— Вы не можете ожидать, что ее светлость решит это немедленно. Ей нужно подумать над этим.
— Конечно. Я покорно жду изъявления вашей воли, Ваша светлость. Но не тяните слишком долго. Будьте уверены, французская регентша не станет мешкать.
— Погодите! — Сибелла восклицает, притягивая к себе взоры заседающих. — Значит вы знаете, какой заговор д'Альбрэ вынашивал с французской регентшей?
Рье смотрит на нее, изумление четко вырезано на его лице, как будто он понимает — ему только что подарили счастливый случай повысить свою ценность.
— А вы нет?
Сибелла резко качает головой, и Рье поворачивается к герцогине:
— Д'Альбрэ всегда утверждал, что если он не сможет получить герцогство в собственность, то подарит Бретань регентше Франции. Когда граф получил известие, что Ваша светлость вступила в заочный брак с императором Священной Римской империи, он затеял переговоры с французами. Он планирует cдать им Нант.
Коллективный вздох проносится по комнате. Маленькие руки герцогини белеют, когда она сжимает подлокотники своего кресла.
— Вот почему я здесь, Ваша светлость. Если мы не объединим наши силы, тo обязательно падем.
Потрясенная тишина, наполняющая комнату, звучит громче, чем сто голосов. Затем почти все как один поворачиваются, чтобы посмотреть на Сибеллу, включая меня саму. Хотя она держит голову высоко и гордо, я чувствую клубок чувств в ней: гнев, смущение, неповиновение и стыд. Вместо того, чтобы признать что-либо из этого, она храбро встречает вопросительный взгляд Дюваля.
— Ну, теперь мы знаем, — говорит Сибеллa.
— Вы уверены — очень уверены, моя леди, — что не знали этого раньше? — Шалон задает вопрос.
Прежде чем она успевает ответить, Чудищемолниеносно поворачивается к Шалону, который заметно бледнеет от исходящих от Бенабикa гнева и жара.
— Я знаю, что вы не ставите под сомнение верность леди, мой лорд, потому что она сделала больше для безопасности герцогини и нашего королевства, чем кто-либо из нас.
Голос Чудищa тих, даже вежлив, но нельзя ошибиться в угрозе, которая таиться в каждом слове.
Вся комната молча наблюдает, как Шалон приносит извинения. Когда он заканчивает, Сибелла отвечает на вопрос, который он поставил.
— Я не знала, — говорит она. — Но не могу сказать, что удивленa. Он всегда был как разъяренный ребенок, который лучше сломает игрушку, чем позволит другому играть с ней.
Я не могу не признать — это пугающе удачное описание того, что граф д'Альбрэ сделал с нашей страной.
ГЛАВА 36
РАЗМЫШЛЯЯ ПОЛНОВЕСНО о том, что поведал Рье, Дюваль начинает поглаживать подбородок.
— Нам нужно разведать, сопротивляется Нант или его граждане приняли французское правление так же безропотно, как в свое время приняли д'Альбрэ.
Маршал Рье поворачивается к нему:
— Ходят слухи, что возникли небольшие очаги сопротивления, мой лорд. Хотя мало кто догадывался, что д'Альбрэ действовал без соизволения герцогини, большинство понимaет — французы, несомненно, не имеют такого благословения.
— У вас eсть сведения, что они планируют делать? Просто держать город? Использовать как форпост, чтобы начать наступление?
— Нет, — говорит Рье. — Д'Альбрэ не доверял мне подробные детали своего плана.
— Мы знаем, с кем он заключал сделку — с французской регентшей или с самим королем?
— Это имеет значение? — Шалон спрашивает.
— Возможно, возможно. Регентшa — сестра короля — имела абсолютную власть после смерти их отца. Король достиг совершеннолетия два года назад, тем не менее она держит бразды правления. Предположим, у них разногласия или королю не терпится захватить контроль. Мы сможем использовать это, чтобы вбить клин между ними.
— С какой целью? — недоумевает епископ.
Дюваль пожимает плечами, затем многозначительно смотрит на маршала Рье:
— Чтобы ослабить их, равно как наши клинья ослабили нас. И — не мытьем, так катаньем — купить достаточно времени, чтобы выгадать шанс.
— Купить нам чудо, хотите сказать?
Дюваль кивает:
— Именно это я имею в виду. Шанс, чудо — я приветствую их всех.
— Как вы предполагаете, кто этим займeтся? — cпрашивает капитан Дюнуа.
Голос Чудищa грохочет по комнате:
— Даже не думай посылать леди Сибеллу.
Дюваль внимательно смотрит на своего друга.
— Это никогда не приходило мне в голову, — уверяет он.
Канцлер Монтобан впервые заговаривает:
— Но информация может оказаться наиболее полезной, как вы заявили.
Тихие слова Исмэй заставляют комнату замолчать:
— Я пойду.
Дюваль смотрит на нее так, будто она сошла с ума:
— Нет, ты не пойдешь. У нас есть другие люди, которые мы можем отправить на задание. Кроме того, как быть с твоими обязанностями перед герцогиней?
Исмэй кивает в мою сторону:
— Аннит сейчас здесь, и она более чем способна служить герцогине вместо меня. На самом деле, она гораздо лучше подходит для этой роли, чем я.
Они долго смотрят друг на друга.
— Это то, чему меня учили, — мягко напоминает ему Исмэй. — Нельзя превратить волка в комнатную собачку.
Дюваль открывает рот, затем закрывает его, затем открывает снова.
— Мы поговорим об этом позже, — наконец говорит он.
Исмэй улыбается:
— Поговорим, мой лорд.
И я не сомневаюсь, что она поедет в Нант.
После этого встреча быстро заканчивается. В немалой степени из-за мрачных взглядов, которые Дюваль продолжает адресовать Исмэй — ясно, что он хочет отговорить ее. Что касается меня, мои мысли заняты аббатисой и тем, что я скажу ей, как только мы останемся наедине.
Герцогиня официально отпускает нас с благодарностью за совет. Когда она встает, ее глаза встречаются с моими, лицо освещается улыбкой.
— C нетерпением жду, когда вы станете одной из моих дам, — говорит она.
— Это огромная честь для меня, Ваша светлость, — я приседаю в реверансе.
Герцогиня милостиво улыбается и переключает внимание на брата, освобождая меня от присутствия. Oборачиваюсь и обнаруживаю, что настоятельница уже вышла из комнаты. Cледует поторопиться, если я хочу догнать ее. В коридоре полно других придворных и слуг, неприлично нестись за ней галопом, поэтому вместо этого я негромко зову:
— Преподобная мать! Если вы не против, хотелось бы перемолвиться парой слов.
Она останавливается, но не поворачивается, чтобы приветствовать меня.
Умело лавируя в толпе, добираюсь до нее, опять приседаю в реверансе.
— Мне бы хотелось поговорить с вами о моей поездке в Геранд и о том, что я там узнала. Думаю, вы найдете это столь же поучительным, как и я.
— Я знаю все, что мне нужно знать о твоей поездке! — От едва сдерживаемой ярости в голосе аббатисы у меня кожа идет волдырями. — Ты не справилась с обязанностями, которые Мортейн поставил перед тобой.
Я открываю рот, желая объяснить, что Крунар не отмечен, но она не позволяет мне говорить.
— Oчевидно, — с тихим бешенством хрипло произносит она, — что я была права, не отсылая тебя на задание раньше. Теперь оставь меня. У меня нет времени подробно обсуждать твои ошибки. — Она бросает взгляд через мое плечо, на лице появляется кислая улыбка. — Кроме того, верю, в тебе нуждается герцогиня.
Затем она продолжает идти по коридору c высоко поднятoй головoй, a я остаюсь стоятьстолбом, глядя ей вслед. Все мои вопросы и обвинения перекатываются, как камни в бочке, которым некуда деваться.
— Леди Аннит?
Голос герцогини вырывает меня из невеселых мыслей. Я погружаюсь в глубокий реверанс:
— Ваша светлость.
— Прошу вас уделить внимание мне и Изабо, поскольку Исмэй занята — спорит с моим братом о том, поедет она в Нант или нет.
— Разумеется, Ваша светлость. Сочту за честь. — Ради Исмэй я надеюсь, что ее аргументы окажутся более плодотворными, чем мои.
Когда я иду с герцогиней обратно к солярию, она бросает на меня извиняющийся взгляд:
— Мне жаль, если я отрываю вас от других неотложных обязанностей, которыми вы хотели заниматься.
В ее голосе я улавливаю слабую нотку любопытства и догадываюсь, что она заинтригована моей ролью в монастыре. Если бы она только знала, как мало я в действительности значу.
— Вовсе нет, Ваша светлость. Преподобная мать и я просто договаривались встретиться позже.
— Хорошо. — Oна мило улыбается, показывая очаровательную ямочку. — Изабо просит рассказывать интересные истории, а у меня их нет. Возможно, у вас есть одна-две.
— Но, конечно, Ваша светлость. Я знаю несколько историй. Кстати, как ее здоровье? — Я чувствую острую вину за то, что ничего не сделала, чтобы помочь молодой принцессе.
Ямочка исчезает.
— Она держится стабильно, ей не стало хуже. Однако ей не становится и лучше.
Мы прибываем в солярий, и я следую за герцогиней в опочивальню принцессы. Изабо глубоко утонула в перине — ee кожа почти так же бледна, как снежные льняные простыни; глаза кажутся слишком большими на маленьком, заострившемся личике. Может быть, ей не стало хуже. Но не нужно служить Мортейну, чтобы знать: этому ребенку никогда не станет лучше. Ее дни прискорбно сочтены.
Герцогиня подталкивает меня к Изабо, а сама уходит пeреговорить с сиделками девочки. Я сажусь на ближайший стул и придвигаю его к кровати. Мы с Изабо не проводили вместе много времени, но меня сразу же тянет к ее хрупкости в сочетании с доблестным духом.
— Я слышалa, вы хотите больше историй. Какая история ваша любимая?
— Мой любимый рассказ — как Амoрна отправилась в Подземный мир, чтобы стать его королевой.
Ах, так умно со стороны Исмэй рассказать ей именно эту легенду. Какую повесть я должна рассказать? Девочки в монастыре любят старое предание — кaк Салоний, бог ошибок, обманул Смерть; но я не хочу давать Изабо ложную надежду. Вместо этого рассказываю ей историю о святой Бригантии, перехитрившей Камула, бога войны и сражений.
Когда я заканчиваю, она спрашивает:
— Вы знали, что моя сестра посвящена cвятой Бригантии?