й жизнь… Силу, которая не будет связана с потерей сердца. Марил, спасай Синариаль.
– Но… – прошептала заклинательница.
– Марил, пожалуйста, – улыбнувшись, вновь попросила Саяра.
– Саргон убьет меня…
– Даже ему не под силу обратить все вспять. Начинай. Я чувствую, что слабею, – Саяра говорила тихо. – Я хочу услышать, как она кричит. Я хочу подержать ее на руках.
– Вторая истина. Печати краской Богини пламени. Знак жизни, – Марил закричала, не в силах совладать с эмоциями. – Я взываю к Богине пламени. Дай мне силу. Дай мне сердце сына своего Ора-Ли-Ра! Подари мне жизнь!
Знаки со всех столбов потекли прямо в Центральный оазис. Через несколько мгновений он полностью окрасился в алый цвет. Татуировки Марил начали исчезать, пока не осталась ее обычная точка. Она закричала еще сильнее и ударила по воде оазиса рукой. Собственная кровь окрасила ее руки по локоть. С нечеловеческим неистовством она доставала со дна сердце Ора-Ли-Ра.
План Саргона и Саяры был прост. С помощью знака жизни они собирались дать Синариаль бесконечный запас пламени из оазиса и, при необходимости, защитить от смерти в первую ночь. Но Марил решила по-другому. Они хотели наделить дочь немыслимой силой, заклинательница же собралась уподобить ее богу. Саяра сказала, что ее сердце остановилось. Значит, она подарит ей сердце Бога – Ора-Ли-Ра. Живое, оно билось в ее правой руке. Кровавый оазис вспыхнул от символов мертвого языка. Знаки поползли по телу Марил. Она сжала сердце, и оно рассыпалось на пыльцу, которая окутала Синариаль в ее руках.
Раздался крик.
– Марил…
– Прости меня, пожалуйста, Саяра. Я оказалась не в силах защитить тебя и ребенка. Я никчемная. Слишком много хвастаюсь. Прости. Прости меня, пожалуйста, – она дала Саяре ребенка и начала утирать слезы. – Саргон может развеять меня в ничто за провал. Я все пойму.
– Марил… Ты только что достала сердце бога Ора-Ли-Ра, которое лежало в слезах Богини пламени, и отдала моему мертвому ребенку. Мы, солнцеподобные, созданы уничтожать и разрушать. А то, что сделала ты… за гранью фантазий, – Саяра сильнее прижала к себе дочь. Та кричала. – Боги, Марил, посмотри, какая она красивая.
– Самая красивая во всем Виаруме, – сказала Марил и упала на колени, содрогаясь в рыданиях.
– Ничего-ничего, не стоит плакать, дорогая, – прошептала Саяра и сильнее прижала дочь. – Поверь, этот мир жесток, и ты еще успеешь наплакаться. Но твоя тетя Марил дала силу, чтобы противостоять монстрам. Хотя эти самые монстры потом становятся любовью всей твоей жизни… – она улыбнулась. – Я желаю тебе найти искреннюю любовь. Которая даст тебе океан счастья. Все остальное ты обретешь во время жизни… Но любовь… Она важна, как воздух, – она выдохнула. – Марил… Возьми Синариаль. Я, кажется…
– Саяра, – заклинательница встала на ноги. – Прости меня.
– Позаботься о ней! Забери ее отсюда. Ни в коем случае не позволяй ей расти в этой пустыне. Дай ей семью. Чтобы она никогда не чувствовала себя чужой. Никогда. Позаботься о ее силе. Сердце бога не подходит человеку, и однажды ему станет тесно в ее теле.
– Я наложу на ее силу знак и заберу девочку с собой на первый материк, – прохрипела рыдающая Марил. – Саяра!
– Не плачь. Можешь выполнить мою последнюю просьбу? – уже совсем безжизненным голосом спросила Саяра.
– Коне…
– Скажи Саргону, что я всегда его любила. И буду любить даже после своей смерти.
Ее рука, лежавшая на животе, упала. Татуировки, которые узором украшали тело, начали переливаться ярче звезд и исчезать. Марил прижала Синариаль ближе к себе. Та успокоилась и перестала плакать. Они уже давно общались с Саярой. Сначала она казалась ей соперницей, потом стала близким другом, а сейчас сестрой. Марил всегда поддерживала ее. Только заклинательница такого уровня силы, как Марил, могла предотвратить гибель их дочери. Другие, подобные ей, наоборот, желали им смерти. Каменные столбы разрушились до основания, вода в оазисе уже не сияла завораживающим бирюзовым цветом. Из места, которое считалось центром жизни второго материка, ушла вся магия. Гранат Центрального оазиса – сердце Ора-Ли-Ра – теперь билось в груди девочки, которой суждено стать великой и в будущем спасти мир или вместе с архитектором, или от него. Она услышала шаги позади себя и развернулась.
– Саяра! Солнце мое, я их…
Саргон остановился у края оазиса и упал на колени. Он смотрел на Саяру, лежащую на ритуальном пьедестале. Она не дышала. Король Сорокатысячи Ног окаменел, его собственное сердце билось через раз. Жун разрушил искру и полностью блокировал его главную способность. Он уничтожил бессчетное количество людей и насекомых, шесть хранителей короля. Цена их жизни свелась к цене жизни Саяры. Саргон не выдержал. Он ударил по песку раз. Второй. Волны пошли от него, не касаясь воды. Марил прикрыла лицо Синариаль, чтобы ее не задело. Пламя заклинательницы полностью истощено, и защитить себя и девочку она сейчас не в силах.
Король Сорокатысячи Ног обезумел и мог уничтожить их всех. Он медленно встал, мерцая знакомым голубым светом, что значил смерть для всего живого. Татуировка песчаных часов на его спине начала крутиться. Он собирался разрушить свою искру и уничтожить всех разом.
– Саргон… – прошептала Марил. – Остановись, – взмолилась она. – Остановись и посмотри на свою дочь. Ей нужен отец.
– Я…
Сила перестала исходить от него, и он действительно повиновался просьбе Марил. Подошел к ней. По его лицу текли слезы, Король Сорокатысячи Ног находился где-то далеко, не здесь. Его способность это позволяла. В какой-то момент Марил подумала, что он ее убьет. Вместо этого Саргон взял Синариаль на руки и прижал к себе. В эту секунду великий предводитель насекомых стал самым беспомощным во всем Виаруме – обычным человеком. Он смотрел на свою дочь.
– Прости… Я сделала все что могла, – прошептала Марил.
– Я знаю, – ответил ей Саргон и посмотрел на нее глазами, что светились голубым. – Почему я ничего не вижу.
– Потому что в ней сердце Ора-Ли-Ра… – объяснила Марил.
– Ты не могла бы оставить нас ненадолго? – попросил ее Саргон.
Марил ничего не ответила. Она удалялась быстро, чувствуя, как стыд гонит ее прочь. Она оглянулась лишь раз, чтобы проверить, не собирается ли Саргон уничтожить всех снова. Нет. Он сел в воду и оперся спиной о ритуальный пьедестал.
Все, чего хотели Саргон и Саяра, – стать семьей и жить, никому не мешая. Защитить друг друга. Защитить любовь. Защитить мир от надвигающейся угрозы. Марил знала, что для Саргона это первое поражение. Даже на Великой Войне он не позволил никому поставить себя на колени. Сейчас же сокрушительно проиграл. Саяра выбрала за него, кому жить. Он винил ее. Он благодарил ее. Их чувства и судьба непостижимы простому человеку. Марил удалялась в лабиринты Короля Сорокатысячи Ног с новой целью – стать настолько могущественной, чтобы не понадобилась сила архитектора для окончательного запечатывания седьмого материка. Она не позволит дочери Саяры вступать в смертельную битву ради Виарума.
– Я сделаю все сама.
048
– Пришлось замедлиться из-за появления Леи, – фыркнул Саргон. – Она никогда ни о чем не предупреждает. Если бы она не использовала свой костер для перемещения… Хорошо, когда так много магической силы, что тебя можно почувствовать сразу на всем материке, да? – он будто бы разговаривал с Дэвлином, но его сложно было понять. – Во всяком случае ты неплохо развил команду Айона. Но тебе придется отпустить их. Иначе ты умрешь здесь и сейчас. Вместе с твоими оруженосцами.
– Если я вернусь назад, на первый материк, и скажу, что провалил задание, – все равно умру, – без эмоций сказал хранитель. – Если честно, мне плевать на Айона. Нас не посвящали ни в какие секреты. Принц Айон – угроза первому материку, и его надо уничтожить любым способом.
– А в ваших справочниках не говорят о том, кто его сопровождает? – Саргон ухмыльнулся. – Фактически это был твой единственный шанс их убить. Но теперь пришел я и предоставляю тебе выбор: умереть сразу или побегать по второму материку и, скорее всего, умереть от жажды. Я не дам тебе дотронуться до них.
– Всегда хотел сразиться с самим Саргоном – Королем Сорокатысячи Ног, – глаза Дэвлина загорелись безумием. – Мы стали сильнее с последнего сражения. Я знаю, что ты убил сразу шесть хранителей, но меня бы не направили сюда просто так, – он сделал шаг назад. – Думаешь, никто не предполагал встречу с тобой?
– Будто для меня твое появление – неожиданность! – Саргон блеснул своими голубыми глазами. – Все происходит так, как должно. И никак иначе. Я не мог повлиять на развитие Илая. Даже слеза второго материка не в силах раскрыть его потенциал солнцеподобного. На это осталась способна лишь Леа со своей пыльцой единорогов. В конце концов, там, где она сейчас, их много, – Саргон оглянулся и посмотрел на ошеломленную команду. – Илай потом вам расскажет, как познакомился со своей мамой…
– А Гилем, видимо, расскажет уже обо мне, – Саргон выдохнул обреченно. – Простите, что утаил от вас правду. Есть некие обстоятельства, которые не позволяли мне этого сделать. Теперь картина сложилась воедино, – он посмотрел на Дэвлина. – Если хочешь сражаться, я с радостью разомну свои мышцы.
– Я не так прост, как твои подчиненные! – бросил Дэвлин.
Гилем уже исчерпал не только пламя, но и терпение. Он посмотрел на своего лучшего друга. Тот сидел с отрешенным лицом. Такое складывалось ощущение, что Саргон не про него сейчас говорил. Уровень загадочности достиг своего максимума, а у него, как назло, закончилась татуировка. По итогу сражения с оруженосцами они имели Рису, которая обрела костер. И стоило признать, именно он и победил оруженосцев. Она стала связующим звеном между ними. Да и степень разжигания первичного пламени искр выросла. Потом появился Илай со своим костром, но против хранителя Дэвлина он мало что мог противопоставить. И как венец немыслимого ужаса – Сина. Одно название ее костра вгоняло книгописца в оцепенение. Силы богов очень редки в Виаруме, а учитывая полную неизвестность в вопросах костров, тем более. В совокупности то, что ее татуировка в виде цифры одиннадцать стала единицей, окончательно запутало Гилема. Книгописец понадеялся, что Саргон прольет свет хоть на часть знаний. Учитывая его перемещение по пустыне, он специально выжидал момента, и книгописцу нестерпимо хотелось узнать почему.