– Не знаю. Я о таких вещах не думаю, – снисходительно улыбнулась Светлана. – Мысль материальна, зачем провоцировать негатив?
– Света у нас вообще мало думает. Мысли стимулируют сокращение кожи на лбу и вызывают ранние морщины, – не удержалась от ехидной реплики Юля.
Лера разочарованно вздохнула. Ладно Света, но Юля, которая сама сокрушалась об упущенном шансе и своими руками отдавшая Костю в лапы соперницы, теперь пыталась уговорить ее пойти по своим стопам. Как-то странно. Не от зависти же она это делала.
Но отчего-то стало неуютно. Хотелось всеобщего одобрения, понимания и поддержки.
Уже в машине, после расставания со Светланой, дежурно и красиво напутствовавшей Лерочку, Юля пояснила в ответ на недоуменно-отчужденное молчание пассажирки:
– Знаешь, я вдруг подумала. А вот выйди я замуж за Костика, может, и не стал бы он тем, кем стал. И денег бы у него таких не было. Перебивались бы от зарплаты до зарплаты, орали друг на друга, ездили дикарями на Черное море с удобствами на соседнем участке и годам к тридцати развелись бы. С облегчением и чувством глубочайшей взаимной неприязни.
– Ты правда так думаешь? – потрясенно прошептала Лера.
– Нет. Я фантазирую. Потому что теперь чувствую ответственность за тебя. А вдруг это я своими бабскими россказнями сподобила тебя на свадьбу. Вдруг ты нафантазировала себе ерунды, а виновата в этом я!
– Можно подумать, у меня своей головы нет, – обиделась Лера. – Не беспокойся, я не такая внушаемая. К тому же я на самом деле влюбилась.
– Ай, ладно, – раздраженно засопела Юля. – Я, когда за Ромку выходила, тоже много чего думала. Красивый, все оборачиваются, рост, плечи, харизма… А сейчас как дала бы по этой харизме чем-нибудь, чтоб аж загудело! Нельзя мужикам верить. И себе нельзя. Любовь – это такая пакость. Сплошные проблемы от нее, страдания, и не разобраться в ней до конца. Только потом, когда она закончится, все ясно становится. Поговорка такая есть: задним умом все ямы полны. Так вот вся жизнь и есть эти ямы. Сначала провалишься, уделаешься, а потом вылезаешь и начинаешь делать правильные выводы. А потом бултых – и в следующую. И так до тех пор, пока вообще не захлебнешься: либо сил выплыть не хватит, либо сама не захочешь.
– Спасибо тебе. Создала мне праздничное настроение, – насупилась Лера.
– Ты вот что. Забудь все, что я тебе наговорила. И плохое забудь, и хорошее. Начинай думать с нуля. Но лучше не торопись. Мало ли. В жизни чего только не бывает. Уж больно быстро у вас все получилось. Не нравится мне это, странно как-то. Обычно хороших мужиков на аркане в ЗАГС не затащишь, а этот сам рвется. И ребенка хочет. Какой-то он у тебя идеальный.
– Так это же хорошо, – осторожно возразила Лера, которая и сама переживала по поводу невероятного и, как ей казалось, незаслуженного счастья.
– Хорошо-то хорошо, но подозрительно, – прищурилась Юля. – Хотя я за тебя рада.
– Спасибо, – погрустнела Лера. – Платье-то выбрать поможешь?
– А как же. Я вообще считаю, что надо что-то оригинальное. Банально это – белое, фата, цветочки. Надо что-нибудь такое, чтобы и самой потом всю жизнь вспоминать и чтобы гости до старости при каждом случае вспоминали.
– Ну, для этого не обязательно платье с вывертом. Можно, например, в фонтан упасть. Или прищемить подол и бежать за машиной. Или жениху в глаз пробкой от шампанского попасть. А лучше – теще. Или драку на свадьбе организовать, чтобы гости потом долго лечились. Тогда они и вспоминать будут долго. А уж если дело закончится инвалидностью, то и вообще никогда не забудут.
– Я смотрю, настрой у тебя самый праздничный, – скептически усмехнулась Юля. – Поэтому рискну предложить либо синее платье, либо красное, либо вообще брючный костюм и шляпу с полями. Метра полтора в размахе.
– Ага, – фыркнула будущая невеста. – Как у тетушки Чарли из Бразилии.
– Кстати, о Бразилии. Я тут в Интернете видела такое платье, как для бразильского карнавала. Лиф крохотный, со стразами, спина и живот голые, в прическе перья и офигительно пышная юбка. Это сказка.
– Зимой самое то, – ухмыльнулась Лера. – Буду на фотографиях как только что ощипанная курица – синяя и в пупырышках. Надо еще жениха в плавки со стразами нарядить, чтобы из ансамбля не выбивался.
– Глупая ты еще, – вздохнула Юля.
– Юль, вот когда ты за своего Костю будешь замуж выходить, тогда и реализуешь свои нездоровые фантазии. А я уж по-нашему, по-простому, в фате и с кринолином.
– Мне понравилось, как ты это сказала, – вздохнула Юля. – Уверенно и как бы между прочим. Может, это добрый знак? Вдруг Костя разорится, и Светка его бросит?
– Сама же говорила, что вы тогда будете считать копейки, лаяться и к тридцати разойдетесь.
– Это был другой вариант. А теперь я буду с Ромкиными деньгами.
– А Ромку куда? – тактично напомнила о существовании мужа Лера.
– Любишь ты все испортить, бухгалтерша, – расхохоталась Юля. – Придумаем, куда Ромку. А деньги поделим. Если с Костиком, то мне и половины хватит.
– Ты вроде говорила, что твой Рома делиться не будет.
– А черт с ним. Лишь бы Костик был. Знаешь, Лерка, права ты. Лучше по любви, а потом расплеваться, чем всю жизнь локти кусать, что не попробовала. В общем, я готова выбрать тебе дурацкое старомодное платье и даже мещанский веночек с фатой. Загадала я: если у тебя все получится, то и у меня все выгорит. Рано или поздно, так или иначе…
Квартира встретила Юлю тишиной, чистотой и корзиной белых роз. Рома крайне редко делал такие королевско-показушные жесты, поэтому смущенная супруга начала судорожно рыться в памяти, пытаясь соотнести дату с подарком. День как день, ничего особого не вспоминалось.
Пришлось звонить мужу:
– Ромик, спасибо за цветочки. А что у нас случилось?
– Ничего. Просто захотелось сделать приятное любимой женщине.
– Мне? – на всякий случай уточнила Юля.
– Нет, – хмыкнул Роман. – Любовница должна была зайти. Ну, раз уж ты успела первой, забирай себе.
Шутка получилась неудачной и прозвучала грубо. Тем более что всполошившаяся женская интуиция как раз и вильнула в сторону мыслей об извинениях за измену.
Хотя Юля подозревала, что мужниных измен в их семейной жизни было гораздо больше, чем букетов. С другой стороны, возможно, не все вызывали у супруга чувство вины, адекватное такой охапке роз.
Света ее опасения не только не рассеяла, а даже подтвердила, первым делом выдвинув самую опасную версию:
– Сходил налево, теперь подлизывается.
– Свет, а если нет? – предположила Юля.
– Тогда с чего вдруг такие пируэты? Или он тебе часто делает приятные сюрпризы?
Юла сосредоточилась, старательно вспоминая, были ли в последнее время сюрпризы. Вспоминалась по большей части какая-то дрянь. Видимо, человеческая психика так устроена, что обиды застревают в памяти гораздо надежнее добрых дел, совершенных ближними. Наверняка было что-то приятное в семейной жизни, но на ум лезла то последняя ссора из-за слишком откровенного Юлиного платья, то упаковка презервативов, якобы полученная Романом на сдачу и найденная, когда отдавала пиджак в химчистку, то бестактное предложение мужа оплатить Юлину борьбу с целлюлитом. Последнее особенно задело, поскольку в тот раз Юля хотела всего лишь пококетничать, спросив у супруга, заметен ли этот, будь он неладен, целлюлит. Подразумевалось, что муж страшно удивится и начнет горячо заверять свою красавицу жену, что ничего подобного на ее потрясающих бедрах и близко нет. Роман же, даже не глянув в ее сторону, великодушно разрешил потратиться на возвращение ногам юношеской гладкости. В простых российских семьях даже за меньшую провинность пускают в ход подручную утварь, но Юля, гордясь в душе своей терпимостью и кротостью, смолчала.
– Не знаю, – промямлила она наконец. – Вроде что-то дарил такое. А, точно! На Новый год – набор с брюликами. А я ему запонки с брюликами. Бартер, в общем. Вся наша с ним жизнь – сплошной бартер.
– Но на его деньги, – справедливо напомнила Света.
– Подумаешь. Я на него всю жизнь угробила, так что имею право. Короче – не вписываются цветы в наши напряженные отношения.
– Ты хочешь, чтобы я что-нибудь соврала в утешение? – раздраженно спросила Светлана. – Юля, ты вышла замуж за богатого, красивого мужика. Ты методично изводишь его своими капризами, выпендриваешься, словно это он от тебя зависит, а не наоборот. Тебе не страшно? А вдруг ему однажды это все надоест? Не такая уж ты королева, чтобы за тебя руками и ногами держаться!
– Светка, ты взбесилась, что ли? – оторопела Юля. – С чего ты взяла?
– А то я тебя не знаю! Ты как себя с ним в гостях ведешь? Как будто с прислугой приехала или с ливрейным пажом. Изменяешь ему направо и налево…
– Я не изменяю!
– Ай, не ври-ка! Ты даже моему мужу умудряешься глазки строить! У тебя это в крови. Ты же унижаешь Рому своим… Ладно, давай закроем эту тему.
– Нет уж, – воскликнула Юля, почувствовав нечто необычное в интонации заклятой подруги. – Начала, так договаривай. Чего это я его унижаю? Ты, Захарова, белены объелась? Пожалел волк кобылу! Да он всю жизнь от меня по бабам бегает.
– Сама же говорила – бартер у вас, – съехидничала Светлана. – Он по бабам, ты по мужикам.
– А что, Костя что-нибудь тебе говорил? – перепугалась Юля. Рассуждать о том, как она бросит надоевшего мужа – это одно, а оказаться перед прямой угрозой быть выкинутой из его жизни – совсем другое. Детей у них нет, шантажировать нечем. Подозревать интрижки с легкомысленными провинциалками, всеми правдами и неправдами пытающимися зацепиться в большом городе, не так страшно. Сама когда-то была такой. А если там что-то серьезное? Такое, что поставит крест на сытой и красивой жизни. Когда Юля приехала из своего захолустья, она была готова зубами выгрызть чужое счастье, лишь бы обратно к матери не возвращаться, так другие чем хуже? Они сейчас моложе, злее и умнее. Для них даже пособия пишут, как женить на себе олигарха. Недаром есть пословица: лучше синица в руке, чем журавль в небе. Получалось, что, пока Юля мечтала о журавле, обходя вниманием синицу, нарисовалась вполне реальная перспектива остаться ни с чем.