– Я не хочу быть трезвой. Я со вчерашней ночи пью.
– А ты не пей.
– Да я сдохну, если не буду пить! Как подумаю, что он… Фу, меня тошнит.
– А что Света говорит?
– Не хватало еще, чтобы эта мымра за меня порадовалась. Как же! «От Жаворонковой мужик аж к мужику сбежал! Довела!» Нет уж. Никому я не нужна. Мать меня из жизни вычеркнула, муж вообще подонок. Зачем мне жить?
– Юля, я так не могу. Ты пьяная совершенно. Давай завтра обязательно встретимся и поговорим. Не бывает неразрешимых проблем. Мне с тобой тоже надо посоветоваться. Как с умным человеком. Только ты завтра не пей, пожалуйста.
Юля посопела, побулькала и с сомнением выдавила:
– Ну, гарантировать не могу. Приезжай ко мне после работы. Я буду тут лежать.
– Ты мне сидячая нужна.
– Надо будет – посадишь, – хихикнула Юля и отключилась.
…Утром у подъезда Лерочка наткнулась на машину Алексея. Он выскочил навстречу с букетом и радостно растопырил руки. Как назло мимо семенила Крышкина. Она открыла рот и застыла, с живейшим интересом наблюдая за происходящим. После того как Лера оповестила подругу о том, что свадьба откладывается, но не сказала почему и на сколько, Ольга пару раз в неделю звонила и заговорщицки осведомлялась:
– Ну как?
Несколько раз она пыталась вломиться в гости и громко сокрушалась, что не застала жениха дома.
– Хотелось бы до свадьбы посмотреть, – пояснила она Елене Станиславовне. – А то вдруг я его знаю или что-то про него рассказать смогу.
Мама свирепо поджимала губы и вытесняла навязчивую гостью из квартиры. Тема отмененной свадьбы и пропажи жениха была ее больным вопросом и ни с кем не обсуждалась.
Вот и на сей раз Крышкина не преминула выказать осведомленность и продемонстрировать близость к телу невесты.
– Лера, сколько лет, сколько зим! – завопила она счастливым голосом, стоя метрах в десяти.
Если учесть, что последняя попытка натоптать в коридоре Лериной квартиры была не далее как на прошлой неделе, то зим и лет прошло недостаточно для того, чтобы от радости так орать на весь двор.
Лера растерянно взглянула на Алексея, дипломатично застывшего в позе летящего кондора. Крышкина немедленно воспользовалась паузой:
– Виктор, как замечательно, что мы наконец-то познакомились! Валерия столько о вас рассказывала! А я именно таким и представляла себе ее будущего мужа.
Леша многозначительно ухмыльнулся и победоносно взглянул на Лерочку: дескать, слыхала?
– Оля, это не он!
– Не кто? – опешила Крышкина.
– Не Витя, – процедила Лера и решительно пошла к машине. Пресечь общение с любопытной Ольгой можно было, лишь отделившись от собеседницы дверью и уехав в неизвестном направлении.
– Не Витя? – заполошно взвизгнула Крышкина. – А кто же тогда? Молодой человек, а где Витя?
– Дался вам всем этот Витя, – раздраженно прошипел кавалер и яростно зыркнул на Крышкину: – Приятно было пообщаться.
– Ой, а мне-то как! – обрадовалась та. – А вы сейчас куда?
Но Леша тоже посчитал необходимым прервать диалог, присоединившись к спрятавшейся в автомобиле Лерочке.
– На работу? – весело поинтересовался он, включая музыку.
– До метро, – пасмурно отказалась Лера.
– Не дури. Я просто подвезу. Или ты меня боишься?
– Вот еще!
– Тогда поехали, недотрога.
Полыхнув румянцем, Лера отвернулась.
Думать о чем-то, кроме Виктора, никак не получалось. Еще вчера ее нервировали неизвестность и страстное желание узнать хоть что-нибудь, а сегодня это узнанное «что-нибудь» совершенно отравило существование. Лера анализировала слова Алексея, искала оправдания и даже сбегала в обед в сберкассу. Отстояв в очереди и пережив унизительную процедуру выяснения того, что и так было ясно – никакие деньги на книжку не приходили, она понуро побрела на работу.
Шеф, раздраженно наблюдавший за сотрудницей в окно, в сердцах сплюнул, шмыгнул и пожаловался в пустоту:
– Влюбилась – плохо, замуж собралась – кошмар, передумала замуж выходить – вообще катастрофа! Ох уж эти бабы! Менять ее надо, менять!
Он прекрасно знал, что менять Леру не на кого. Таких не меняют. И эта зависимость от женских капризов злила Владимира Константиновича невыносимо. То у них любовь, то критические дни, то и вовсе – декрет!
Он сунул под язык валидол и выглянул в приемную, сипло взвизгнув:
– Почему я кофе по часу жду? Уволю всех к чертовой матери!
Когда судьба хочет добить, она делает это со вкусом и с наслаждением завзятого садиста.
Не успела Лера отойти от унизительного осознания того, что в очередной раз зря понадеялась и опозорилась в сберкассе, как на ее телефон позвонила неизвестная.
Номер не определился.
– Вы Валерия?
– Я, – недовольно подтвердила Лера. Напористый и властный тон незнакомки ей не понравился.
– Бывшая невеста Виктора? – уточнила та.
– Почему это «бывшая»? – захорохорилась Лера. Она еще сама ничего не решила, а неизвестно кто уже норовит ее списать со счетов. Свое счастье просто так не отдают.
– Потому, – непонятно пояснила собеседница. – Ты еще не все про него знаешь.
– Ваше какое дело?
– Простить собираешься?
– До свидания, – решительно заявила Лера, тем не менее с мазохистским удовольствием прижав трубку к уху. Ну, чего еще ей скажут, чтобы окончательно лишить иллюзий?
– А про сына он тебе говорил? – равнодушно поинтересовалась женщина.
– Про какого еще сына? – Лера еще не договорила, а земля уже начала уходить у нее из под ног. Она все поняла.
– Про своего! Интересное кино получается: замуж собралась, а ничего про мужика не знаешь. И где он сейчас?
– Где? – эхом откликнулась Лера.
– Ты совсем дура? Да дома, с женой и ребенком. Так что не вздумай пытаться его вернуть. Мальчику нужна полноценная семья. Не нужна ты Виктору. Денег нам дала – и спасибо. Не ты первая, не ты последняя. Считай это платой за пользование шикарным мужиком. Или скажешь, что дорого берем?
– А… вы… его…
– Его-его, – подтвердила женщина и насмешливо подытожила: – Будь счастлива, глупышка. И больше так не попадайся. Жаль мне тебя, но такова жизнь. Се ля ви.
Короткие гудки холодными острыми камушками помолотили в висок и исчезли, а Лера все продолжала бессмысленно таращиться в окно и сжимать трубку в сведенной болью руке.
«За что ж так со мной? За что?» – холодными каплями долбилась навязчивая мысль, и не было сил переключиться на что-то другое.
За что?
– О, я думала, это только мне сегодня так хреново, – ахнула Юля, открыв дверь. – У меня тяжелое похмелье и психическое расстройство. А у тебя что?
– У меня тоже расстройство, – промямлила Лера. – Я с работы ушла. Давай выпьем?
– Нет уж. Я вчера пила. Я вчера пила и хотела умереть. А сегодня у меня так болит голова, что я переживаю, что не померла вчера. Представляешь, вечером еще Светка приедет. У нее тоже что-то стряслось. И мне показалось, что эта дурища тоже под градусом. Наша «Миссис Безупречность» банально напилась. А еще говорят, что только мужики свое горе в водке топят. Врут. Водка – это универсальный напиток. Но пить я никому не дам, потому что меня даже от мысли об алкоголе начинает тошнить и черепушка лопается.
– Заткнись, а? – вежливо попросила Лера и села в кресло.
– Уже. Кто первый будет плакать? Предлагаю порыдать до Светкиного прихода, чтобы не расслаблять и не утешать ее своими горестями. Пусть страдает в одиночестве.
– Давай я первая, а то мне мое в себе не удержать, – сморщилась Лера. Но рассказать не получилось. Едва только она попыталась сформулировать первую фразу, как слезы хлынули градом, а саму рассказчицу захлестнули рыдания вперемежку с икотой и нецензурными упреками в адрес судьбы.
Минут через десять Юля, уставшая по крупицам вылавливать смысл из бессвязной истерики, принесла полстакана виски и насильно впихнула в Лерину руку:
– Пей!
– Фу-у-у, какая мерзость! – Потерпевшая на мгновение даже отвлеклась от своих горестей, чем Юля немедленно воспользовалась.
– Лера, давай по пунктам, а то я не поняла. Витя взял у тебя деньги?
– Не на…до… по… пунк…там, – прозаикалась Лера. – Я не могу опять. Мне плохо.
– Сама говорила: безвыходных ситуаций не бывает. Не хочешь про свое, давай про мое. У моего мужа мужик завелся. Он ему шлет эсэмэски «целую» и отвечает по телефону голосом, как у Сергея Зверева. Я вчера чуть не умерла, когда услышала его томное алеканье. Ты же умная, вот и скажи: какой у меня теперь выход? Развод не предлагать.
– Нашла повод для переживаний. – Лера немного успокоилась. Чужие несчастья отчасти примиряют с собственными. Когда знаешь, что не тебе одному плохо, возникает некое подобие баланса справедливости в сознании. Тебе плохо, и всем плохо. Справедливость – она такая.
– То есть ты считаешь, что это не повод? – восхитилась Юля и мстительно отобрала у гостьи бокал. – И в чем же прелесть моего положения?
– Здрасте, – покачала головой Лера и снисходительно выпятила губки: – Ты же боялась, что его уведет какая-нибудь баба, он с тобой разведется и женится на ней. А теперь-то все уладилось!
– Ты считаешь, что это можно назвать словом «уладилось»? – потрясенно откинулась на диване Юля. – Я очумеваю от современной молодежи. Ты слишком креативно мыслишь. Я не улавливаю, в чем профит.
– Профит в том, что на этом мужике он уж точно не женится. И перед партнерами по бизнесу позориться не захочет. У нас, конечно, много чего сейчас разрешено, а иметь нетрадиционную ориентацию даже модно, но не во всякой сфере. Кое-где это не приветствуется. Его компаньоны, или кто там у него, могут не понять широту и демократичность его взглядов. Так что ты теперь будешь ширмой. Это в твоем случае наилучший выход. Как бы муж есть и при этом он фиктивный.
– Хорошее у тебя обо мне мнение сложилось, – оскорбленно поджала губы Юля. – А про гордость мою женскую ты не подумала?
– Женская гордость в твоем случае может лишь помочь ускоренными темпами оказаться на улице. Сама же говорила, что бу