свою девушку, которая внимательно слушала Короля Сорокатысячи Ног, потом перевел взгляд на принца. И с ужасом понял: он не готов принести подобную жертву. Сейчас даже мысль о потере Сины обездвиживала его от ужаса, заставляя сердце стучать в висках. Что бы ни случилось, он оттянет приобретение костра. Дети… Им еще предстоит обсудить с Синой эту часть их жизни, но от пожара Илай решил отказаться. По крайней мере, сейчас. Им еще надо найти бессмертного и добыть снежный цветок. И несмотря на принадлежность к солнцеподобным, в его голову заползли отвратительные мысли, пожирающие все хорошее. Ведь он знал еще об одном способе сохранить и мир, и свою любовь к Сине…
Смерть Айона.
Илай тряхнул головой и заморгал, сразу забыв, о чем подумал.
– Правильно я понимаю, что вы с Саярой победили на втором материке огромную армию воинов пепла? – спросила Сина. – Вдвоем?
– Нет. Конечно, нет. Их уничтожила Саяра, – кивнул Саргон, и все застыли в ужасе. – Однако скажу прямо. Это моя заслуга. Честно говоря, мы заплатили огромную цену за победу, – его голос стал неуверенным. – Моя главная тайна… Я не буду, как Меладея, скрывать. Я, Саргон, Король Сорокатысячи Ног, сделал так, что раса насекомых в Великой Войне была уничтожена. Как и все воины пепла на втором материке. Остались лишь я, Саяра и последнее насекомое… Энида.
– Но как? – прошептал Айон.
– Я рад, что хотя бы одна часть для снятия проклятия с Айона у нас, – Гилем выдохнул. – Помимо его собственной искры. А что насчет граната Центрального оазиса?
– Вам повезло, и гранат Центрального оазиса в целости и сохранности, – Саргон улыбнулся и встал с трона. – Пойдемте со мной, я отведу вас к моему сердцу…
Они не спеша шли по слабоосвещенному лабиринту. Стены хранили на себе память прошедших лун. Никто не решался спрашивать, сам ли Саргон расписывал их или этим занималась Саяра. Гилем смотрел вслед Королю Сорокатысячи Ног и никак не мог избавиться от ряда вопросов. Во-первых, насколько могущественен этот человек и человек ли он, а во-вторых, неужели его сила и стала его тюрьмой? Как понял книгописец, они жили тут с самой Великой Войны, и по своим скудным наблюдениям мог сделать вывод: делать здесь нечего. Пища состояла в основном из сушеных фруктов и орехов, сон на жестком полу, каждый камешек изучен вдоль и поперек. Первую столицу Саргон покидал редко, отправляя по поручениям свою свиту. Любой, даже самый ленивый человек в мире, давно бы сошел с ума. Однако Саргон любил одиночество. И, видимо, дело не в загадочной смерти Саяры, а в его убеждениях.
– Знакомьтесь… Это моя Саяра, Саяра Песчаная.
Они застыли, оказавшись в просторном помещении, посередине которого находился каменный постамент из песчаника. На нем, будто живая и просто уснувшая, лежала прекрасная женщина. Белое платье, золотые украшения: кольца, серьги, браслеты; волосы аккуратными локонами расплескались рядом с ее головой. Гилем смотрел на нее и, к своему удивлению, заметил, что его костер даже не отзывался новыми знаниями. Саяра Песчаная лежала под стеклянным куполом. По периметру гробницы вместо факелов горели какие-то кристаллы, дающие намного больше света. Рядом располагался еще один небольшой пьедестал. Из-за неудачного ракурса было непонятно, что там лежало. Саргон подошел к своей возлюбленной и с печалью посмотрел на нее. Никто не решался прервать тишину, пока он не повернулся к команде и не улыбнулся. Он обвел все вокруг руками, а его косы начали расплетаться.
– Оглянитесь, это гробница для моей Саяры. Я покажу вам, что случилось с нами на Великой Войне. Так как на мне соответствующий знак, как и на всех стражах… некоторых имен вы не узнаете, а лиц не увидите. Но и неважно. Главное – вы поймете, что привело нас к любви, а насекомых – к гибели, – Саргон прикрыл глаза и тут же открыл. Они переливались голубым светом.
Комната и стены закружились. Гилем смотрел по сторонам, чуть не свалившись с Редлая. Тому пришлось крепче сжать его своими лианами. Все было ровно так же, как и в момент, когда он открыл свой костер. Пространство вокруг демонстрировало картинку прошлого, а их – всю команду – будто развеяло. Они, словно сторонние наблюдатели, не могли ни слова сказать, ни моргнуть, ни отвернуться. Их занесло в развалины, чем-то напоминающие первую столицу. Как предположил книгописец, Саргон показывал им западную часть города, до которой они просто не успели дойти и осмотреть. Разницу между открытием своего костра и силой Короля Сорокатысячи Ног Гилем заметил сразу. В своих воспоминаниях он являлся скорее проводником эмоций и действий, происходящее вокруг не касалось его. Сейчас же они словно стояли под жарким солнцем, чувствовали горячий ветер, песок между пальцев и ужас, который сковал их тела и сознание.