— Ай!
Я снова не удержалась и громко вскрикнула, а в ответ строгий голос пышнотелой красавицы услышала, сурово спросившей:
— Вы чего тут с чародейкой творите, бесстыдники? Криком на весь дом кричит. Вот я вас половником сейчас…
Громкий стук и звон, словно кто-то ловкий от удара увернулся, а половник в стену ударился.
— Остынь, Белонега, помогаем ей, не видишь?
В ответ почему-то только тишина раздалась, а Севрен сказал:
— Разморозь, Сизар.
— Ну, князь! — И новый стук.
— Нега, не в настроении я шутки шутить, еще раз замахнешься, тут до вечера простоишь.
— Еще и грозит! Ты погляди! А ну как вечером поставлю тебе пустую миску на стол, будешь знать!
— А половником махать направо и налево, не разобравшись толком, в самый раз?
— Довольно вам! — Севрен прикрикнул, а после отклонился, позволяя за собой разглядеть на лавке меня. — Погляди, все с чародейкой в порядке… почти. Бренн в ученицы взял, потому и вид такой.
— Что, сам? — ахнула красавица, уронив свой незаменимый половник.
— Сам, — вздохнули оба князя.
— Вот же ты бедная, — присела возле меня женщина, — вот же не повезло тебе, голубушке. Он ведь все соки из тебя вытянет. Князя надо было просить, да хоть того же Сизара, он пусть непутевый, но тебя бы пожалел. Войд у нас жалости не ведает к ученикам. То-то кричишь. Я еще помню, как муж мой волком выл после собственных учений, говорит, еле выжил тогда.
— А никто другой с ней не справится, потому что огненная. — Мы даже не услышали, как в открытую дверь тихонько просочилась Северина. — На крыльце подпалины черные, а у Бренна в комнате рубашка брошена, и она впереди насквозь прожжена.
— Ну чего ты у войда в комнате забыла, Севушка?
— Прибрать заглянула.
— Точно! — так громко вскрикнул Сизар, что все остальные мигом замолчали. — Надо у Бренна плащ из комнаты позаимствовать. Завернем в него Вессу, и будет как новенькая.
— Он магией лечиться запрещает, или ты забыл? — возмутился Севрен. — Иначе тело не прочувствует, не закалится, не укрепится. Так что плаща он нам не даст.
— А мы тихонько, он и не узнает.
Думаю, не только я удивлялась, но и серьезный Севрен лишь диву давался, как князь нас умудрился уговорить. Сизар утверждал: «Мы совсем чуть-чуть магии возьмем, ровно столько, чтобы завтра на ногах устояла». Понятно, что мне ну очень хотелось не выползти, а гордо выйти утром на крыльцо, вот и дала слабину. Ведь так плохо, кажется, только тогда было, когда огненная магия изнутри выжигала. Севрен следом пошел, качая головой, но все же не бросил, пока мы по двору крались к стоящему отдельно дому.
— А где все? — не решилась громче шепота спросить. Уж очень безлюдной выглядела крепость.
— Бренн ушел, как всегда, дела лордские вершить, а остальные кто куда подались: у кого свои хлопоты, у кого наука, кому в город понадобилось. Днем обязанностей не только в крепости хватает.
— В город? Разве есть близко селение?
— Близко нет, — улыбнулся Сизар. — Только как думаешь, сколько от крепости до людского жилья?
Я призадумалась, попыталась вспомнить, сколько сама шла. Ночь, кажется, или две? Воспоминания расходились и никак не могли подсказать точное время, прошедшее с момента ухода из дома.
— Сложно ответить, — промолвила обнявшему за плечи князю, — вспомнить не могу. Отчего так?
— Для каждого путь собственное время занимает. Лес наш насквозь тайными тропами пронизан, пойдешь по одной, будешь в городе через час, по иной отправишься, до самой южной границы дойдешь. Не зная таких троп, их не отыщешь, не чувствуя силу, никогда к крепости не выйдешь. Иные искали ее годами, а не дошли, кто-то за месяц добирался, а кто-то точно на звезду шел. Ее луч как путеводная нить ведет по одной из троп. По ней можно почти к самому полю выйти, если не собьешься. А коли сбился, тогда лишь сила подскажет и повести сможет сквозь отверстия во времени и пространстве.
— Чудно. — Я искренне восхитилась. — Удивительно все же крепость ваша устроена.
Не зря чувствовала, что пространство воли снежного лорда слушается, сжимается и растягивается так покорно, как иным рукам теплое тесто повинуется. Лепи из него что хочешь.
— Не то слово, — вновь улыбнулся Сизар. — Думаешь, иначе Бренн с чародейкой бы разговаривал? Коли нашла, обязан впустить, если сила внутрь пропустит.
За разговором мы незаметно дошли до массивной деревянной двери. Снежный князь провел рукой вдоль нее, не касаясь, и довольно кивнул: «Открыто».
— От кого бы он здесь запирался, — буркнул Севрен за спиной.
— Пошли.
Внутри лишь одна комната оказалась, не просторная и не узкая, с двумя окнами, одной широкой лавкой и ларем в углу. Ничего более. Признаться, я еще раз огляделась недоверчиво, но даже перины не углядела нигде, если только не в сундуке она, сложенная, лежала. На лавке вовсе даже одеяла постелено не было, только клубился дымок в изголовье.
— Вот он, нашел. — Сизар кинулся к постели войда и обеими ладонями осторожно ухватил белоснежный туман, потом взялся пальцами, встряхнул — и расстелился ему под ноги тот самый плащ, в который меня Сердце Стужи когда-то закутывал.
— Выносить не будем, — тут же сказал Севрен, — он почувствует. Давай укрой Вессу, только быстро. Я за дверью постою.
Он выскользнул неслышно из комнаты, пока Сизар ко мне подошел. Признаться, с каждой минутой все больше не по себе делалось, а ну как зайдет сейчас хозяин? Но раз решились на такое, не вылетать же тотчас наружу. Как ни крути, а тело продолжало болеть и жаждало облегчения. По всему выходило, что завтра с постели не встану.
Князь рядом остановился, и я ощутила, как опустилось на плечи невесомое покрывало. Сейчас от него тепло не шло, не грел меня плащ, но удивительные чувства вдруг появились. Покой, прохлада и боль постепенно начали отступать, а силы возвращаться. Словно залечивались раны как на душе, так и на теле. Правда, и минуты это не длилось, Сизар мигом стянул полупрозрачный покров и тут же спросил: «Ну как?»
— Хорошо. — Я ответила, понимая, что теперь и без поддержки на ногах пройдусь.
— Отлично. Теперь уберем обратно, сделаем как было. Он ничего не заметит.
В кои-то веки не выходило у меня голову оторвать от подушки. Видела, что в комнате все светлее становится, а пошевелиться тяжко было. Проснулась сама, никто не будил, привычка давняя свое взяла. Дома в это время тоже подскакивать приходилось, в хлев бежать, после по воду, а дальше круговерть забот начиналась. Тут же никто не прикрикивал, из-за двери не звал, даже не велел сию минуту из-под одеяла выбираться, но вот зудело внутри понимание — не выйду, и можно с крепостью попрощаться.
Еще вчера Севрен объяснил, насколько непростую сделку войд с силой заключил. Не согласись я тогда на его цену, первого урока не получила бы. Нашла не нашла, а мог придумать, как отправить туда, откуда явилась. Бренну чародейку учить силой огненной пользоваться, что рыбаку охотника натаскивать. Магия моя была здесь чужой, и противоестественным казалось ее принимать. Оттого для усмирения дара и плату спросил такую, какую низкой не назовешь (я не назову, поскольку для каждого свои ценности). Вот и поставил ночь условием, а я согласилась. А затем и урок выдержала, не пожаловалась. И после всего, что довелось испытать, вдруг с постели не подняться? Думаю, тогда встретят меня со словами: «Где выход, не забыла еще?»
Со стоном подкатилась к краю лавки, стуча зубами, выползла из-под теплого одеяла и принялась поживее одежду натягивать. Пока одевалась, то и дело вопрошала мысленно, если сейчас мое самочувствие сносным назвать можно, каково без волшебного плаща пришлось бы?
На крыльцо я не выползла, это правда, но вышла на нетвердых ногах и на ступеньках сразу войда приметила. Замерла против воли, кое-как выдавила:
— Утра доброго, лорд.
Что меня потянуло так обратиться, сама не ведаю. Сердце Стужи даже оторвался от созерцания чего-то там во дворе и ко мне голову повернул:
— Никак со сна не отошла еще, а ночью дворец приснился?
— Почему дворец? Лес снился со скалами.
Всю ночь-то я по нему мчалась, а после по горам скакала.
Хмыкнул.
— Потому что лордом меня лишь во дворцах зовут.
Я не успела на это ответить.
— Да уж! — раздалось раздраженное, и, удивленно вскинув голову, я разглядела, за чем так внимательно наблюдал снежный маг, а после увиденного на время позабыла об остальном.
— В крепости нашей все равны: хоть лорды, хоть князья, хоть даже простые маги или не маги вовсе. А я, чувствую, загостился здесь, пора в палаты княжеские возвращаться, — пыхтя, от души высказался Сизар.
Оба мага, вооружившись снежными копьями, разбивали лед и разрубали снег, которым был устлан широкий двор. Скинув рубашки, вкалывали лезвие в наст, после сдвигали кусок в сторону, обнажая под ним промерзлую землю, и снова замахивались.
Я даже села. Прямо на крыльцо рядом с войдом.
— А зачем это… К чему тут снег чистить?
— Чтобы никто не поскользнулся, — ответил маг.
В это время в ворота как раз Северина зашла с ведрами, увидала нас рядышком на крыльце и действительно поскользнулась. Взмахнула руками, а за ней тотчас взметнулся снег и обвился вокруг тонкой талии послушной рукой, удержал на ногах, но ведра из девичьих рук выскользнули. Правда, упали они странно, вода из них не выплеснулась, не окатила стеганую юбку и ноги в теплых сапожках. Все до капельки заледенело.
— Спасибо, войд, — поклонилась Северина и выпрямилась, комкая в руках тугую, перевитую лентой косу.
— Ты ступай, после сам принесу, — махнул ей Бренн, будто не видя, как бледная девушка, кусая губы, торопливо устремилась к женскому дому. Он ей вослед и не поглядел, зато я взглядом враз одеревеневшую спину проводила. Маг же вновь вернулся к тому, чем прежде занимался, принялся за князьями наблюдать.
Я, конечно, не знала всего, на что их сила снежная способна, но подумалось, будто снег она сколоть точно в состоянии. Потому не удержалась от вопроса: