Вот теперь точно хочется стукнуть Шейна по стальному лбу, а лучше крикнуть: “Ну и до чего тебя, блин, довела твоя работа, упрямая ящерица!” Сдерживаться уже нет никаких сил. Я сжимаю кулаки, чтобы хоть немного унять поднимающееся раздражение.
— Мы договорились, — произношу медленно, — что вы месяц будете следовать моим инструкциям.
— Если это не противоречит здравому смыслу.
— Ну и куда “здравый смысл” вас привёл? — не выдерживаю я. — Когда вы в последний раз улыбались?
— А это здесь причём? — хмурится Шейн, явно теряя нить разговора. Но меня уже несёт, как паровоз по обледенелым рельсам.
— При том, что ваш образ жизни загоняет вас в пучину негативных эмоций, а они отражаются на магии. Это чистейшее саморазрушение! И при этом вы продолжаете утверждать, что вас всё устраивает, и именно о такой жизни вы мечтали. Создаётся впечатление, что вы вовсе не хотите избавиться от болезни!
— Ты забываешься, попаданка, — с угрозой говорит Шейн. — Сбавь тон.
— Вы обещали прислушиваться к моим советам, — кипячусь я. — У нас договор! Или вы отказываетесь своих слов?
— Свои обещания я держу, — рычит Шейн. Лицо его багровеет, тёмные глаза поглощают свет точно космические чёрные дыры. Мне мерещится, будто стены комнаты надвигаются, а воздух начинает искриться от магии. Дракон явно теряет контроль.
Я перекрещиваю руки, хотя внутренности скручивает от страха.
— Ваша Светлость, — говорю, пытаясь, чтобы голос звучал твёрдо, — если вы лучше знаете, что вам нужно, то я готова слушаться. Никаких проблем! Могу массажировать хоть пять раз в день, хоть десять. Но за итог ответственности не несу, а значит через месяц вы меня отпускаете, независимо от результата, согласны?
— Ставишь условия? — кривится дракон. — Это храбрость или глупость?
— Торговое предложение. Хочешь жить, умей вертеться, — бормочу я известную поговорку.
Несколько секунд мне кажется, что Шейн испепелит меня взглядом, но он вдруг поднимается с кровати, отходит к окну. Магия кругом закручивает вихри, под потолком со скрипом раскачивается тяжёлая люстра.
— От твоей болтовни у меня разболелась голова, — отрывисто говорит Шейн. — На сегодня свободна.
— Но...
Мой ошейник начинает вибрировать, словно предупреждая, что если не выйду, он меня выволочет, как собаку на поводке. Но я и сама не собираюсь здесь задерживаться.
Вскакиваю с кровати и в несколько шагов добираюсь до выхода. Поворачиваю щеколду и оказываюсь в светлом коридоре, захлопываю дверь и прислоняюсь спиной к стене. Меня потряхивает от напряжения.
“Я сошла с ума”, — обречённо думаю я.
Господи боже, я только что выставила условия дракону? Да он же просто может подчинить меня через ошейник! Может слить в меня свою магию! Может сделать что угодно, но почему-то медлит... Я его совершенно не понимаю. Такое чувство, словно он специально утопил себя в работе. Если подумать, на Земле так поступают люди после эмоциональной травмы. Что если, завалив себя делами, Шейн просто пытается отгородиться от прошлого?
Едва эта мысль приходит в голову, как мне немедленно становится стыдно за своё поведение. Глупое чувство, непонятно откуда взявшееся, но оно затапливает меня по самые кончики ушей. И зачем я так вопила?
Прикрываю глаза, чтобы найти в себе душевных сил, и вдруг понимаю, что на самом деле мне хочется… искренне хочется, чтобы Шейн избавился от своего недуга. Он ведь по-настоящему заботится о своём государстве, он и меня сейчас выгнал лишь потому, что стал терять контроль над магией. И ведь не ляжет спать, будет работать.
Снова отправится в мёртвые земли? Или полночи просидит над бумагами? Надо было сначала сделать ему массаж, а уж потом накидываться с требованиями. Ох, не хватает мне такта. И книги по драконьей психологии! Блин… может вернуться и хоть как-то помочь? В конце концов, времени у меня всего месяц. Нужно успокаивать дракона, а я лишь подливаю масла в котёл. А если теперь рана станет хуже?
Я топчусь на месте, то смотрю на свои руки, то поглядываю по сторонам. "Вернуться или нет?" — мучительно размышляю я. Потом прислушиваюсь, пытаясь уловить, что творится в комнате, где остался Шейн. Но оттуда не доносится ни звука, словно накинут полог тишины. Рядом останавливается незнакомая служанка:
— Вам что-то подсказать, леди? Может быть, куда-то проводить?
— Нет, — говорю, — пока не надо. Мне ещё кое-что нужно сделать...
Поворачиваюсь к двери. Ну не могу я просто уйти! Не в моём это характере. Нажимаю на ручку и снова захожу в комнату. Едва делаю это, как мне в лицо бьёт порыв колючего ледяного ветра, а глаза слепит от вспышки света.
Посреди комнаты мерцает портал, в нём исчезает фигура дракона... в него тянет и меня, да такой силой, словно я мушка, которая попала в воздушный водоворот. Служанка испуганно визжит, хватается за косяк, а я не успеваю... взмахиваю руками, теряя опору.
Меня заволакивает в портал, в ушах что-то оглушающе хлопает, мир смазывается, закручивается в спираль… Перед глазами темнеет.
— Алиса! — слышу я крик, прежде чем потерять сознание.
Глава 19
Когда распахиваю глаза, то первое, что вижу — острозубые скалы на фоне алого неба. Пахнет жжёной травой, а в воздухе летают частички пепла. Где-то вдали раздаётся жуткий вой.
Паника сжимает сердце. За следующие несколько секунд я прохожу все стадии от истерики до состояния: "Ну вот опять вляпалась!"
Вспоминаю, как провалилась в портал. Меня потянуло следом за Шейном… но дракона, похоже, рядом нет, иначе бы я чувствовала его магию.
Сама я сижу на пыльной, потрескавшейся земле. Ладони в ссадинах, словно я проехалась ими по шершавому камню. Голова гудит.
“Не стоит мне рассиживаться, лучше оглядеться”, — решаю я. Поднимаюсь на ноги... но тут же едва не падаю. Хватаюсь за выступ скалы. Головокружение такое сильное, словно я только что прокатилась на американских горках, желудок завязывается в узел. Хорошо, что я не успела поужинать.
Мне требуется минута, чтобы отдышаться. Жуткого воя, слава богу, больше не слышно. Может, это завывал ветер? И где я всё-таки оказалась?
Вокруг потемневшие от времени камни, мёртвые веники деревьев, сухой воздух, с привкусом горькой гари. Ни птиц, ни насекомых...
— Сектор приз на барабане, — бормочу я. — Похоже, у меня джекпот. Спорю, это мёртвые земли…
Я почти уверена в этом выводе. Атрибуты в наличии, для полного счастья не хватает только оживших мертвяков, тьфу-тьфу-тьфу. Ну, и что теперь делать?
Я щупаю себя на предмет повреждений. Всё в порядке, даже тошнота отступает. В кармане платья покоится булавка, шею обхватывает золотой обруч.
"Наверняка по нему меня можно отыскать. Я нужна Шейну, а значит, он меня вытащит. Надо просто подождать", — размышляю, усаживаясь на один из камней. Неподалёку примечаю выступ, куда можно забраться, если на горизонте появится опасный зверь. Или мертвяк, ох...
Время течёт медленно. Я ковыряю туфлёй потрескавшуюся землю, а между тем алое небо темнеет. Скоро наступит ночь.
Ни монстров, ни зверей так и не появляется. Дракон тоже не торопится меня спасать… Может, он вовсе не придёт? Может, ошейник тут не работает?
“С другой стороны, — думаю я, — разве это не шанс сбежать от дракона? Найти город и мастеров способных снять ошейник, потом отыскать портал домой. Или, вовсе остаться работать в Мортланде. Искра у меня что надо, наверняка смогу подобрать дело по душе. Звёздочка на виске выдаёт попаданку… однако и с ней что-нибудь придумаю. Или вовсе буду жить отшельником в лесу! Вот только сначала надо выбраться с этих жутких земель”.
Решив так, я поднимаюсь на ноги, ещё раз оглядываюсь, а потом решительно иду вдоль скал.
Вскоре темнеет так, что приходится пробираться на ощупь. Глаза начинают понемногу слипаться, всё-таки я с раннего утра на ногах, а ещё очень хочется пить.
— От жениха ушла, и от трактирщика ушла, от дракона ушла, а от жажды померла, — напеваю я под нос песню колобка-попаданца, и вдруг вижу впереди огни. Замираю, боясь поверить в своё счастье. Впереди горит костёр. А кто разводит костры? Правильно — люди!
Осторожно ступая, я подкрадываюсь ближе и вижу две человеческие фигуры. Судя по всему — это женщины.
“Они могут быть бандитками или ведьмами”, — подсказывает мне разум, однако я вдруг замечаю третий силуэт — это ребёнок.
“У бандитов тоже могут быть дети”, — шепчет паранойя, но я от неё отмахиваюсь, решая, что буду осторожной и в случае опасности успею убежать. Выхожу к людям.
Те сразу замечают меня, замирают. Я поднимаю руки, показывая, что безоружна и медленно подхожу ближе.
Огонь горит ярко и помогает мне рассмотреть настороженные лица незнакомцев. У костра сидит седая старушка. В паре шагов от неё замерла болезненно худая женщина. У неё сухие губы, покрытая рубцами кожа. Рядом, держась за юбку, стоит девочка лет пяти с растрёпанными косичками и очень светлыми внимательными глазами.
Этих людей объединяет кое-что общее — их лица перечёркнуты одинаковыми шрамами, в которых угадываются смазанные буквы судеб. Шрамы берут начало у левого виска, красными линиями наискось спускаются к переносице, от неё сползают на правую щёку, змеятся по скуле. Особенно жутко это смотрится на детском невинном лице, словно отпечаток нависшего рока.
Хоть я и неспособна прочесть судьбы, но могу поклясться, что они чёрточка в чёрточку повторяют друг друга.
— Привет, — говорит худая женщина. — Ты заблудилась? Ты одна? Что ты тут делаешь?
Голос у неё чуть надтреснутый, слова звучат с акцентом.
— Здравствуйте, — вежливо здороваюсь я, а у самой холодок ползёт по спине. — Да, я немного заплутала, но мои друзья недалеко… Вы не подскажете, в какой стороне город?
— Конечно, подскажем, — натянуто улыбается женщина, — но тебе лучше дождаться утра. Может и друзья выйдут на огонь. Погрейся пока у костра с нами. Ты голодная? У нас как раз суп подходит.