Он крепче ее обнял и простонал на ухо:
— Расслабься.
Расслабиться? Он сошел с ума?
Харрис не просто ее удерживал. Он касался губами ее макушки, вдыхал запах ее волос и урчал от удовольствия.
— Отдыхай. Согревайся. Сегодня намного холоднее, чем вчера.
— У нас достаточно одеял, — слабо возразила она. — Мы можем завернуться в них по отдельности.
— Самый лучший способ сохранения тепла — это прижаться друг к другу.
Она снова начала возражать, а он рассмеялся:
— Побереги свою энергию, моя Талия. Спи. Я разбужу тебя через час или, может быть, через два.
— Я не хочу спать.
— Я тоже не хочу. Поэтому я буду бодрствовать, пока ты спишь.
И хотя Талии не было холодно, она вздрогнула:
— Звезды…
Он прикоснулся губами к ее щеке:
— Ты нечасто видишь их там, где живешь, да?
Она вздохнула, чувствуя радость и покой:
— Ты говоришь так, будто я вообще никогда не видела звезд. Я видела, но, кажется, никогда еще их не было так много. Я знаю, что в нашей Галактике бесконечное количество звезд. Но я никогда не думала, что их можно увидеть вот так. Их миллиарды.
Талия слушала собственный голос, и он казался ей неустойчивым, как у пьяного человека. Но она действительно была опьянена близостью могучего принца и великолепием пустыни.
Его голос показался ей невероятно далеким:
— На самом деле земляне в любом полушарии видят только около восьми тысяч звезд, независимо от того, насколько небо ясное. Такого чистого неба, как здесь, нет нигде.
Об этом она не знала. Талия вяло повернулась в его объятиях и посмотрела на него:
— Не говори мне, что ты их считал.
— Я пытался. Но потом воспользовался данными опытных ученых.
— Кажется, что звезд намного больше. Но я поверю тебе на слово. Я просто рада, что сегодня ночью их все можно увидеть.
— Я приказал им показаться специально для тебя.
Из уст любого другого человека подобное заявление звучало бы возмутительным и чертовски раздражающим. Но, так или иначе, от Харриса — уроженца этих мест — эти слова не воспринимались как надуманные. Ей действительно казалось, что он умеет чувствовать и понимать окружающую их пустыню, которая делилась с ним своими божественными секретами и силой. Он рисковал своей жизнью ради ее спасения, заботился о ней и восхищался. Почему бы не поверить, что он желает ей угодить?
Она просто отказалась слушать внутренний голос, называвший Харриса коварным обольстителем. Возможно, он скрывал свои истинные мотивы, но делал это очень умело. Талия видела, как он вел себя в чрезвычайной ситуации. Он был храбрым, находчивым, добрым и сдержанным.
Она наконец снова вздохнула:
— Не сомневаюсь. Значит, и они тебе подчиняются?
— О нет. Они мои старые друзья. У нас с ними взаимопонимание.
— Допустим, я тебе поверю.
— Я могу привыкнуть к такому ответу.
Она зевнула:
— Ты такой удобный.
— Никакой я не удобный. — Звук его тихого смеха словно коснулся ее плеча и пощекотал его. Талия вдруг почувствовала под ягодицами его упругую плоть и вздрогнула.
Он прижал Талию к себе:
— Не двигайся.
— Но ты… ты…
— Возбужден? Конечно. Я возбужден с тех пор, как впервые тебя увидел. Но я не возражаю.
— Обычно мужчинам не все равно.
— Я не похож на остальных мужчин. Мое возбуждение было сначала неудобным, а теперь стало мучительным, но я никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Я впервые ощущаю себя живым.
Она извивалась, слушая его, и потом с ужасом осознала, что Харрис заводится еще сильнее. Ее сердце часто забилось, едва не выскочив из груди.
Харрис крепче прижал Талию к себе и прошептал на ухо:
— Я не буду ничего делать до тех пор, пока ты меня не попросишь, Талия. Пока ты не будешь меня умолять.
Она поверила ему и расслабилась, наслаждаясь близостью их тел. Позже она наверняка ужаснется тому, что сейчас делает. Но какая разница?
Талия растворялась в Харрисе, чувствовала его дыхание, ощущала, как их сердца бьются в унисон.
Долгое время царили спокойствие и тишина, потом он поцеловал ее в лоб и вздохнул:
— Видишь вот ту звезду? Мерцающая звезда лазурно-голубого цвета. Я назову ее Талия.
Она прильнула к нему, позволяя целовать лицо.
— У нее уже наверняка есть имя, — тихо сказала она.
— Мне все равно. Она напоминает мне твои глаза.
Талия захихикала:
— Тогда назови ее «Глаза Талии».
— Раз звезда одна, то тогда лучше назвать «Глаз Талии». В честь какого глаза ты хочешь назвать звезду, дорогая, — левого или правого? Могу представить, сколько потом появится мифов благодаря такому названию.
— Хм, будь я Циклопом, мы не стояли бы перед выбором, — со смехом произнесла Талия.
— Даже в образе Циклопа ты была бы самым сексуальным существом, будоражащим мужские умы.
Она фыркнула:
— Помимо остальных умений, ты скоро будешь обладателем черного пояса по флирту.
— Ты права. Я должен говорить правду. Ты будоражишь мой ум. Двуглазое, сексуально привлекательное существо, которое я сейчас обнимаю.
— Могу поспорить, ты не говорил бы мне таких слов, если бы увидел меня с окровавленными волосами, торчащими во все стороны, как иглы дикобраза. Да, эта ужасная стрижка была сделана не ради маскировки. Я коротко стригусь, чтобы поменьше уделять внимание своим волосам.
— Ты говоришь это мужчине, который счел тебя чрезвычайно привлекательной даже с наклеенной бородой. Для меня ты была бы сексуальной, даже если выпачкалась бы в грязи. О, кстати… А это идея.
— Фантазируешь о женщинах, которые борются друг с другом, валяясь в грязи? Какой ты приземленный человек.
— Нет, я фантазирую о том, как в грязи боремся мы с тобой, — сказал он. Талия повернулась и сердито на него посмотрела, а он только присвистнул. — Стоп. Придумал! Я назову звезду «Свирепая Талия».
— Значит, она должна быть суровой и холодной, да?
— Ни одна звезда не сможет смотреть так свирепо, как ты. Кроме того, твой взгляд убедительный, одурманивающий, решительный и неукротимый.
Талия едва не совершила глупость. Ей хотелось поцеловать Харриса в губы и коснуться языком ямочки на его левой щеке.
Вместо этого она свирепо посмотрела на него, притворившись недовольной:
— Тебе следует знать, что под моим взглядом стажеры и младший медицинский персонал бегают как зайчики по отделению скорой помощи, исполняя каждое мое приказание.
— Я верю. — Он вдруг крепче прижал ее к себе. — Ты сможешь делать это здесь?
У нее сжалось сердце. Она повернулась и улеглась на бок, чтобы видеть его глаза:
— Ты имеешь в виду работу в отделении скорой помощи в Зохейде?
— На самом деле я хотел бы, чтобы ты обучала моих подданных методам оказания неотложной медицинской помощи.
Талия охнула и подумала о перспективе остаться в Зохейде после того, через что они вдвоем прошли. У нее появится возможность видеться с Харрисом.
Не веря в возможность такого сценария, она улыбнулась.
— Мне это кажется невероятным! — Заметив, как сверкнули его глаза, она запнулась, потом прибавила: — Я хотела сказать, что мы должны об этом поговорить, когда все закончится… Кстати, в твоем спецназе есть женщины?
Талия сумела уйти от ответа, поэтому на лице Харриса отразились недовольство и нетерпение. Затем его взгляд смягчился, так как он вдруг вспомнил о серьезности и трудности их нынешнего положения.
— Не очень много, потому что женщины Зохейда предпочитают делать карьеру в других областях.
— Я поражена. Неужели женщины в Зохейде могут делать карьеру?
Харрис притворился задумчивым и произнес:
— Тупоголовый упертый бык — это одно, а свинья и шовинист — другое.
Талия закатила глаза:
— Неужели ты никогда не перестанешь меня дразнить?
— Ты хочешь, чтобы я перестал?
Она немного поразмыслила, потом лукаво улыбнулась:
— Не-а.
Замолчав, они крепче прижались друг к другу, словно заранее об этом договорившись.
Через час они снова отправятся в путь.
Наступил третий день похода, но они так и не вышли к оазису.
В конце четвертого дня у них закончилась провизия, однако они так и не добрались до места назначения.
На пятый день после захода солнца они снова тронулись в путь, и Харрис сделал то, от чего Талию охватили ужас и отчаяние. Он бросил всю их поклажу.
Когда Талия запротестовала, он долгое время молчал, потом серьезно на нее посмотрел.
Харрис убедил ее не волноваться и сказал, что знает, что нужно делать дальше. Но он уже не может тащить на себе такую тяжесть. И она должна ему верить.
Талия ему поверила.
Прошло еще десять часов в пути, но оазиса не было видно.
Ноги больше не несли Талию — она споткнулась и едва не упала, но Харрису удалось поймать ее. Он осторожно положил ее на песок. Прижимая возлюбленную к себе, он покрывал ее лицо поцелуями, успокаивая и моля о прощении.
Она находилась в полуобморочном состоянии, думая, что его поцелуи и слова утешения — последнее, что она чувствует и слышит в жизни…
Талия очнулась и обнаружила, что лежит на песке, завернутая в два одеяла и куртку Харриса. Она заживо жарилась на солнце.
А дальше она поняла кое-что еще.
Она осталась одна.
С трудом выбравшись из кокона одеял, Талия села. Харриса нигде не было.
Он ее бросил?
Нет, такое невозможно.
Неужели с ним что-то случилось? А вдруг их нашли враги? Будут ли они использовать принца Зохейда в своих целях? Что эти злодеи с ним сделают?
Талия беззвучно заплакала, но глаза ее были сухими. Она то теряла сознание, то приходила в себя. И даже в моменты бодрствования ее преследовали кошмары. Она представляла себе замученного и избитого Харриса, который приехал, чтобы ее спасти…
О боже, Харрис… пожалуйста…
И вдруг, словно услышав ее мольбы, принц оказался рядом. Однако Талия знала, что на самом деле его рядом нет. От обезвоживания у нее начались галлюцинации.