— Почему? Ты умеешь откладывать яйца?
Я хохочу, пока Ашен неумолимо щекочет мне бока, пока я не умоляю его остановиться. Мы смотрим друг на друга, смех затихает, я пытаюсь отдышаться.
Я не чувствовала себя так легко уже давно. Так свободно. Я знаю, что, как только мы выйдем из этой комнаты, реальность снова настигнет нас, но в этот момент острые края моего разбитого сердца кажутся чуть менее колючими.
Ашен смахивает пряди волос с моих щек, изучает мое лицо. Этот свет все еще в его глазах, даже когда улыбка почти исчезает. Его рука скользит по моей шее, останавливается на пульсе.
— Ты уже любишь меня, вампирша?
Я издаю недоверчивый смешок.
— Абсолютно НЕТ.
Выражение Ашена становится только теплее, несмотря на мой ответ.
— Уверена?
— Неужели ты думал, что я влюблюсь в тебя за одну ночь? Каким бы умопомрачительным ни был секс, этого не случится.
Самоуверенная ухмылка снова появляется на его губах.
— Умопомрачительным?
Я закатываю глаза, а его ухмылка становится еще наглее, что, казалось бы, невозможно.
— Сотри эту улыбку с лица. Ты и сам знаешь, Жнец. Но суть в другом: одна ночь ничего не меняет.
— Но может, если позволить. Самые значительные перемены в жизни случаются в одно мгновение, — говорит Ашен. Его низкий голос звучит тише, взгляд скользит к моим губам, улыбка растворяется. Его пальцы ласкают линию пульса. — Десятилетия проходят без изменений. Один день сливается со следующим. Они текут медленной чередой воспоминаний и сожалений, становятся статичными, неизменными, пока жизнь - это просто существование. И вдруг ты оказываешься в переулке лицом к лицу с красивой, дерзкой, бесстрашной вампиршей, и она наполняет твой мир цветом и светом. Один вздох времени - и ты понимаешь, что жил в черно-белом мире. Одной ночи хватило, чтобы изменить мою жизнь.
Мое сердце бьется так сильно, что Ашен наверняка чувствует его под своей ладонью. Мы смотрим друг на друга, и в его глазах вся тоска, желание, потребность. Но в нем есть что-то, чего я не видела до прошлой ночи. Легкость. И решимость.
Мой мозг наконец включается. Я сглатываю комок в горле, воскрешаю боль, которая живет в моей груди, как пойманное существо.
— Мгновения хватает, чтобы разбить сердце. А чтобы починить разбитое, нужно время. Если оно вообще того стоит.
Ашен наклоняется ближе, не отводя глаз, пока не прижимает губы к моим в долгом поцелуе.
— Я говорил, моя вампирша. У меня бесконечное время, — говорит он, отстраняясь.
— Времени недостаточно.
— Тогда скажи, что тебе нужно.
— Твои секреты. Правду.
Ашен глубоко вдыхает, будто собирается с силами.
— Спрашивай что угодно.
Я беру его руку, провожу пальцами по золотым и черным татуировкам на костяшках.
— Почему Мастер Войны здесь, в Мире Живых? Один?
— Чтобы найти тебя и вернуть, — говорит он без предисловий, промедления или эмоций. Мы смотрим друг на друга, он оценивает мою реакцию. — Ты не удивлена.
— Нет. Я так и думала. Говорила тебе в клубе «Caelum»? — я не отпускаю его руку, хотя признание все равно вонзает иглу боли в живот. Я хочу, чтобы он знал: его честность стоит усилий.
— Я не сказал, что сделаю это.
— Но ты мог бы, когда мы закончим то, что начал Семен.
— Я мог бы уже сейчас, если бы хотел, — говорит Ашен, и мои брови вопросительно поднимаются. — Тот ученый, которого ты атаковала в подземелье? Ты не убила его. Совет считает, что Коул освободил тебя по своей инициативе. Они не знают о причастности доктора Келлера. Но у него нет преданности тебе, учитывая обстоятельства. Он сделает все, чтобы выжить, и он все еще в Царстве Теней, анализирует образец и работает над сыворотками. Они уверены, что он найдет способ завершить твою трансформацию. Моя единственная миссия от Совета - вернуть тебя живой, и я убедил их, что действовать в одиночку увеличит шансы на успех.
— Если они хотели меня живой, зачем посылали змей?
— Нингиш должен был доставить тебя, а не убить. А теперь, когда он мертв, Зида захочет мести, а не выполнения миссии. Она придет, чтобы добить тебя.
— И как мне знать, что ты не решил продлить миссию, чтобы выманить Коула, или Эрикса, или узнать планы Царства Света?
Ашен задумывается на долгий момент, наблюдая за мной.
— Это было бы логично. Но не поэтому я остаюсь, и все, что я могу сказать - тебе придется мне доверять.
Я не отвечаю, и, кажется, Ашен не ждет ответа. Он просто смотрит, изучает. Запоминает. Тишина затягивается, пока его пристальное наблюдение не начинает нервировать.
— Что будет, если ты явишься в Совет с пустыми руками? — спрашиваю я тихо. Меня это беспокоит, хоть я и не хочу признавать, что нервничаю из-за того, что они могут с ним сделать.
— Не знаю, — говорит Ашен, отводя взгляд, играя прядью моих волос. Он накручивает ее на палец, раскручивает, снова и снова. — Не знаю.
Я поднимаю руку, кладу ему на лицо. На мгновение задумываюсь, стоит ли. Но затем он прижимается к моей ладони, возвращает взгляд ко мне, и кажется правильным - быть пойманной его глазами.
— Спасибо.
В его выражении мелькает удивление.
— За что?
— За то, что рассказал мне это.
Он улыбается. Я улыбаюсь в ответ. Поднимаю другую руку к его лицу, притягиваю его к себе, целую долго и глубоко. Наши языки лениво переплетаются, дыхание смешивается со сладким потоком воздуха. Жажду между нами, кажется, невозможно утолить, и вскоре тепло разливается внизу живота. Еще несколько мгновений в этой комнате, одни, без остального мира. Вот все, чего я хочу.
Естественно, мир хочет мне в этом отказать.
В дверь стучат, наш поцелуй резко обрывается, будто мы оба удивлены, что реальность снова настигла нас.
— Слушайте сюда, секс-маньяки, — раздается голос Эдии за дверью. Я стону, проводя рукой по лицу, Ашен фыркает. — Все готово к отъезду в Румынию. Но мы не можем подобраться к Мэгуре через портал. Валентина наложила на район слои заклятий. Портал откроем в Кымпулунг, возьмем машины и поедем по земле. Так что заканчивайте трахаться, поехали.
Я фыркаю.
— Да, дорогая.
— И под «трахаться» я имею в виду один раз, а не шесть.
— Господи.
— И не забудьте про труп на полу. Коса хочет собрать с него все ценное, пока он не начал разлагаться.
— Как ты...
Но Эдия уже уходит по коридору. Слышны ее недовольные шажки.
— Один! Не шесть! — кричит она, а я закатываю глаза и тяжело вздыхаю.
— Обожаю ее, но она невыносима, — говорю я, пытаясь выскользнуть из-под Ашена. Он хватает меня за талию, прижимает губы к моей шее. — Что ты делаешь? Ты же слышал женщину, нам пора собираться.
— Я слышал. Она сказала «один раз». Я знаю, что лучше не ослушиваться ее прямых приказов, — говорит он между поцелуями, его рука скользит под халат.
Я смеюсь, но уже сжимаю его плечи, провожу пальцами по спине. Прижимаю губы к его горлу, пока его ладонь скользит вниз, огибает грудь, опускается к животу, пока не достигает самого желанного места.
— Вампирша, — мурлычет он, обнаруживая, что я уже мокрая от возбуждения. Он кружит вокруг клитора легкими, дразнящими движениями. — Всегда такая мокрая для меня.
— Так же, как ты всегда такой твердый для меня, — говорю я, обхватывая его член. Он стонет, когда я провожу рукой по стволу.
— Болезненно твердый, и чаще, чем мне хотелось бы признать.
Ашен накрывает мой рот в жестком поцелуе, пока мы трогаем, дразним друг друга. Я теряюсь в его тепле, в желании, что клубится внизу живота. Румыния, порталы, машины — все исчезает, остаются только руки Ашена, его рот и эта ненасытная потребность.
Ашен прерывает поцелуй, прижимает лоб к моему, его дыхание прерывисто.
— Если бы мы были умны, мы бы сделали это в душе, чтобы угодить и Эдии, и Косе нашей пунктуальностью.
— Согласна, — говорю я, запыхавшаяся и отчаянная. — Но я не могу ждать.
— Слава богу, — Ашен входит в меня, мы оба вздыхаем, мое тело принимает его. Его пальцы продолжают играть с клитором, пока он вгоняется в меня глубоко и сильно. Я покусываю его плечо, пока он не кладет руку на мою щеку, мягко направляя мои губы ближе к его шее. — Возьми еще, — шепчет он.
Я смеюсь, дыхание обжигает его кожу.
— Чем больше я беру, тем больше хочу.
— Я знаю.
— Ты играешь нечестно.
— Я не обещал играть честно.
Я поднимаю голову, ловлю его взгляд. Он улыбается, и хотя он дразнится, он также честен. И если я честна с собой - я действительно хочу больше. Ничто не сравнится с этим вкусом, с этими ощущениями. Я не знаю, магия ли это кровной судьбы, столетия одиночества или безрассудное желание хватать то, что я хочу, даже если это мне во вред. Но когда мои клыки опускаются, я знаю - не откажусь. Не могу.
Я целую его шею, затем вонзаю зубы в кожу. Проникаю ровно настолько, чтобы пить безопасно, затем делаю глоток. Электрическая энергия растекается по горлу, этот вкус, который так уникально принадлежит Ашену. Нежная сладость, теплая острота, насыщенная солоноватость с медным оттенком. Она шипит, как леденцы, согревает изнутри, разливается по венам, как молния.
Ашен впивается пальцами в мои волосы, прижимает к шее, пока я делаю еще один глоток. Его движения становятся ритмичными, менее резкими, но почему-то более мощными.
— Господи, — шипит он, голос вибрирует на моих губах. — Почему это ощущается так?
Я отстраняюсь, хмурюсь, глядя ему в глаза.
— Как?
— Как будто ты живешь в моих венах. Как будто вся сила миров перетекает в меня. Как будто я чувствую твою историю, живую, яркую, прямо под кожей, — шепчет он, смахивая волосы, прилипшие к моим вискам. Его глаза цвета коньяка полны надежды. — Так бы это ощущалось?
Я так поглощена его описанием, что не сразу понимаю вопрос.
— Что?
— Если бы мы были связаны?
Я качаю головой, едва заметно.
— Я... не знаю, — шепчу, и сердце наполняется новым видом яда. Не гневом, не печалью, не одиночеством или завистью. Это болезненный укол сострадания. Я вдруг понимаю, как мало в жизни Ашена было по-настоящему хорошего. То, как он смотрит на меня, будто вся его сила и мощь зависят от моего ответа, - это ясно, как хрусталь. Все, что знал этот мужчина - тьма и потери. То, что сказала Эмбер, правда. Он ищет свет и надеется, что я буду им.