– Простая формальность, которую легко исправить. Беги. Я выслежу тебя, и тогда моя месть свершится. – В ее руке появилась резная серебряная рукоятка, из которой вырвались шнуры пламени, – та самая плетка, что исторгала такие мучительные крики у феникса.
Во рту пересохло.
– Царство смертных было в опасности. Мой отец…
– Убил моих детей! – гневно воскликнула она. – Причины не имеют значения. – Свет рябил в ее глазах как расплавленный металл. – У меня осталась только одна дочь. Теперь я возьму одну жизнь – твою – за девять убитых. Жалкий обмен, но сойдет. – Она подняла руку, веревки пламени извивались, как змеи.
На моей коже выступил пот, холодный и влажный. Ее сила была огромной; мне не выстоять в одиночку. Я могла бы вернуться через рощу туда, где ждал Вэньчжи, мы бросили бы ей вызов вместе… хотя не получили бы пера. Я старалась сохранять спокойствие, ведь мой страх способен подпитать ее ярость, разжечь жажду крови и направить нас на путь, с которого уже не будет возврата.
– Вам станет легче, если вы убьете меня? Вернет ли это ваших детей? – быстро заговорила я, чтобы скрыть дрожь в голосе. – Я не сделала вам ничего плохого. Если причините мне боль, я стану сопротивляться, я не слабачка. Даже если заберете мою жизнь, на этом все не закончится. Мои родные и близкие будут мстить. У вас осталась одна дочь, вы готовы рискнуть? Вдруг ей придется расти еще и без матери, уже потеряв братьев и сестер?
Сихэ глянула на лестницу позади себя: видимо, там спал ее ребенок. Удар ниже пояса, попытка пробудить материнский страх. Я презирала себя за гнусные угрозы, но надеялась, что они заставят ее задуматься, остановят жажду мести, удержат Сихэ от искушения убить меня. Чересчур много крови уже пролито.
– Я пришла не рассердить вас или обидеть, – тихо сказала я. – Нам всем угрожает общий враг, и перо – наша единственная надежда. Вы дадите его нам?
– Я никогда ничего тебе не дам. Мне все равно, что происходит с миром. – И все же в ее тоне промелькнула нотка неуверенности.
– Если царства бессмертных и смертных рухнут, кого будет волновать, взойдет Солнце или зайдет? Вам приятно поклонение смертных, приятно знать, что вы нужны, что они любят вас и вашего ребенка. Вы дорожите тем единственным временем дня, когда можете погрузиться в работу, а не прозябать в печали.
Я говорила наугад. Сколько себя помню, каждую ночь смотрела, как мама зажигает фонари, чтобы передохнуть от душевных терзаний. Как она стояла на балконе, глядя на мир внизу, слушая песни и видя подношения, разложенные в ее честь… Мама нашла утешение в обожании смертных. Оно придало ее жизни новый смысл, еще более драгоценный после того, что она потеряла, – знать, что ты кому-то нужен, дорог и любим.
Госпожа Сихэ промолчала, и я продолжила:
– Моя смерть принесет вам лишь мимолетное удовлетворение, ибо месть неутолима. Мой отец сделал то, что должен был. Ваши дети разрушали мир; вы бы сами остановили их, если бы могли, потому что заботитесь о смертных, потому что они придают смысл этим бесконечным годам жизни.
Золото отступило от ее глаз, хотя аура все еще зловеще бурлила. Богиня отвела руку назад и хлестнула воздух хлыстом; искры посыпались словно дождь. Я собралась с духом, но тут тишину нарушил крик, пылающее существо поднялось на горизонте и устремилось к нам, великолепное и совершенно ужасающее. Феникс, несший солнечную колесницу, приземлился рядом с богиней. Его гребень был золотисто-коричневого цвета, как у фазана, а тело по форме напоминало аккуратные очертания утки-мандаринки, только на длинных изящных ногах. Крылья венчали чернильные кончики, оперение представляло собой захватывающее дух буйство красок, похожий на павлиний хвост переливался оттенками малинового и желтого, синего и зеленого, каждое перо пылало, будто объятое огнем. Темные влажные глаза скользнули по нам, изогнутые когти были длиной с мою ладонь. Клюв открылся, и его острые, как копья, кончики сверкнули.
Феникс склонил шею, кланяясь богине, хотя в его глазах вспыхнула неукротимая дикость. Сильная, но неистовая энергия исходила из него, как если бы сотни стрекоз махали крыльями. Он распустил хвост; перья развевались, как радуга, хотя их шелест напоминал свист стрел, летящих по воздуху.
Богиня указала на меня своим кнутом.
– Если ты честна в своем желании вымолить прощение, то должна сразиться с моим огненным фениксом. Пусть его жар не такой сильный, как у моей любимой солнечной птицы, но он гораздо более искусный боец. Победи его – и заслужишь право жить, вместе с пером, которое так тебе необходимо. – Она высоко подняла голову, как будто ждала возражений. – За кровь надо отплатить кровью. Может, тогда утихнут беспокойные души моих детей и умолкнет их вечный плач.
Я кивнула, мой страх смешался с облегчением. Госпожа Сихэ ни за что не удовлетворилась бы одними извинениями; я сама не приняла бы их в уплату за смерть Пин’эр и принца Яньмина. Боль и страдание – вот чем выплачивались такие долги. Но я надеялась, что сумею положить им конец… или, во всяком случае, постараюсь.
Ее глаза задумчиво сузились, пока она смотрела на мой лук.
– Несколько правил. Не смей использовать оружие или свою магию.
Я покачала головой.
– Оружие надо разрешить.
– Думаешь, я не знаю, что это такое? – Невидимая сила вырвала мой лук из-за спины и швырнула его на землю. Другой, сделанный из бамбука, появился передо мной вместе с колчаном с деревянными стрелами.
Неудивительно, что она так дружила с Небесной императрицей. Их натуры были жесткими и непреклонными, и обе любили нечестные сделки.
– И это справедливость великой богини Солнца? – спросила я. – Смертное оружие бесполезно против феникса.
Леди Сихэ подняла руку и напряглась. Свет заструился по луку и стрелам, их наконечники засияли ярче. Я предпочла бы лук Нефритового дракона, но богиня требовала искупления, и что-то подсказывало мне, что она могла попросить и большего.
– И я могу защищать себя. – Я не спрашивала – утверждала.
– Хорошо, – ледяным тоном согласилась она, уже снова занося хлыст.
Я подняла лук. Он показался мне почти игрушечным.
– Что будет, если я проиграю?
– Умрешь. – Безрадостная улыбка расползлась по ее губам. – Не зря же я не сражаюсь с тобой лично, почему мне и нужно было твое согласие. Ни один суд в Царстве бессмертных не обвинит меня, и у твоих родственников не будет причин мстить за твою смерть.
Ее уверенность в исходе уязвляла.
– Если выиграю, ты больше не станешь мстить моей семье.
– Если выиграешь.
Я добавила свою магию в щит Вэнчьжи, радуясь его предусмотрительности и тому, что он не может вмешаться. Вэнчьжи не остался бы в стороне. Эта мысль одновременно и ослабляла, и усиливала скопившееся во мне напряжение.
Кнут богини хлестнул воздух. Феникс послушно встал на дыбы, широко распахнул крылья и нырнул в мою сторону. Алые языки пламени вырвались из его клюва, прожигая мой щит. Я отскочила назад, уклоняясь от атаки, и инстинктивно натянула тетиву – незнакомую и жесткую. Стрела устремилась к фениксу, и тот с воплем отлетел в сторону. Я быстро выпустила еще одну. Она попала ему в бок, но существо вырвало древко будто занозу. Феникс снова ринулся вперед, яростно клюя мой барьер. Его сила обрушилась на меня, когти добрались до руки и оставили глубокую рану. Я ахнула, затем оттолкнула существо в сторону, но игольчатые зазубрины на его перьях порезали мою ладонь.
Феникс снова полетел на меня, кончик его клюва вонзился мне в плечо, вбивая шелк в плоть. Ослепительный всполох пронзил меня, я отшатнулась, пуская стрелу в его крыло. Существо едва вздрогнуло и снова полетело ко мне. Его когти изогнулись, как серпы. Из клюва выскользнул тонкий язык, окрашенный в тот же темный оттенок, что и тутовые ягоды, в воздухе разлилась сладость от его дыхания. Он взъерошил перья, и ко мне устремились языки пламени, а мое тело все еще ныло после прошлой атаки…
Я понеслась прочь. Оружие оказалось бесполезным, и мне требовалось время, чтобы составить план. Я ныряла под корявые ветки, пробираясь между деревьями. Когда сапог зацепился за выступающий корень, я споткнулась, пытаясь удержать равновесие. Жар феникса наполнял воздух, существо парило над лесом. Он играл со мной? Я была легкой мишенью. Мои шаги глухо стучали по земле. Нырнув поглубже в чащу, я широко раскинула руки и хлопнула по веткам, намеренно зашуршав их листьями. Когда феникс развернулся, потихоньку отползла в другом направлении. Оказавшись вне поля зрения существа, я вскарабкалась на тутовое дерево, сбивая ладони о грубую кору. Мое сердце бешено колотилось. Я притаилась под сенью искривленных ветвей.
Феникс с воплем кружил над рощей в поисках меня. Мой рукав был порван там, где его прокусило существо. Шнуры вокруг запястья развязались и болтались. Я вырвала их и заткнула за пояс. Взобравшись на толстую ветку, я прижалась к стволу, чтобы не попасться на глаза. Еще один крик разорвал воздух: феникс жаждал крови. Как бы я хотела вызвать бурю, чтобы отогнать существо, но не смела нарушить условия госпожи Сихэ, как бы сильно они меня ни стесняли.
Я глубоко вздохнула и уловила разлитую в воздухе сладость. Что-то щелкнуло в моей памяти: дыхание феникса, пятна на его языке… Может, он любит тутовые ягоды? Закинув лук за спину, я нарвала с дерева горсть спелых липких плодов и сложила их на ветку. Когда же раздавила ягоды и втерла их сиропообразный сок в древесину, аромат стал густым, приторно-сладким и пьянящим. Крик феникса стал громче, ветер пронесся по воздуху, крылья захлопали ближе. Почуял шелковицу? Я двинулась обратно в заросли ветвей, держа стрелу наготове. Тело сводило от ужаса, пальцы стали ледяными.
Феникс приблизился к моему дереву, не сводя глаз с ягод, его клюв жадно раскрылся. Оперение стрелами не пробьешь, но как насчет нежного рта, мягкого горла, уязвимого нёба? Я тяжело сглотнула желчь. Мне не хотелось убивать создание – но и умирать не было желания.
Я прыгнула вперед, целясь в темную впадину, где раздваивался клюв существа, в алое горло за ним. Идеальный выстрел. Мои пальцы сжались сильнее, эмоции бурлили внутри – страх,