Все складывается, как стянутая нить, которая превращает рваное полотно в вытканный узор.
Каждую улыбку, которую он пытался скрыть, каждый стыдливый взгляд, который отворачивал... Он никогда не думал, что заслуживает что-то подобное. Сколько бы он ни говорил о том, как сложно выбрать кого-то кроме него, или что процесс уже начался, он на самом деле не верил, что это случится. Он готов был провести всю свою бессмертную жизнь, тянуться к тому, что никогда не сможет удержать.
Я обхватываю руку Ашена и отвожу ее ото рта.
— Спроси меня, — шепчу я. — Спроси, как ты всегда спрашиваешь.
Взгляд Ашена задерживается на моих губах. Я вижу, как кадык двигается, когда он сглатывает. Теперь это не просто плохо скрытая шутка, и он знает это. Я слышу это по его сердцебиению.
— Ты уже любишь меня, вампирша? — спрашивает он, и его глаза встречаются с моими.
На моих губах появляется улыбка, сначала едва заметная, но каждое изменение на моем лице отражается в его глазах. Если мне казалось, что я видела его счастливым секунду назад, то сейчас это ничто по сравнению с тем, что я вижу, когда произношу вслух:
— Да, Ашен. Как бы я ни пыталась, я никогда не переставала. Я люблю тебя. И выбираю тебя.
Ашен смотрит на меня всего мгновение, потом опускает лоб на мое плечо, и его тело напрягается. Я знаю, он пытается не поддаться тому, что чувствует. Я глажу его по спине, целую в щеку, прижимаю к себе и шепчу снова:
— Я выбираю тебя, Ашен. Я выбираю тебя.
Ашен делает глубокий вдох, будто всплывает из самых темных глубин океана, а затем снова погружается, увлекая меня за собой. Его губы на моих, руки касаются каждого доступного участка кожи. Он отрывается, чтобы поцеловать мою челюсть, шею, плечо, а затем снова возвращается к губам. И говорит то, что чувствует. Шепчет о любви, облегчении и даже радости.
Потом мы просто лежим, обнявшись. Мои мысли возвращаются к тому, что Ашен говорил о десятилетиях, прожитых в тени сожаления и скорби. О том, как дни сливались в бесцветную массу. Для меня те годы в бегах были временем одиночества и тщетных попыток забыть все, от чего я отказалась ради выживания. Хотя мы шли разными путями, каждый наш шаг был просто еще одним днем существования, а не жизни. А потом мы оказались в одной точке и нашли нечто неожиданное. Несовершенное. Но, несмотря на все недостатки, это наше. Наш маленький мир, где мы выбираем друг друга. И я хочу принадлежать Ашену так же, как он принадлежит мне. Я не хочу терять больше того, что люблю, когда у меня есть выбор.
Ашен отстраняется и смотрит мне в глаза. Искры в них все еще горят, а кожа сияет, но я вижу и намек на нервозность. Чувствую ее по резкому оттенку цитруса и участившемуся сердцебиению.
— Как мы это сделаем? — спрашивает он, отводя волосы с моего лица.
— Очень осторожно, — отвечаю я и толкаю его в плечо, чтобы он перевернулся на спину. На нем только пижамные штаны, и я стягиваю их, бросая на пол. Он уже возбужден, и я беру его член в руку, начиная медленно двигать ладонью. — Обратного пути не будет. Мы будем связаны жизнью и смертью. Если один из нас умрет, умрет и другой. Ты уверен?
Взгляд Ашена не отрывается от моего.
— Больше, чем когда либо, вампирша.
Я не отвожу глаз, снова садясь на него, вынимаю, провожу головкой его члена по клитору, прежде чем повторить движение. Ашен стонет, когда я покрываю его влагой, а затем снова касаюсь набухшего клитора. Его руки скользят по шелку ночной рубашки, обхватывая мою грудь, пока я продолжаю двигаться, крепко сжимая основание его члена. Я слышала, насколько сильным должно быть чувство связи, поэтому после нескольких движений опускаюсь на него, содрогаясь, когда он заполняет меня.
— Кинжал, — говорю я, бросая взгляд на его клинок на тумбочке, продолжая медленно двигать бедрами. Он тянется и подает его мне рукоятью вперед.
Не замедляя движений, я впиваюсь клыками в запястье, держащее нож, прокусывая глубоко, чтобы кровь текла свободно. Она тут же стекает по руке, когда я отрываюсь.
— Сделай три долгих глотка, — говорю я, поднося запястье к его губам. — Представь то, что хочешь, чтобы я узнала о нас. Секрет или момент, который хочешь, чтобы я увидела твоими глазами. Держи это в голове. И приготовься к боли.
Ашен кивает и прижимает губы к укусу. Капли крови падают на его татуировки.
Я хватаюсь за его плечо, когда он делает первый глоток. Чувствую его присутствие в своих венах.
Он пьет еще. Моя рука крепче сжимает кинжал, пока удовольствие поглощает. Оно разливается по телу, как лесной пожар. Я раздвигаю ноги шире, пытаясь принять его глубже, продолжая двигать бедрами.
Ашен сжимает мою руку. Его грудь вздымается от прерывистого дыхания. Он закрывает глаза и делает третий глоток.
Я отрываю запястье от его губ.
И вонзаю кинжал ему в грудь.
Мои чувства улавливают каждый звук. Хруст плоти, скольжение рассеченной кожи. Каждую мышцу, напрягающуюся от боли и наслаждения.
Я ввожу клинок, пока острие не пронзает его сердце, а затем резко выдергиваю. Наклоняюсь и прижимаю губы к ране, чтобы пить прямо оттуда.
Мгновение — и я вижу то, что он хотел мне показать.
Я просыпаюсь в переулке в Сэнфорде.
Добыча вампирши лежит рядом.
Голова пульсирует. Я сажусь и прикладываю руку к виску, затем к груди. Она горит. Когда я опускаю взгляд, татуировки на груди перечеркнуты красной линией. Непонимание давит на меня, как туман оборотней. Их уже нет. И ее нет.
Меч лежит рядом, но я не беру его. Я прокручиваю в голове все, что произошло. Помню, как увидел вампиршу, увлекающей жертву в переулок. Помню панику на ее лице, когда я развернул ее. Ее глаза стали такими большими и круглыми при виде меня, что я чуть не рассмеялся.
Ее плечо было приятно прохладным под моей ладонью. Она отказалась говорить, но ей и не нужно было. Ее яркие карие глаза, пухлые губы. Черты лица - нежные, но сильные. Современные, но древние. Так красивы. Она передавала каждую мысль, провокацию, каждый страх одним лишь взглядом.
Я помню схватку с волками. Она была бесстрашной. Ей было... весело. В ее глазах вспыхивали искры, когда она поворачивалась ко мне, улыбаясь с окровавленными клыками. И она была сильной. Быстрой. Гибкой и грациозной. Более искусной в бою, чем любой вампир, которого я видел за последние столетия.
Я помню укус на ее руке. Я вытащил ее из боя. Ее живот был таким холодным под моей ладонью, и я не хотел отпускать. Мне не стоило даже задумываться о смерти вампира в зубах оборотней, если только они не утащили бы ее живой, чтобы создать очередное чудовище. Но я не чувствовал безразличия. Было неправильно позволить им забрать ее. Я не мог позволить ей погибнуть.
Я взял ее руку, когда битва закончилась. На ее лице была боль... а затем тревога.
След от клинка волчицы все еще горит на моей спине, проходит через грудь и выходит с другой стороны.
Яд Крыло Ангела. Боль, какой я никогда не знал. Ощущение неминуемой, вечной смерти. Я помню, как думал, что вампирша оставит меня умирать, как поступил бы любой бессмертный, столкнувшись с Жнецом.
Но она не оставила.
Все всплывает из тумана. То, как она смотрела на меня, будто считала, что поступает правильно. Так храбро и безрассудно. Она прокусила свою руку, я помню это. Как ее густая кровь капала в мою рану. Ее древняя сила согревала мою грудь. Ощущение ее, живой, в моих венах. И ее слова. Ее заклинание.
Ее голос. Этот потусторонний, зачарованный, пугающий голос.
Теперь я вспомнил.
Это была Леукосия из Анфемоэссы.
Этого не может быть, но это правда.
Я хватаю меч и с трудом встаю. Пламя оживает на клинке, когда жертва начинает шевелиться.
Я найду ее. И буду защищать.
Мне нужно знать, почему она спасла меня. Последняя из первых сирен, самая редкая из бессмертных.
Мне нужно знать, чувствовала ли она то же, что и я, хотя бы на мгновение.
Я вздрагиваю, когда моя кровь стекает по клинку в руке и попадает в рану Ашена, начиная затягивать повреждение, которое только что нанесла.
— Ты знал. С самой первой ночи ты знал, кто я.
Ашен кивает. По его лицу видно, что боль начинает ослабевать по мере заживления раны.
— Почему ты не сказал мне, когда вытащил меня в сад церкви на следующий день? Или в любой из последующих дней?
Ашен забирает кинжал из моей руки и смотрит на смесь наших кровей на лезвии. Мое сердце несколько раз нервно бьется о ребра.
— Я хотел, чтобы ты доверилась мне, и сама рассказала.
Замедляю движения и долго смотрю на него. Искры в его глазах разгораются ярче, когда он запускает пальцы в мои волосы и притягивает к себе для поцелуя. Наша кровь смешиваются во рту, пробуждая покалывание в венах. Не прерывая контакта, он переворачивает нас и поднимается на колени, входя в меня с мощными толчками.
Я передаю ему кинжал. Он подставляет запястье. Сердце стучит в висках, когда я целую его вены, прежде чем впиться клыками в плоть.
Делаю первый глоток, а он продолжает двигаться, рыча от желания.
Пью еще, и он оживает в каждой клетке.
Последний, глубокий глоток - и я отпускаю. Он колеблется, и я вижу проблеск страха в глазах Ашена.
— Сейчас, Ашен. Я скажу, когда остановиться.
Он вонзает клинок мне в грудь, и я не могу сдержать крик от боли. Но наслаждение так же глубоко и всепоглощающе.
Ритм Ашена сбивается, и клинок замирает.
— Не останавливайся, — шепчу я, впиваясь пальцами в его бедра. Он входит в меня, и я стону, стараясь не двигаться под ним. Второй рукой я накрываю его ладонь, сжимающую рукоять. — Глубже, Ашен.
Он вводит клинок дальше. Я дышу короткими вздохами, впиваюсь ногтями в его талию и удерживаю в голове момент, который хочу показать ему. Первый раз, когда он дал мне свою кровь в Саккаре, как я почти наклонилась, чтобы поцеловать его, когда он держал мое лицо в руках с теплотой и гордостью во взгляде. Я хочу, чтобы он знал, что это значило для меня. Хочу, чтобы он увидел это моими глазами.