Пальцы натыкаются на холодный металл в кожаных ножнах. Рукоять моего кайкена.
Вытаскиваю кинжал, затаив дыхание, будто он может исчезнуть. Провожу пальцами по лезвию, закрываю глаза. Его вес словно часть меня, наконец вернувшаяся. Когда я снова могу дышать, всматриваюсь в темноту сумки, все еще сжимая в кулаке рукоять кайкена, как будто со дна может выскочить что-то зловещее и укусить меня. Мои пальцы касаются плоского кожаного куска, и я сразу понимаю, что это такое.
Достаю дневник, который дал мне Жнец.
Сердце пропускает удар, кровь стучит в ушах, заглушая звук воды. Слезы жгут глаза. Я сглатываю внезапный комок в горле, который подпитывает вечно горящее пламя.
Листаю страницы. Вижу свои записи и слышу его ответы. Улыбаюсь сквозь слезы на странице с надписью «МУДАК» разными шрифтами. Читаю незаконченную записку в Каире, которую пыталась написать в Каире, но не смогла закончить, ту, в которой говорилось бы о том, что я буду заперта в Царстве Света. И его обещание: «Я все равно найду тебя».
Читаю последнее, что написала ему. Рядом — клочок страницы, которую швырнула к его груди перед поцелуем.
«Я не такая, как все вампиры».
Из моей груди вырывается смех. Я определенно такая, как все вампиры, это точно. В тот момент я и представить себе не могла, насколько правдивым окажется это утверждение.
На следующей странице — неровность.
Записка другим почерком. Четким. Аккуратным. Каждая буква имеет значение. Как будто каждая из них была священной, когда ее писали.
«Прости». Рядом приклеено мое ожерелье от Эдии.
Выдыхаю, уставившись в это слово и в его бездну смыслов.
Срываю ожерелье, захлопываю книгу, будто в ней скрыто что-то еще, что может провернуть нож в моем сердце.
ГЛАВА 6
Это самый восхитительный прием душа за всю мою жизнь.
У Коула и Эрикса на полках в ванной очень много гелей для душа, шампуней и кондиционеров. Я пробую каждый. Абсолютно. Каждый. Стою под струей, пока кожа не становится красной, а вода — ледяной.
На выходе мне немного лучше, но даже мокрой и в полотенце я чувствую, что температура тела не в норме. После встречи с Семеном мой внутренний термостат настроен на «томление». Мне постоянно жарко. Я не привыкла и не хочу привыкать. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится идея отправиться с Эриксом в Царство Света, чтобы добраться до Каира. Если мистер Хассан сможет помочь, я готова на все. Даже понюхать член мертвого гибрида. Черт, даже живого. Так что да, вы понимаете, я серьезна.
Я сушу волосы, переодеваюсь и возвращаюсь в комнату, надеясь выспаться. Звуки смеха и разговоров внизу убаюкивают меня. Однако, несмотря на надежды, я просыпаюсь глубокой ночью от кошмаров. Похоже, Царство Теней не хочет меня отпускать.
Решив, что сон безнадежен, я встаю, закутываюсь в вязаный плед, беру дневник и вонючую одежду. Черт, они правда смердят. Теперь мне жаль Коула, который сидел с нами в машине. Чистой, я чувствую этот запах в десять раз сильнее.
Приоткрываю дверь, стараясь не разбудить новых соседей. В доме темно, все спят. Слышу ровное дыхание трех пар легких и чей-то легкий храп. Сердце Эрикса бьется, как у колибри. На губах появляется тень улыбки. Бесшумно спускаюсь на кухню, нахожу зажигалку для гриля и выхожу во двор с кайкеном на бедре.
Луны нет. Звезды как яркие шары, мерцающие в черном одеяле ночи. Как я и надеялась, во дворе есть кострище рядом с сараем и прудом. Вода неподвижна, отражает небо, как зеркало. Высокие камыши обрамляют берег, лягушки квакают в траве.
Четыре кресла окружают кострище. Я кладу вещи на то, что лицом к сараю, складываю дрова и разжигаю огонь. Когда пламя разгорается, бросаю в него одежду и наблюдаю, как она превращается в пепел.
Перебираю дневник, пальцы скользят по тисненым золотым узорам. Даже без луны видно, как они мерцают. Мысль о том, что Жнец выбрал этот дизайн, потому что он мне понравится... от этого факта, правдивый он или нет, не хочется сжигать его. Я вышла сюда, чтобы сбросить кожу, превратить воспоминания в пепел. Но... не могу. Может, если бы злилась. Иногда злюсь. Или если бы грустила. Часто грущу. Сейчас же я просто пуста, вычищена.
Открываю на последней записке.
«Прости».
Не смотрю долго на это слово, будто оно — заголовок пустой книги несбывшихся обещаний. Эти мысли горькие, мрачные. Но мы, вампиры, иногда не можем иначе, слишком много лет капля за каплей наполняют колодец памяти, который никогда не иссякнет.
Не отрываю взгляд от огня, медленно отрываю страницу. Волокна рвутся, как кожа, сходящая с плоти. Я знаю эти звуки. Галл позаботился, чтобы я их не забыла, даже если моя вампирская память когда-нибудь исчезнет.
«Прости».
Бросаю последний взгляд на слово, сжимаю страницу в кулаке и кидаю в огонь. Бумага вспыхивает оранжевым, края обугливаются, слова исчезают навсегда.
Вырываю следующую страницу. «Я не такая, как все вампиры». Сжимаю, бросаю в пламя.
Может, я больше и не вампир, — думаю, наблюдая, как горит бумага.
Может, нужно листать назад, до самого начала. Разобрать боль по кусочкам. Сжечь все сразу — это слишком. Но страница за страницей... это я вынесу. И справлюсь.
«Я не знаю. Насколько все плохо?»
Это было после встречи с ангелом в Саккаре, перед тем как Ашен впервые предложил мне свою кровь.
Колеблюсь. Вкус воспоминания наполняет рот. Кажется, до сих пор чувствую его присутствие в жилах. Пальцы на краю страницы готовы дернуть, но не могут.
По спине пробегает ледяная волна.
И тут я слышу.
Тишину.
Лягушки замолчали. Нет стрекота насекомых. Даже звезды меркнут перед инстинктом, который заполняет мир и проникает в поры. Время останавливается.
Слышу всплеск в пруду. Волны нарушают поверхность воды, плещутся о берег.
Встаю, прижимаю дневник к груди. Плед падает к босым ногам. Отступаю медленно, шаг за шагом. Не хочу запутаться в его складках.
Ноздри раздуваются, ловя каждый запах: роса на траве, кондиционер для белья на одежде, дым костра.
Но ничего, кроме огня и треска дров.
Но я знаю, что не одна. Знаю.
Крадусь к сараю, нажимаю на железную защелку. Тихий щелчок — единственный звук, кроме огня.
Закрываю глаза. Дышу ровно. Когда дверь скрипит на петлях, приподнимаю ручку, чтобы ослабить давление. Как только появляется просвет, проскальзываю внутрь и прикрываю дверь, оставив щель для наблюдения.
Вынимаю кинжал, прижимаюсь лицом к щели, вглядываюсь в темноту. И жду.
Слышу раньше, чем вижу. Шуршание чешуи по земле.
Блестящая змея выползает из пруда, скользя по траве. Язык ловит отблески огня. Она огромна, больше анаконды. И точно не из этого мира.
Наблюдаю, как змея приближается к костру. Замедляется у моего пледа. Черт, надо было бросить его в огонь.
Язык змеи двигается быстрее. Она поднимает голову, пробует запах. Шипит от удовольствия.
Голова опускается, скрытая пламенем костра. Но мне не нужно видеть, чтобы знать — она пойдет по моему следу прямо сюда.
Закрываю дверь очень тихо. Боль в пальцах меркнет перед страхом и желанием выжить.
Оглядываюсь. Ночное зрение уже не то, что до встречи с Семеном, но лучше, чем у людей. Вижу полки с инструментами, горшки, старый трактор посередине, башню из покрышек справа.
Бегу к покрышкам, кладу блокнот на пол, не выпуская кинжал, беру покрышку. Я ковыляю обратно к двери и прислоняю ее к деревянным доскам, чтобы создать подобие баррикады. Присматриваюсь к щели и вижу, что змея ползет ко мне.
Хватаю следующую покрышку, ставлю на первую. Дышу часто, сердце колотится, готовое вырваться из груди.
Задерживаю дыхание, смотрю на костер.
Змеи нет.
«Черт», — беззвучно шепчу.
Отступаю от двери. Глаза мечутся по сараю, как птица в клетке, не понимающая как выбраться.
На мгновение ничего не происходит.
Тьма.
Только стук сердца.
И затем — резкий хруст.
Тишину разрывает треск дерева. Змея врывается в сарай, разбрасывая инструменты. Останавливается, чтобы встретиться со мной взглядом, оскаливает клыки. Брызги яда летят в мою сторону.
Увидев меня, змея яростно рвется вперед. Ее черное тело извивается в проеме, голова опускается на пол. Глаза не отрываются от меня. Я отступаю, легкие горят. Смотрю на свой кинжал — он меньше одного ее клыка.
Смеюсь. Даже когда расставляю ноги, готовясь к бою. Даже когда пот заливает глаза. Даже когда клыки выдвигаются, а зрачки светятся красным. Смеюсь и смеюсь.
Мне не убежать, не перепрыгнуть это чудовище. Не спрятаться. Остается один вариант.
Смириться и высосать из него силы, драться как вампир.
...Поняли?..
...Высосать из него силы?..
Ладно, знаю. Но если бы вас месяц пытали, тоже бы свихнулись.
Смех затихает, когда змея наконец проскальзывает внутрь.
Мы замеряем на мгновение, которое длится вечность. И затем она атакует.
Змея бросается вперед. Я уворачиваюсь вправо, ее пасть щелкает в воздухе. Промах. Снова бросается, я качусь влево. Чувствую, как зверь злится, когда у него снова ничего не получается.
Вскакиваю, замечаю топорик среди разбросанных инструментов. Бегу к нему. Змея отбрасывает назад свое массивное тело, извиваясь и сворачиваясь, а ее голова следит за мной. Она шипит, и я чувствую поток воздуха из ее легких, когда она наносит удар. Я не оборачиваюсь, но чувствую, что она промахнулась. Гладкий край зуба скользит по моей босой пятке.
Падаю, скольжу по полу, хватаю топорик и с размаху вонзаю в тело змеи.
Она бешено бьется, шипит, брызгает ядом. Запах крови наполняет воздух.
Хвост в неистовой ярости хлещет меня по лицу и ломает полку. Я хватаюсь за оружие и прижимаюсь к стене в поисках укрытия. Вокруг меня разлетаются щепки и сломанные инструменты. Проскальзывая под пролом, я прижимаюсь к стене, направляясь к дальнему концу полки в передней части сарая. Я пригибаюсь в укрытии, пока змея мечется по полу.