— Развязывая войну между мирами, — говорит Ашен. — Отдавая Мир Живых стае оборотней, которым нечем править, и заставляя их платить за это уничтожением Царства Теней.
— Ты говоришь так, будто твой Совет веками не строил планов по уничтожению Царства Света. Именно поэтому наши старейшины отправили его, — Лиандр кивает в сторону Коула. — Он должен был раскрыть планы Эшкара и Имоджен о войне.
Коул наклоняется к падшему ангелу, дым клубится у его плеч.
— Я отдал свои крылья, чтобы остановить войну, а не начать ее. Ты же отдал свои за яд.
— Неужели ты думаешь, моя цель была менее благородна? В Царстве Света и так слишком много душ. Слишком многие проходят. Мы должны закрыть наши врата и защитить древних, тех, кто заслужил место среди аннунаков.
— В Царстве Теней тоже есть души, нуждающиеся в защите.
Лиандр смеется, будто Коул только что произнес нечто невероятно смешное. Он хохочет до слез. И, честно говоря, я его понимаю. Меня тоже чуть не прорывает на хохот. Мысль о том, что Царство Теней кого-то защищает, нелепа. И не нужно быть провидцем, чтобы предугадать его ответ.
— Защита? В Царстве Теней? Ты видел, как они обращаются с душами. Обрывки человечества, дрейфующие в агонии, заполняющие Бухту Душ, пока они не доберутся до вашего Черного моря, чтобы столкнуться с ужасами его бездны. Души бессмертных, обращенные в рабство, пока не исчерпают свою пользу, а затем сбегают, как дикие звери, становясь добычей для забавы, — за спиной я чувствую, как Ашен напрягается, и Лиандр замечает это, его взгляд скользит между Жнецами. — О да, я слышал об играх Жнецов. Ямы. Гонки. Охоты. Имоджен обожает воскрешать ради забавы. «Милосердное Правосудие» не так уж милосердно в реальности, да? Неужели ты думаешь, что Царство Теней заслуживает снисхождения за ваше варварство?
Дыхание застревает у меня в груди при мысли об ужасах, которые я даже не могла вообразить.
Ашен всегда говорил, что в тумане есть нечто худшее, чем то, что я видела. Я не сомневалась, но и не пыталась представить. Даже в их камерах пыток я знала - там есть нечто большее. Больше страданий. Больше несправедливости. Больше безнадежности и боли.
Я сглатываю ком в горле и встречаю взгляд Эдии. Знаю, что она думает то же самое - это лишь намек на то, что творится в Царстве Теней. Мы отводим глаза, и я снова обращаюсь к падшему ангелу.
— Я видела это варварство, — делаю шаг к Лиандру. Его голубые глаза приковываются к моим. — Я жила в нем. Страдала от него. Выжила.
— И ты можешь остановить его, — шепчет он. — Ты можешь помешать Царству Теней причинять вред другим душам. Все, что нужно - закончить то, что начал Семен. Стать лучшей из гибридов. Уничтожить Царство Жнецов.
Я наклоняю голову, прищуриваюсь. Ноздри ловят запах крови, сочащейся из его плеч.
— Тебе не кажется, что этого и хотят нефилимы? Чтобы мы перегрызли друг другу глотки, а они забрали все, что пожелают, пока мы заняты нашей войной?
Лиандр усмехается.
— Нефилимы? Это всего лишь миф. Есть лишь безжалостная несправедливость Царства Теней. Лишь Царство Света, впускающее слишком многих за слишком малую цену. Лишь Мир Живых, который люди не заслуживают. Пусть человечество сбрасывает свои смертные души под властью бессмертных. Пусть наполняют свой мир мертвыми, раз уж так стремятся уничтожить его.
Я делаю еще шаг. Сердце колотится, отдает в горло. Мы смотрим друг на друга, и я вижу надежду в его глазах - так же, как он видит ненависть в моих. Ненависть к тому, как все устроено. К тому, что творят с теми, кто оказался под властью развращенных сил.
Я наклоняюсь, наши лица так близко, что я чувствую его кожу - легкий аромат корицы, запах его прежнего мира.
— Как мне одной сразиться со всеми ними? — шепчу.
На его губах появляется намек на улыбку.
— Не одной. Со многими, под руководством Семена, но твоим командованием. Ты знаешь, как попасть в их мир и где искать.
Мы замираем. В комнате кажется тихо, но это не так. Здесь бьются сердца, слышны прерывистые вдохи, мышцы напрягаются вокруг костей. Трещит магия Эдии, шелестят перья Эрикса за его спиной, вспыхивают и гаснут искры в дымных крыльях.
Я наклоняюсь к самому его уху. На язык стекает сладкий яд.
— Если я сожгу Царство Теней, то сделаю это на своих условиях. Не Абдулова. Не твоих. Моих, — отстраняюсь, наблюдая, как его улыбка меркнет. — Где Валентина?
Губы Лиандра сжимаются, челюсть напрягается. Я отступаю, скользя взглядом по его чертам, запоминая каждую деталь. Красный отблеск в моих глазах отражается в его белых зрачках.
— Ладно. Узнаю сама.
Я прижимаю ладонь ко лбу и вторгаюсь в его разум.
Один миг, и я в каменном коридоре без окон. Сводчатый потолок, тусклые лампы на стенах. Гудят провода, тянущиеся к двери в конце. Знаю, она заперта не просто железом. Чувствую магию. Заклинания, как у дверей «The Maqlu». Родовая магия. Каррас и Сарно.
Валентина там. И Флорин. Но что-то еще... Пытаюсь шагнуть вперед, но Лиандр удерживает меня. Он теперь человек, но его разум все еще силен, а я неопытна в этом новом даре видения.
Стискиваю зубы и прорываюсь. Еще шаг. Подгибаю колени, пробиваюсь сквозь невидимую силу. Еще шаг, и меня отбрасывает яркой вспышкой, швыряет на пол.
Голова ударяется о землю, и я уже в другом месте.
Передо мной золотая стена. На ней ряды колец, одно в другом, с полированным лазуритовым шаром в центре. Линии движутся в противоположных направлениях, как механизм замка или часов. Тик-тик-тик.
Подхожу ближе, в кольцах вспыхивают символы, загораясь золотым светом. Но это письмена на языке, которого я не знаю.
— Покажи, что это значит, — требую.
— Нет, — голос Лиандра окружает меня, но я слышу, как ему тяжело говорить.
Пытаюсь запомнить каждый символ, врезать их в память. Знаю, это важно, и он не хочет, чтобы я видела. Тянусь к лазуриту... Тиканье становится громче и громче, пока пальцы не касаются холодного камня. Последний тик грохочет в голове, я вскрикиваю, закрываю глаза, зажимаю уши.
Треск разрывает сознание. На мгновение мне кажется, что голова расколота, мозг вытекает на пол.
— Лу... — зовет Эдия. Я открываю глаза. На ее лице страх. Пытаюсь стряхнуть боль. Моя рука все еще на лбу Лиандра, я убираю ее, и его тело обмякает на звездных клинках, пригвождающих его к стене.
Из уголков его глаз струятся кровавые слезы. Зрачки расширены. На лбу отметина: полумесяц, обнимающий восьмиконечную звезду, от которой расходятся черные прожилки, скрываясь под кожей.
Я убила его.
Своим разумом. Прикосновением. Ничем другим.
…
…
Черт-черт-черт-черт.
Так. Не психуй. Не. Психуй.
Это было чертовски круто, но и ужасающе, и о боже, не психуй.
— Ты психуешь, — говорит Эдия.
— Знаю! Знаю-знаю-знаю! — машу руками, будто из них может хлынуть магия. — Я убила его!
— Ты вампир, ты убивала и раньше. Он заслужил. Он мудак.
— Но не разумом, Эдия.
Она пожимает плечами.
— Ну, типа того. Пение, контроль сознания, какая разница?
— Блять. Твою ж мать. Все плохо.
— Ты шутишь? Это потрясающе, — она кладет руку мне на плечо. Я дергаюсь.
— Нет. Не трогай меня. Не хочу причинить тебе вред.
Эдия смеется, будто все в порядке. Остальные смотрят настороженно, кроме Ашена, в чьих глазах читается тревога. Я чувствую ее под кожей.
— Ты убила Лиандра, потому что хотела, — успокаивает Эдия, снова кладя руку мне на руку. — Ты не хочешь вредить мне. Я верю в тебя, Лу.
Я открываю рот, чтобы сказать, что не верю в себя, но тут слышу. Звук вдалеке. Такой тихий, что кажется игрой воображения.
Пробираюсь к окну, распахиваю створку. Снежная буря, горы, леса за стенами дома Валентины. Солнце - лишь холодный желтый шар, равнодушно взирающий на меня.
Ветер бьет в стекло, снег хлещет по лицу.
И затем я слышу это.
Волчий вой в лесу.
Даже не закрываю окно, поворачиваюсь к остальным.
— Нам нужно оружие. Валентина в катакомбах под домом, — бросаю последний взгляд на падшего ангела, пригвожденного к стене. — Оборотни уже здесь.
ГЛАВА 35
Мы с Ашеном мчимся по лестнице за мечами, обмениваясь лишь парой деловитых фраз, но молчание компенсируется тревожными взглядами. Сборы занимают считанные минуты, и вот мы уже в холле с остальными, но мне отчаянно хочется остановить время. Хотя бы на мгновение. Просто поговорить. Возможно, это последний шанс.
Когда мы приходим, все готовы. Только Давина без оружия, но она снимает со стены алебарду с отполированным серебряным лезвием. Постукивает древком по ладони, проверяя вес, и встречает мой взгляд решительной улыбкой.
— Сойдет, — говорит она.
Я отвечаю кивком.
— Пошли.
Веду всех вглубь дома, через коридор, в библиотеку. Останавливаемся перед гобеленом с охотой, занимающим всю каменную стену до самого пола. В центре — Влад на белом коне, ведущий друзей за величественным оленем. В углу, среди охотничьих собак, скромно изображена женщина.
— Народ, оцените. Фотобомба, — становлюсь рядом с вышитой версией себя и тычу пальцем между портретом и своей грудью.
— Да ладно! — Эдия фыркает.
— Помню ту охоту. Это я прикончила оленя. Влад был так пьян, что свалился с коня. — Осматриваю гобелен в последний раз и срываю его со стены, обнажая железную дверь, несмотря на драматичный вздох Эрикса. — Да брось, мистер «искусствовед-ангел». Два дня назад ты не отличил бы Мисофелиса от Аристофана. Люблю тебя, но заткнись нахрен.
Эдия хохочет и взрывает магией дверную ручку, срывая печать. Мы ступаем на площадку винтовой лестницы, уходящей вниз. Щелкаю выключатель, включаются решетчатые лампы, которые начинают гудеть.
— Она внизу, — говорю, когда Ашен подходит. Пламя вспыхивает на его клинке.
— Помни обещание, вампирша. Если скажу «беги» - беги.
На мгновение все вокруг перестает существовать. Ашен смотрит в мои глаза, и я чувствую, как наши шрамы поют в унисон. Прикасаюсь к его груди, ощущая тепло под пальцами. «