Я живу там», — думаю, и меня окутывает покой. Я всегда буду частью его, как и он - частью меня. Мы больше не умрем в одиночестве. После столетий тоски я наконец принадлежу кому-то, а он - мне.
И черта с два я побегу, не сражаясь за это.
Медленно улыбаюсь. Ашен закатывает глаза.
— Ты же не побежишь, да?
Качаю головой.
— Ясно. Тогда хоть постарайся сегодня не пырнуть меня, ладно? Надоело.
— Это никогда не надоест, — отвечаю, и он улыбается, прежде чем украсть у моих губ жаркий поцелуй. Затем разворачивается и ведет нас вниз.
Спускаемся глубже. Воздух становится влажным, пахнет сыростью, когда мы достигаем катакомб. Лестница выводит в узкий коридор - точь-в-точь как в видении из разума Лиандра.
— Они там. Валентина и Флорин, — говорю, и Ашен оборачивается с мрачной тревогой во взгляде. Кивает Эдии.
Та достает из кармана мешочек, шепчет заклинание «Akbuus gallaai» в горсть порошка и дует в сторону двери. Волна энергии срывает петли, отправляя створку в полет. Эдия поворачивается и улыбается.
— Крутая сучка, — одобряю я. Эдия подмигивает, и мы следуем за ней.
Пыль еще не осела, когда мы переступаем через дверь и застываем в огромном зале.
— Мать вашу, — шепчет Коул. — Ты видела это в его разуме?
Глотаю ком в горле.
— Нет. Он не пустил меня так далеко.
— Теперь ясно почему, — отвечает Коул, делая неуверенный шаг вперед.
Слева от нас расположена небольшая, но хорошо оборудованная медицинская зона. Металлический стол для осмотра с серебряными наручниками, лежащими на полированной поверхности. За ним - стеллажи, уставленные рядами пробирок с сыворотками и шприцами. Но самое жуткое - справа. Ряды прозрачных камер, в каждой из которых находится человек. Они смотрят на нас с таким же изумлением, как и мы на них. Некоторые бьют кулаками в стекло, другие мечутся по своим клеткам, третьи сидят на койках, поджав колени к груди, и смотрят на нас с подозрением и страхом.
И одна из них мне знакома. Она прижимает ладони к стеклу, и по ее лицу текут слезы.
Валентина.
Мы бросаемся к ее камере. В двери есть небольшие отверстия для связи, и она прижимается к ним, ее дыхание оставляет запотевшие круги на стекле.
— Помогите мне, пожалуйста. Умоляю. Вытащите его, — ее голос дрожит, слезы оставляют блестящие дорожки на бледной коже. Она указывает на камеру позади себя, где у прозрачной перегородки стоит Флорин. Он выглядит изможденным, но в его глазах еще теплится огонь.
— Где эта панель управления? Есть способ отключить замки? — Коул оглядывается, пока Ашен осматривает дверь Флорина, прикидывая, как ее взломать. Он дергает массивную задвижку, и когда та не поддается, начинает бить по ней рукоятью меча с такой силой, что искры летят от металла.
— Я не знаю. Есть какая-то панель управления... Пожалуйста, нам нужно уйти, пока оборотни не вернулись, — голос Валентины прерывается.
— Ты гибрид? — задаю я прямой вопрос, наблюдая, как ее выражение меняется.
Валентина смотрит на меня, и в ее глазах читается такая глубина отчаяния и вины, что мне становится физически больно. Она выглядит совсем не так, как та холодная, расчетливая версия, которую изображала Мила. Эта женщина кажется мягче, человечнее, уязвимее.
— Нет. Но Абдулов... — она делает паузу, сглатывая. — Он использовал меня, чтобы создавать их. Заставил превратить их всех в вампиров. А потом сделал гибридами, — она делает широкий жест в сторону рядов камер, которые тянутся через весь зал в три ряда. Здесь должно быть не меньше тридцати клеток, а если есть еще помещения... Я перевожу взгляд обратно на Валентину. Ее плечи трясутся от подавленных рыданий. — Я не хотела этого. Клянусь. Но он угрожал Флорину. Использовал ту ведьму... Она мучила его магией. Мы пытались сопротивляться, но...
— Все в порядке, Валентина. Мы найдем способ освободить вас, — говорю я, бросая взгляд на Ашена, который изучает дверь. — Эдия, есть идеи?
— Кажется, да, — отвечает она, и я вижу, как в ее глазах загорается искра вдохновения. Она поворачивается к Эриксу. — Сколько тепла выдерживают твои перья?
Эрикc пожимает плечами и оглядывается на свои крылья, медленно расправляя их. Звук, похожий на перезвон хрустальных колокольчиков, наполняет комнату, когда его перья шевелятся и замирают.
— Не знаю. Но можем проверить, — говорит он с характерной для него беспечностью.
— Прижми кончик пера к стеклу, — командует Эдия, и Эрикc послушно выполняет, проводя кончиками перьев по поверхности. Они издают скрежещущий звук, словно ножи по стеклу.
— Hulazubauitaatuuka. Qu turkunu liteli sa me.
Перья Эрикса начинают светиться, сначала темно-красным, как тлеющие угли, затем переходя в ярко-оранжевый, как рассвет, потом в золотисто-желтый и, наконец, в ослепительно белый. Сначала ничего не происходит, но затем я замечаю - стекло начинает пузыриться и плавиться, стекая вязкими каплями.
— Валентина, — перекрикиваю заклинание Эдии, — ты же можешь колдовать. Именно поэтому они за тобой пришли, да?
Она кивает, и в ее глазах вспыхивает понимание.
— Повтори за Эдией. Нужно ускорить процесс. Я займусь дверью Флорина.
Валентина снова кивает, закрывает глаза и начинает шептать те же слова. Стекло под перьями Эрикса теперь плавится быстрее, образуя дыру, через которую уже видны очертания комнаты за ней.
Я подбегаю к Ашену, который изучает дверь. На металле уже видны вмятины, но механизм все еще держится. Хватаю его за руку и указываю на работу Эдии и Валентины.
— Нам нужен Алорос. Если гибриды почуяли нас...
— То Семен тоже, — заканчивает он, и на его лице мелькает тень тревоги. Он прикрывает меня своими дымчатыми крыльями, закатывает рукав и начинает читать заклинание. Татуировка на его предплечье вспыхивает кроваво-красным.
Как и в моем видении после аварии, перед нами появляется точка света. Я наблюдаю, как она растет, пульсирует, превращаясь в сияющую сферу, которая становится выше Ашена, а затем взрывается дождем искр. Из падающего света выступает Алорос.
— Демон, — произносит он, и в его голосе звучит привычная снисходительность. — Хотя мне и льстит твоя постоянная нужда в моей помощи, это начинает надоедать.
— Меньше слов, больше дела, — бросает Ашен, и Алорос, к моему удивлению, не спорит.
Он расправляет крылья, ослепительно белые, с перьями, которые кажутся выкованными из чистого света, и направляет их кончики к стеклу. Затем кивает мне, и я понимаю, что от меня ждут.
Закрываю глаза. Протягиваю руку к точке, где перья касаются стекла. Подхватываю ритм заклинания Эдии, чувствуя, как слова сами складываются на моем языке.
Жар начинается где-то глубоко внутри, разливаясь по венам, как расплавленное золото. Моя отметина связи светится, как маяк в шторме, и я направляю всю энергию через нее. Под ногами завихряется ветер. Открываю глаза и вижу, как перья ангелов начинают светиться еще ярче. Стекло пузырится и стекает густыми каплями, как растопленная карамель. Но этого недостаточно, слишком медленно.
Перевожу взгляд на Ашена. Наш зрительный контакт длится доли секунды, я смотрю на его меч, затем на расплавленное стекло. Он понимает без слов. Пламя вспыхивает на его клинке, отражаясь в его глазах, которые теперь горят, как два угля.
Ашен вонзает меч в оплавленное отверстие, аккуратно минуя перья ангелов. Проходит всего мгновение, и вся стеклянная стена взрывается, рассыпаясь на тысячи осколков, которые падают, как дождь из алмазов. Флорин свободен.
— Коул! Твой меч! — кричит Ашен поверх шума заклинаний и воя магического ветра, который теперь бушует в зале.
Коул повторяет маневр, и вторая камера взрывается. Стекло еще не успело коснуться пола, когда Валентина уже бросается к Флорину. Они сталкиваются в объятиях, оба дрожа - она от рыданий, он от сдерживаемых эмоций.
— Спасибо, — Валентина вытирает слезы и смотрит на нас поверх плеча Флорина. В ее глазах - целая гамма чувств, от облегчения до невероятной благодарности.
Алорос подходит ближе, осматривая свои крылья. Свет в перьях уже гаснет, переходя в глубокий оранжевый, как закат. Структура их не повреждена, и он выглядит скорее заинтересованным, чем обеспокоенным. Его взгляд скользит по рядам камер.
— А остальные пленники? — спрашивает он, и в его голосе впервые звучит что-то, напоминающее сострадание.
— Все гибриды, — отвечает Ашен, стирая пот со лба. — Оставим их здесь, пока не разберемся, как с ними безопасно поступить.
Алорос кивает, затем поворачивается к Валентине и Флорину, которые все еще держатся друг за друга, будто боятся, что их снова разлучат.
— Я отведу вас в безопасное место, — говорит ангел.
Валентина делает шаг вперед. Ее глаза вспыхивают алым светом, и в них появляется неожиданная твердость.
— Отвези Флорина. Они вторглись в мой дом. Держали нас в плену. Мучили. Я хочу возмездия.
Алорос вздыхает и бросает на меня взгляд, который ясно читается как «вот почему я называю вас низшими существами». Я только пожимаю плечами в ответ.
— Как пожелаешь. Человек, — он обращается к Флорину, — следуй за мной.
Они прощаются долгим, страстным поцелуем, полным обещаний и боли разлуки. Когда они наконец разъединяются, на щеках обоих блестят слезы. Флорин шепчет что-то на ухо Валентине, и она кивает, сжимая его руку в последний раз, прежде чем отпустить.
Алорос разворачивается, и его крылья вспыхивают ослепительным светом. Он кладет руку на плечо Флорина, и они исчезают в вспышке, оставляя после себя лишь несколько медленно падающих перьев.
Валентина поворачивается к нам. Следы слез еще видны на ее лице, но глаза горят решимостью. Алый отблеск в них не угасает.
— Ты Леукосия, не так ли? — ее голос теперь тверд, как сталь.
Я киваю.
— Приятно познакомиться, хотя обстоятельства, — делаю широкий жест рукой, — мягко говоря, так себе.
— Абдулов хочет тебя. Он придет сюда.